Warm (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 76

- Какие умные беседы мы ведем, - иронично произнес Гордей, - поедатели дождевых червей, а туда же.

- Ага, значит ты сторонник принципа, мы то, что мы едим? У нас теперь мозг может деградировать до надглоточного узла, как у червя?

- До узла может и не деградирует, но что-то с ним произойдет точно.

Продолжить великоумную беседу помешали полчища мошкары, почуявшие человека. Они зависли гудящей тучей над троицей.

- Подождите меня здесь, - попросил Александр.

Он скинул одежду, вынул банку с паучками из сумки и направился прямо по воде к ближайшему вагону. Насекомые, выбравшись из банки, разбежались и попрятались по щелям.

- Так, ребята, на обратном пути проверю, как вы тут работу выполняете. Кто будет отлынивать, заберу назад в погреб.

Александр выбрался из воды и еще минуту счищал с себя прилипших личинок насекомых. Теплые лужи буквально кишели ими.

- Кому катастрофа, а кому прямо шанс занять всю Землю, - подметил Гурьян. - Биомасса, - добавил он.

- Ничего, то даже хорошо, что кто-то развивается в таких количествах. С голоду не сдохнем. Некоторые и до катастрофы не брезговали личинками. Куском ткани отфильтровать личинок да на сковороду. Говорят, напоминает попкорн, - Александр наконец-то очистил себя и оделся. - Белок, кальций, жиры, вы даже не представляете насколько полезными могут быть насекомые.

- Особенно глисты! - пошутил Гурьян.

- Нет, я серьезно. Я тут вчера не мог сразу уснуть, думал, что сельское хозяйство - это настолько трудный вариант с непредсказуемым результатом, что полагаться на него не стоит. Попытаться стоит, но надо быть готовым к тому, что есть придется все, что можно. Знаете, французы начали есть лягушек не от хорошей жизни, а потом за это звезды Мишлен стали получать.

- Ваше благородие, я хотел спросить давно, - Гордей сменил тему, - Забава говорила у них в доме сейф с оружием остался. Может, попробуем достать, ведь далеко собрались?

- Нет, мне кажется, оружие лишняя тяжесть. Кого нам опасаться, Гордей? Три лба и все при дубинах, - Александр покачал в руке топор. - Охотиться тоже не на кого. Бесполезная вещь.

- Вам виднее, - нехотя согласился Гордей.

- Гордей, все, никаких вы больше.

- Ладно, понял.

- Вперед.

Под непрерывный гул мошкары, отмахиваясь от лезущих в глаза, нос и рот насекомых добрались до места, где можно было перейти на насыпь по сухому. Оказалось, Александр предугадал эту проблему. Он вынул из котомки три колпака сшитые из крапивного мешка.

- Держите. Это мы с Аглаей придумали. Она очень стеснялась мне их показывать, боялась, что я замечу, что руками у нее получается не очень, комплексует по поводу того, что в детском доме не научилась ничему, что должна уметь женщина.

- Ой, да кто на это смотрит в последнее время, - усмехнулся Гурьян. - Главное, чтобы пальцы были ленту по экрану мотать.

- Тебе ли говорить? - заступился Гордей за женщин, - твоя Фекла доктор Айболит в юбке. Иногда так на латыни шпарит, думаешь, какая ей Зарянка, ей на международный симпозиум, или куда там собираются.

- Это точно. Я даже иногда боюсь, что если бы у нее был выбор, она меня ни за что бы не выбрала. Я ведь руками мастак, а разговор по уму поддержать, это не про меня, - Гурьян вывернул колпак, переданный ему Александром и внимательно разглядел шов, - нормально прошила, не мастерица, но и не рукожоп.

- Спасибо. Я обязательно передам твой комплимент.

- Сергеич, только не дословно, - Гурьян натянул колпак на голову. - Все видно, дышится легко.

Выглядел Гурьян с этим остроконечным колпаком довольно странно. Напоминал он то ли смертника перед казнью, то ли куклуксклановца, у которого не оказалось под рукой белого материала, то ли героя фильма ужасов. Гордей выбрал третий вариант.

- Теперь нам точно оружие не нужно. Мы и так нагоним страха на кого угодно.

С колпаками на голове стало намного проще идти. Сквозь редкую ткань хорошо было видно, но для мошкары они стали непреодолимым препятствием.

Пейзаж вокруг насыпи на протяжении нескольких часов почти не менялся. В низинах стояли целые озера, поверхность которых тревожил ветер. В таких низинах вода подступала вплотную с верхом насыпи. Небольшие волны окатывали щебень, но пока еще нигде насыпь не уходила под воду.

Чем дальше от поселка, тем меньше становилось мошкары, уже через час можно было снять колпаки. Александр уже не в первый раз подметил, что мир вокруг выглядит будто не их вовсе, так сильно он изменился и стал другим, что связь с прошлым осталась только через железнодорожную насыпь. А им, как существам из прошлого, только на ней и было безопасно.

Вид с холмов, разрезанных железной дорогой, открывался впечатляющий. Обязательно в поле зрения попадался курящийся паром гейзер, либо трещина в земле, к которой со всех сторон вели более мелкие трещины, следы водной эрозии. Примерно через пару часов от станции они наткнулись на свистящий гейзер, бьющий из-под земли с периодичностью раз в три минуты.

Рядом с ним во время извержения чувствовалась вибрация земли. Огромная энергия, запечатанная в недрах, находила себе выход через небольшое отверстие. Глобальные изменения требовали глобального переосмысления. Тот мир, который воспринимали как твердыню, исчез, разрушился в мгновение ока, оставив после себя шрамы, извергающиеся паром. Не было уже такого ощущения, что под ногами та же надежная опора, что и раньше. Стоило почувствовать, как дрожит земля, чтобы убедиться лишний раз в том, что надежного ничего не осталось.

Убедиться в том, что изменения кардинально изменили облик планеты пришлось совсем скоро. Гурьян раньше всех заметил, что железнодорожная насыпь стала как-то неестественно искривляться, будто ее по ошибке инженеров проложили по склону высокого холма.

- Я что-то не припоминаю, чтобы у нас так дороги строили, - задумчиво произнес Гурьян, - поезд может и кувыркнуться.

Серая лента насыпи опоясывала склон и издалека выглядела так, будто она сползла по нему. Чем ближе они подходили к холму, тем явнее были заметны следы разрушения дорожного полотна. Щебень с него словно трусили к подножию. Насыпь растянулась по склону вниз, ее чаще обычного разрезали небольшие трещины. Разорванные рельсы местами свалились с насыпи на обочину, где их засыпало.

- Трясло здесь изрядно, - решил Гордей. - Если бы нашей Зарянке так досталось, то и погреб бы не помог.

- А вас не удивляет, что насыпь сделали на склоне? - спросил Александр. - Обычно прокладывают сквозь холм, выбирают породу, чтобы не было серьезных перепадов высот. А тут она поднимается вверх, а потом идет как на прилипушках по склону.

- К чему клонишь?

- Этот холм выдавило во время землетрясения. Тут была равнина, наверное, а потом ее вспучило, поэтому такие разрушения.

- Не имею аргументов против, - согласился с доводами Гурьян. - Это точно, так дорогу никто не строил. Ни один груженый состав в гору не въедет без разгона. Это ненормально.

- А что под холмом? Вулкан? - спросил Гордей.

- Не обязательно. Просто породы перетряхнуло и не все встали на свое место.

- Надо быстрее пройти этот чертов холм, а то я чувствую себя на нем, как на пороховой бочке, - Гордей ускорил шаг. - Живее.

Каково было удивление, когда они перемахнули на другую сторону холма и обнаружили за ним еще один холм, но в несколько раз больше прежнего. Железнодорожная насыпь там вообще прерывалась, скрываемая следами каких-то потоков, идущих с вершины холма. Вершина холма курилась паром. Серый столб поднимался вверх, постепенно теряя форму.

- Везувий, блин, сельского масштаба, - Гурьян замер на месте, ошарашенно разглядывая чудо природы.

- Выходит, я был прав насчет пороховой бочки, - Гордей обернулся на холм, который они только что миновали.

- Ну, что, это замечательно. Надо записать, что примерно в тридцати километрах от станции находится вулкан. Как назовем его?

- В честь нас, по первым буквам имен, - предложил Гурьян.