Гончая (СИ) - Ли Марина - Страница 35

   – Рик! – взмолилась я. – Тут…

   – Вижу, – рыкнул он зло и схватил меня поперек тела, да так сильно, что я чуть дух не испустила, а Рик заговорил. И судя по тому, что фразы звучали на незнакомом языке, обращался он не ко мне.

   – Ише шаман тру аха! Аман тру нейя-я! Атта ихиро! Атта ракшаси, хей!

   – Рик!!! – завопила я, потому что после этих слов – черт его знает, о чем там шла речь – страшный старик стал видоизменяться. Челюсть его выдалась вперед, верхняя часть головы расширилась, руки удлинились, а ноги, наоборот, стали короче и массивнее… Короче, мужик выглядел так, будто хотел разодрать в клочья… не меня – Рика.

   – Забери меня отсюда! – орала я как безумная, хватаясь за призрачные руки напарника. – Прямо сейчас!

   – Атта р-р-ракшаси, – пророкотал мой Охотник напоследок и выдернул меня из лимба посреди изломанного селем леса.

______________________________________________________________________________________________

 *Официальная религия Аполлона – католическое христианство, которое научилось сосуществовать в мире с языческой культурой К'Ургеа и тем фактом, что лимб – это не часть Ада, о котором писал Данте в своей «Божественной комедии, а вполне реальное место, куда попадают души умерших. Христиане по-прежнему верят в Судный День, но теологи пока еще не пришли к окончательному мнению о том, как растворившиеся в тумане лимба души явятся на Судный День, если принято считать, что они стали частью лимба. Впрочем, некоторые ученые монахи настаивают на том, что исчезнувшие из лимба призраки родились заново в новом теле. Но общей поддержки Церкви они пока не нашли. Их считают отступниками и еретиками.

 ** Ян – праздник летнего солнцеворота. Во время этого праздника принято купаться и прыгать через костер, так как открытое пламя способно сжечь злых духов. Костер обычно раскладывался на берегу водоема, и чем выше и ярче пламя, чем насыщеннее и приметнее дым, тем больше шансов, что огонь сожжет все твои беды.

   Третьи сутки кряду мы с Риком сидели в маленьком домике, засыпанном снегом по самую крышу, и ждали какого-то «нужного человека». Здесь была каменная печка, огромная, белая-белая. Рик топил ее дважды за день: рано утром, чтобы приготовить нам еды, и вечером, чтобы прогреть дом перед ночным похолоданием. Грубо сколоченная, но большая и довольно удобная кровать – одна. Стол, пара стульев, доисторический буфет, выкрашенный в кислотно-зеленый цвет – вот, собственно, и все. Избушка располагалась прямо на вершине Пика Дьявола, и снег, по словам синоптиков, здесь в последний раз таял двадцать семь лет назад. Поэтому ничего удивительного, что на улицу я старалась не выходить. Кабы не нужда, и вовсе б нос не высовывала, но водопровод с канализацией отсутствовали, поэтому приходилось несколько раз за день бегать по глубокому снегу до маленькой деревянной будки, находившейся метрах в десяти от угла домика.

  Третий день кряду я страдала от безделья, потому как Рик сорвал меня с рейда на сель сразу после выхода из лимба, посадил в вертолет и увез сюда, на Пик Дьявола, без книжек, девайсов и даже без теплой одежды.

   – У тебя все равно нет подходящей, – махнул он рукой на мое вялое блеяние о том, что мне надо бы переодеться. – Кстати, я забыл тебе выписать подъемные на покупку необходимых вещей, а ты молчишь... А между тем снег уже очень скоро ляжет даже внизу, на Перевале. И зимы у нас длинные, с сентября до апреля. И очень морозные.

   Спорить о том, что я все смогу купить с первой же зарплаты, было бессмысленно, потому как двух минут, проведенных на Пике Дьявола, хватило, чтобы понять – «подходящие» для таких зим вещи дешевыми не будут. Хорошо, если мне этой зарплаты хватит хотя бы на анорак, термобелье и штормовку.

   Бран высадил нас возле домика через два часа после встречи в лимбе с жутким стариком, и я была уверена, что именно с ней связана наша спешная поездка в горы, однако тему эту я подняла лишь после того, как черная точка вертолета нырнула в облака под нашими ногами.

   – Давай сначала согреемся, – предложил напарник, – а разговоры оставим на вечер.

   Еще целый час я сидела, закопавшись по уши в одеяла и меха, следя за тем, как Рик заносит в дом красный ящик с провиантом, прилетевший с нами на вертолете, растапливает печь. Холод на вершине был такой, что у меня зуб на зуб не попадал, какие уж тут разговоры! И это несмотря на то, что Рик сразу же вручил мне толстые носки до колена, ватные штаны на подтяжках, растянутый шерстяной свитер, смешную шапочку с завязками за ушами, колючий оранжевый шарф и рукавицы.

   – Потом еще унты дам и шубейку, а пока посиди в уголке. Не сильно мерзнешь?

   – С-сильно, – буркнула, закутавшись в одеяло так, что наружу только нос торчал. – Но терпимо.

   – Скоро станет тепло, – пообещал Рик и отвернулся к печке. – Кстати, ты умеешь готовить на огне?

   – Увы, – я вздохнула, – где бы я научилась?

   – Если захочешь, научу. И вообще, ты не молчи, Кошечка, можешь смело задавать любые вопросы.

   – Какое твое второе имя? – тут же ляпнула я. Боже! Будто нет более важных вопросов, честное слово!

   – Каков ответ на твою загадку? – хмыкнул он. – Готова его озвучить?

   Покачала головой, заставив Охотника понимающе усмехнуться.

   – Я почему-то так и подумал…

   Пламя в печке довольно заурчало, облизывая кривоватые поленья. Рик выпрямился, чтобы перебраться ко мне. Вытряс меня из шкурок и одеял, не обращая внимания на мой возмущенный писк, устроился рядом и накрыл нас всем этим ворохом, обнимая и удерживая меня одной рукой, прижимая к себе, будто боялся, что убегу.

   Ха! Я бы не убежала даже без оправдательного мотива в виде минусовой температуры за окном. Поерзала, укладываясь, удобнее устроила голову у Рика на плече, осторожно, чтобы он не заметил, повела носом, принюхиваясь – уж больно мне нравилось, как от него пахло, – и прошептала:

   – Расскажешь о том, что было в лимбе сегодня?

   Он прикоснулся губами к моему лбу и шепнул:

   – Ты знаешь, что да.

   Я затаила дыхание, ожидая… Не знаю, чего именно. Нечто похожее испытывала в те редкие счастливые приютские вечера, когда старшие девочки рассказывали нам, малышне, захватывающие истории о принцессах, влюбленных в драконов, и жестоких пиратах, променявших свое сердце на бессмертие. Откуда они эти истории брали – для меня и по сей день оставалось загадкой, в монастырской библиотеке и столь приземленно светской литературы не водилось. Подозреваю, все эти сказания передавались из уст в уста, сменяя многие поколения сирот в приюте при монастыре святой Брунгильды Аполлонской.

   Чего я ждала, пока Рик держал молчаливую паузу, размышляя, с чего бы начать? Не знаю. Ничего подобного мне до сегодняшнего момента слышать не приходилось: ни на лекциях в училище, ни на практических занятиях, ни – что совсем пугало – от старших товарок. А уж те, как водится, были большими любителями навешать юным «ослицам» на уши устрашающей лапши.

   А ведь историй о том, какими хитрыми, мстительными и изворотливыми бывают призраки, на какие уловки они могут идти в попытке прикоснуться к миру живых, раз уж вернуться в него невозможно, было действительно много. Но, клянусь, ни в одной из них не говорилось о призраках-оборотнях, разговаривающих на чужом языке…

   – Ты когда-нибудь слышала о шаманах К'Ургеа? – наконец спросил Рик.

   – Они имеют какое-то отношение к персонажам детских страшилок, из-за которых вы всем Участком меня пару дней назад на смех подняли?

   Охотник улыбнулся и покачал головой.

   – Я над тобой не смеялся, Бубу, – заметил он с легкой укоризной в голосе. – Я лишь обратил внимание, что твоя версия произошедшего... Как бы помягче?.. Не имеет права на существование. Это факт. Я лично десять лет назад был в К'Ургеа, когда подписывали Договор о взаимном непроникновении…