Фарос - Хейли Гай - Страница 35

— Пора уходить, — тихо сказал он.

Товарищи по когорте ждали вокруг со свежими камуфляжными полосами на лицах и оружием наготове. Солон и Толомах держали Арка на носилках, которые нашли на корабле. В темноте леса поблескивали белые глаза. Один грузный фантин неподалеку затянул брачную песню, совсем не беспокоясь о катастрофе, приключившейся с его миром.

— Нам нужно вернуться в кастеллум, — предложил Солон.

— Толку там от нас не будет, — ответил Обердей. — У врага подавляющая мощь. Наша миссия — защищать гражданских в меру своих возможностей и доставлять проблемы Восьмому, где можем.

— В таком случае надо идти в пещеры, — решил Тебекай. — Выжившие, по идее, отправятся туда. Подойдем к Сотополису и поможем им добраться. Так сержант приказал.

Обердей покачал головой:

— Мы приземлились слишком далеко. Если сотинцы в состоянии добраться до пещер, то они уже там. К тому времени, как мы доберемся до города, будет поздно спасать тех, кто остался, а укрывшихся в пещерах защищать незачем, — сказал он. — Нужно поменять приоритеты: доставлять проблемы в первую очередь, спасать по возможности. Воины из Императорской наблюдательной башни защитят сотинцев. Мы же отправимся в гору, объявим о себе, а затем будем выискивать врагов, отделившихся от основной группы, и выполнять любые другие задания, которые нам дадут. Ясно?

— Они скоро и до горы доберутся. — Голос Солона звучал встревоженно и тихо — едва громче стрекота сотинских насекомых. — Они наверняка здесь ради Фароса.

— Именно поэтому нам надо туда отправляться. — Обердей шагнул вперед. — Мы знаем гору лучше, чем они. Если они решат с нами сразиться, им придется действовать на незнакомой территории. Наши знания — полезный инструмент и для нас самих, и для легиона в целом.

— Что, если они хотят ее уничтожить? — тихо спросил Маллий. — Если они атакуют, нам лучше быть в пещерах.

Обердей поднял взгляд на ночное небо. Платформа уже не испускала полосы огня.

— Пока не уничтожили.

— Ты так уверенно говоришь, — сказал Солон. — Глупости это. Нам надо уходить под землю. Здесь мы и суток не продержимся. Лес нас не защитит!

— Мы отправляемся на гору. Почти все наши тренировки прошли у пика, — спокойно ответил Обердей. — У кого выше шансы при бое в тоннеле — у нас или у полноценного боевого брата в силовой броне?

— Я не собираюсь пускать свою жизнь под откос лишь потому, что ты боишься темноты! — рявкнул Солон.

Они уставились друг на друга и подошли ближе.

Тебекай положил руку Солону на грудь и толкнул его назад.

— Сержант сказал нам то же самое, — сказал он. — Где-то через десять минут после того, как назначил Обердея главным. Доставлять врагам проблемы и отступать, защищать гражданских, когда возможно. Практический вариант Обердея лучше всего подходит для этого приказа. Вы слышали его, братья: мы идем к горе.

Древний Каракон отвел руку назад и ударил по взрывозащитным дверям командной палубы. Металл под кулаком вспыхнул, аннигилируя в разрушающем поле, и коридор задрожал. Гладкую поверхность двери уже покрывало несколько кратеров. Скоро путь будет открыт.

Келленкир проверил хронометр миссии. Они отставали от графика. Ультрамарины еще держали несколько очагов сопротивления, оказавшись еще более проблемными врагами, чем он ожидал. Весь длинный коридор был завален трупами его братьев по легиону, расстрелянных из потолочных орудий. От орудий теперь остались только дымящиеся обломки, но свою работу они сделали. Рота Скрайвока, и так недоукомплектованная, ослабела более чем вдвое. По приказу своего повелителя они прибыли на «Когтях страха» и таранно-штурмовых кораблях после того, как стыковочный терминал пал. Шестьсот воинов атаковали станцию, но теперь от них осталось меньше четырехсот.

У Скрайвока будет один повод для радости: он не погиб, тем самым сильно раздосадовав Крукеша.

Келленкиру не было дела до потерь или политических игр магистра когтя. Его разум грызла тревога, которую ничто не могло утихомирить. Он понимал, что раздражен, но даже в спокойные моменты не мог определить причину.

— Келленкир, — обратился к нему Скрайвок. Келленкир терпеть не мог его насмешливый голос по воксу. Это было так же мерзко, как если бы Граф сам залез ему в шлем.

— Милорд, — с сарказмом отозвался Келленкир.

— Следи за тылом, — Скрайвок.

— Тылом? — переспросил Келленкир. — Там никого нет! Мы в этом секторе всех убили.

Он оглянулся назад, где к стенам прикручивали нескольких легионеров и их слуг. Некоторые смертные выли. Ультрамарины мрачно смотрели на своих пленителей.

— Или скоро убьем.

— И тем не менее, Келленкир, я хочу, чтобы ты следил за тылом, — сказал Скрайвок, не глядя на вексилария.

— Ты приказываешь мне, капитан? — спросил Келленкир.

Каракон опять ударил по двери. От кулака прыгнули разряды молний. Дредноут отвел руку назад со скрежетом моторов в сочленениях.

— Стой, Каракон! — рявкнул Скарйвок. Дредноут подчинился. — Келленкир, ты отказываешься мне повиноваться перед моим собственным первым когтем?

— А ты как думаешь, Крашеный Граф?

Келлендвар встал за братом, показывая, что поддерживает его, но не одобряет это поведение.

— Не делай этого, — сказал он по частному вокс-каналу.

— Брат считает, что мне следует тебе подчиниться. Я не согласен, — сказал Келленкир.

— Каракон!

— Да, магистр когтя? — прогремел голос дредноута из вокс-динамиков на груди.

— Если Келленкир не исполнит мой приказ, убей его. Немедленно.

— Как вам угодно, магистр когтя.

Каракон с трудом развернулся. Дредноут не мог выпрямиться в полный рост, а потому вперед шагал неуклюже, плечами сдирая с потолка краску до самого металла. Встав за Скрайвоком, он заполнил собой весь коридор.

— А неплохо ты свою шавку выдрессировал! — сказал Келленкир. Он оглянулся на остальных, ища поддержки, но в коридоре собрались самые преданные воины Скрайвока, и они лишь стояли группой позади, глядя на него с молчаливой враждебностью. Глупцы. — Хорошо. Я подчинюсь. — Он с наглым видом отсалютовал. — Милорд.

Келленкир направился к концу коридора, пробираясь через толпу убийц. Келлендвар пошел за ним. Скрайвок кивнул на дверь, и Каракон продолжил работу.

— Зачем ты его провоцируешь? — спросил Келлендвар.

— А что такого? Жизнь скучна, а он легко выходит из себя.

Келлендвар схватил брата за край наплечника, повредив человеческую кожу, приколотую к металлу:

— Он тебя убьет!

Келленкир сбросил его руку:

— Мне все равно.

Они прошли мимо распятых пленников. С них уже сорвали одежду и броню, и люди, лишенные всех знаков отличия, казались одинаковыми, а космодесантники выглядели как перекачанные пародии на человека. К тому моменту все уже были пригвождены к стене и крики замолкли. Каждый пленник ждал свою судьбу как велел его характер: космодесантники в молчаливой ярости, смертные — со всей доступной им стойкостью. Одни впали в отчаяние, других явно переполняла гордость. Двое без стеснения плакали от страха, многие стонали и извивались от боли, которую причиняли шипы в запястьях и ступнях.

— Их тревожат мысли о смерти, — сказал Келленкир. — Они лишены свободы, которую обрел я. Они с ужасом ждут, что мы будем с ними делать, и это правильно, ибо телесные муки настигнут их совсем скоро. Боль неприятна, но мимолетна. Я мастер своего дела и могу днями пытать человека, не давая ему умирать. Когда тьма смерти все-таки поглотит их, они будут счастливы. И этот урок должны усвоить все. Ты его усвоишь, брат, и Скрайвок тоже.

Его отвлекло какое-то бормотание. Он остановился у смертного, который тихо говорил что-то с закрытыми глазами. Келленкир нагнулся к нему, и от близости Повелителя Ночи слова посыпались быстрее. Келленкир выпрямился и усмехнулся. Смертный молился.

— Смотри, брат, что происходит в этом идеальном царстве, — сказал он. — Вслушайся в это хныканье, обнажающее ложь. Даже здесь они тайно поклоняются Ложному Императору как богу. Как же они стараются не бояться!