Грибная красавица (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 39

Я судорожно соображал. В схроне хранились все собранные улики, опечатанные колдовские зелья, деловые документы помчицы, в которых были опасные для некоторых вельмож свидетельства. Кажется, теперь им не придется опасаться, что их имена всплывут на суде.

— Меня интересует, как вы собираетесь поддерживать обвинение? — спросил отец Бульвайс с ехидной улыбкой.

— Даже без собранных материалов, доказательств против колдуньи более чем достаточно, не находите?

— Нет, не нахожу. В деле есть ваши слова и только.

— Вы ошибаетесь. Как минимум пять братьев-послушников могут подтвердить то, что колдунья захватила и силой удерживала детей у себя в подвале. Я не говорю уже про отца Георга, который также стал свидетелем, и собственно пострадавшую от рук колдуньи девицу Хризштайн.

Улыбка здоровяка стала еще шире.

— Помчица заявляет, что дети вовсе не были пленниками, она просто дала им приют в своем доме.

— Просто приют? В подвале, в загоне, словно скот? — я сорвался на крик.

— Тише, тише. Послушники заявили, что ничего колдовского они не видели, кроме странного поведения девицы Хризштайн, которую вы изволили упомянуть.

— А как же быть с младшей дочерью помчицы? Ее изуродованное колдовством тело тоже ничего не значит?

— Помчица заявила, что ее дочь была больна. И госпожа Малко самоотверженно ухаживала за ней…

— Профессор Куцик засвидетельствовал, что это колдовство!..

— Профессор Куцик буквально вчера отказался от своих слов. Он утверждает, что ошибся. Что ж, с каждым может произойти.

— Ах так. А как быть с зельями, обнаруженными в кабинете помчицы? В их колдовской природе профессор Куцик тоже ошибся?

— А не было никакого зелья, никаких склянок… А если и было что-то, то, увы, сгорело… — рыжий мерзавец развел руками и поднялся. — У вас не осталось ни улик, ни свидетелей. Да, кстати, если притащите в суд эту ненормальную девицу Хризштайн, то позволю себе напомнить, что ее выходка на приеме у бургомистра до сих пор на слуху. Поэтому ее слова будут непременно поставлены под сомнения в виду ее психического нездоровья… До встречи в суде.

Я сидел с бессильно сжатыми кулаками минут пять. Потом сорвался и поехал к помчику Картуа. Он отказался со мной говорить и заявил, чтобы я на его показания не рассчитывал.

— Где была ваша проклятая Инквизиция, когда мою дочь погубила колдунья? — он с ненавистью смотрел на меня. — А теперь ваши церковники еще смеют мне угрожать. Ничего! Я жизнь положу, но доберусь до колдуньи. Мне не нужен ваш суд. Убирайтесь!

Я осознавал, что бесполезно встречаться с профессором Куциком. Ему должно быть тоже пригрозили. Пожар явно был устроен намеренно, и вовсе не Серым Ангелом. Я понимал, что в суде у меня будут только косвенные доказательства и мои слова. Против слов всех остальных. Ну может еще отец Георг будет свидетельствовать. Я оказался загнанным в угол, прекрасно понимая, что завтра колдунья выйдет на свободу. И сам не заметил, как ноги принесли меня к дому Лидии. На улице стоял одуряющий запах сдобной выпечки. Демон, что же делать? Есть ли хоть малейший шанс, что она может что-нибудь придумать? В любом случае, я должен попытаться и сделать все возможное.

Мартен радостно поприветствовал меня и предложил перекусить. Я вежливо отказался и поднялся к Лидии, застав ее в кабинете. Она сидела за столом и разбиралась со счетами.

— О, надо же! Ко мне пожаловал сам господин инквизитор, — протянула она насмешливо, заметив меня, но от своего занятия не оторвалась. — Да вы теперь местный герой, знаете?

Я смотрел на ее склоненную белокурую голову и размышлял. Бесполезно тратить время на хождения вокруг да около, поэтому я сразу сказал:

— Я пришел, чтобы просить вашей помощи.

— О как! — Лидия оторвалась от счетов. — Присаживайтесь. Что же на сей раз у вас приключилось?

Я было открыл рот пояснить, но она меня опередила.

— Но я, кажется, и так знаю. Так удобно случившийся пожар, который уничтожил все доказательства, свидетели, которые вдруг отказались от своих слов. Как банально и знакомо… Ваша драгоценная Церковь верна своим методам.

Я стиснул зубы. Откуда она знает?

— Вы можете мне помочь или нет?

— Возможно. — Лидия встала и обошла меня. Я попытался встать со стула, но она положила руки мне на плечи и склонилась, касаясь своей щекой моего лица. Ее голос стал вкрадчивым. — Но вы ведь помните, господин инквизитор, что я больше не занимаюсь благотворительностью. А мои услуги дорого стоят.

— Сколько? — хрипло спросил я, стараясь отстраниться от нее.

— Пятьсот золотых, — шепнула она мне на ухо. От ее волос, щекотавших мне шею, пахло легким цветочным ароматом.

— Вы с ума сошли? — я дернул плечами и скинул ее руки. — Прекрасно же знаете, что у меня нет таких денег!

— Ну что ж поделать… — Лидия поскучнела и села на место. — У вас еще что-то? А то у меня дел невпроворот.

— Как вы можете?.. — я бессильно покачал головой, что толку пытаться достучаться до ее совести. — Мне казалось, что вы были искренни, когда говорили, что ненавидите колдунов и готовы на все, чтобы их уничтожить. А теперь… — я поднялся.

— Господин инквизитор, позвольте вам кое-что объяснить. Я действительно ненавижу колдунов и сделаю все, чтобы их уничтожить. Только вот незадача: для того, чтобы уничтожить колдунью, мне совсем не нужен ваш суд, мне будет достаточно ее физического устранения. Понимаете? Вроде как цель у нас с вами одна, но вот средства ее достижения — разные.

Я обернулся и ответил зло:

— И что же вы сделаете? Убьете ее, как убили бедную Янку?

— Зачем же? Помчик Картуа уже просил меня посодействовать ему и нанять надежного человека из Гильдии убийц. — Ее спокойствие и невозмутимость выводили меня из себя.

— Что ж, верю, что вы способны и на такое. Прощайте.

Уже возле двери она меня окликнула.

— Постойте. Возможно, я смогу вам помочь взамен на ответную услугу.

— Какую? Что вы хотите?

Лидия подошла ко мне и загородила собой дверь.

— Не что, а кого, — поправила она меня. — Я хочу вас, господин инквизитор. И не надо кривиться, словно муху проглотили!

— Да прекратите уже! — я отстранил ее руку от своего лица. — Ладно, у вас нет совести, но хоть гордость должна же быть? Вы мне отвратительны.

Она обиженно надулась и протянула:

— Гордость — это роскошь по нынешним временам. Не заработала я еще на гордость. Всего одну ночь, а, господин инквизитор?

Я попытался отодвинуть ее в сторону, но она вцепилась в меня, словно кошка. Я беспомощно барахтался в ее объятиях, дико хотелось влепить ей пощечину.

— Отстаньте от меня!

Она вдруг отпустила меня и язвительно спросила:

— То есть я вам настолько противна, что вы не можете себя перебороть, пожертвовать своей честью ради дела? По-моему, это называется грехом гордыни. Ну как знаете… Ладно, так и быть, сделаю вам скидку. До поцелуя. Всего лишь один ваш поцелуй в обмен на мою бесценную помощь. Очень выгодное предложение, не находите?

— Идите к демону! — я дернул дверь и бросил напоследок. — Представьте, что в том подвале оказался бы тот, кто вам дорог, ваш брат, например. Чтобы вы тогда почувствовали, зная, что колдунья выйдет на свободу? Подумайте о тех, кто потерял из-за нее своих детей!

Лицо Лидии застыло на секунду, а потом она бросила мне уже вдогонку:

— А мне не надо представлять! Антон и я были… — она запнулась. — Мы были…

Я слетел по лестнице, но последние слова Лидии не давали мне покоя и все крутились в голове. На первом этаже, в пекарне я столкнулся с Антоном, который спорил о чем-то с невольницей. Я на секунду замешкался, потом окликнул его.

— Антон, скажите… Вы были… пленником колдуна?.. — Мой вопрос повис в воздухе, лицо парня окаменело, глаза помертвели. Ответ был очевиден. Тень недоуменно переводила взгляд с меня на Антона.

— С чего вы взяли? — через силу выдавил парень, его плечи напряглись.

— Ваша сестра упомянула, что вы с ней были в плену у колдуна. Простите, что заставил вас вспомнить. — Мне действительно было совестно, лицо Антона было белее муки.