Грибная красавица (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 30

— Покиньте мой дом, господин инквизитор! Вы пугаете ребенка…

— Немедленно отпустите девочку, — процедил я сквозь зубы и двинулся к ребенку.

Лидия расхохоталась:

— А я никого здесь не держу, милостивый господин. Я представляю, как вы потащите упирающуюся и визжащую девчонку через весь город, на глазах изумленных горожан. Хотя впрочем вашей репутации это уже вряд ли может существенно навредить…

Она откровенно издевалась надо мной, и это стало последней каплей моего терпения. Я спокойно сказал девочке, чтобы оставалась здесь, потом схватил Лидию за ее льняную гриву и вытащил в коридор, прежде чем она успела моргнуть.

В коридоре я прижал ее к стенке и, глядя прямо в глаза, пригрозил:

— Даже не хочу знать, что за мерзость вы задумали устроить девочке, но не позволю этому свершиться. И прекратите паясничать! Вы отпустите девочку со мной.

— И не подумаю. Девчонка останется здесь… — Лидия скривилась, потому что копна ее роскошных светлых волос была все еще зажата в моей руке, и я с силой отвел ее голову назад.

— В таком случае я обвиню вас в препятствии дознанию и отправлю в застенки.

Она каким-то невообразимым образом извернулась, точно кошка, поднырнув мне под руку, я получил очень болезненный тычок под ребра, дыхание перехватило, запястье ожгло страшной болью, и я разжал руку. Задыхаясь и тщетно хватая ртом воздух, я отступил к стене.

— Господин инквизитор, вам нехорошо? — притворно-участливо спросила Лидия, из комнаты выглянула девочка, с интересом смотря на происходящее.

Я наконец смог сделать вдох. На запястье красовался длинный кровоточащий порез. Я недоуменно поднял руку, не понимая, откуда кровь, ведь не было у нее ни кинжала, ни ножа. Ее откровенный наряд просто не скрыл бы подобную деталь. Но зато на ее рукаве предательски алели несколько пятнышек. Перстень! На перстне также была заметна кровь. Дрянь!

— Госпожа Хризштайн, вы арестованы за нападение на сановника Святой Инквизиции. — Я угрожающе положил руку на эфес клинка. — Вы пойдете сами или мне придется применить силу?

Она все также насмешливо смотрела на меня. Ни капли раскаяния в ее взгляде. Довольно! Я и так был слишком милосерден и долго терпел ее выходки. Я подошел, взял ее за локоть, нисколько не церемонясь, и потащил вниз. Впрочем, она особенно и не сопротивлялась.

Мне наперерез кинулся испуганный Антон.

— Хриз, что случилось?

Я продемонстрировал свое кровоточащее запястье и объявил:

— Ваша сестра арестована за нападение на инквизитора. Это серьезное преступление, и наказание за него соответствующее.

На верхней ступеньке лестницы сидела и ревела девочка, размазывая слезы по всему лицу. У меня на секунду дрогнуло сердце, когда ребенок плачет так горько, это не может не тронуть даже самого бессердечного человека.

Лидия успокаивающе взглянула на Антона, они обменялись взглядами, и как мне показалось, она ему что-то беззвучно шепнула. Я крепче сжал ее за плечо, остановился возле двери и громко объявил:

— Впрочем, я готов отказаться от обвинений. Если мне принесут извинения, а девочка вернется в приют целой и невредимой.

Лидия надменно вскинула голову и заявила:

— Ребенок останется здесь. И не волнуйтесь, со мной все будет в порядке.

Я покачал головой — ее упрямство просто поражало.

Я не стал тащить ее через весь город, поэтому остановил экипаж. Она презрительно молчала всю дорогу, что меня более чем устраивало.

Городская тюрьма располагалась в здании муниципалитета, рядом с отделением громадского сыска. Я сделал заявление дежурному про нападение, и упрямицу тут же заключили под стражу. Клетки для заключенных находились в сыром подвале, в котором даже в летнее время было промозгло и холодно. Когда Лидию посадили в одну из таких клеток, немногочисленные арестанты, дожидающиеся решения громадского судьи, громко заулюлюкали и засвистели при ее появлении. Ее внешний вид был более чем откровенным, но она даже не подумала покраснеть или смутиться, прошествовав в клетку с гордо поднятой головой. Я подошел к прутьям клетки и в последний раз дал ей возможность избежать позора:

— Вы знаете, какое наказание грозит за нападение на представителя Святой Инквизиции?

— Догадываюсь, — она спокойно уселась на солому, поджав ноги и обвив колени руками.

— Сто ударов плетьми публично, — на всякий случай сообщил я. — Вы продолжаете упорствовать?

Она насмешливо взглянула на меня, потом прикрыла глаза, показывая, что разговор окончен. Проклятье! Пусть! Задумала ли она использовать девочку, как приманку для колдуньи, или договориться с колдуньей, отдав ей ребенка, ничего у нее не получится, пока она здесь.

Я развернулся и направился к выходу. Уже в дверях она меня окликнула:

— Господин инквизитор! — я полуобернулся. — Вы ведь еще не получили ответа от епископа?

— Вас это не должно волновать.

— А меня и не волнует. Просто… Помните, пожалуйста. Когда вы откажетесь от обвинений и принесете мне свои извинения, то я… Я, возможно, буду готова вам помочь…

Что она вообще несет? Я горестно покачал головой, бросил прощальный взгляд на ее хрупкую фигурку в клетке и ушел.

Вернувшись в церковь, я как мог успокоил отца Георга.

— С девочкой ничего не случится. Я арестовал госпожу Хризштайн, так что она не сможет причинить ей вред.

Отец Георг участливо дотронулся до моей руки.

— Давай обработаем твою рану.

Я обосновался в кабинете отца Георга, который он мне временно уступил, решив поработать с материалами дознания и заодно взглянуть на записи по делу вора из поместья бургомистра. Улик по делу колдуньи более чем хватало для предъявления обвинений и обыска поместья. Когда же придет ответ епископа? В деле вора записи опросов челяди и стражников свидетельствовали про то, что едва ли на территорию поместья мог проникнуть посторонний. Гарлегские сторожевые тот час бы подняли тревогу. А они залаяли только тогда, когда разбилось стекло. И судя по всему, был использован воровской порошок. Но зачем окно? Я понимаю, сейфовый замок, но окно можно было просто выбить. Кроме того, воровской порошок — опасная вещь, особенно в неумелых руках. Значит, вор опытный, вхож в поместье, знаком с планировкой дома. Он сам изготовил воровской порошок или купил готовый? Надо будет подсказать капитану Лунтико опросить мелкую шушеру на предмет, кто и когда покупал порошок или его ингредиенты. На секунду я вспомнил слова Лидии про ее сеть осведомителей из местных барыг и жуликов. Нет! Я тут же отмел эту мысль. Потом я задумался над запиской, оставленной вором. Серый Ангел? Забавный выбор клички. Нет, недосуг мне заниматься воришкой, пусть даже совершившим такое дерзкое ограбление.

Отец Георг осторожно постучал в дверь, он принес мне горячее молоко с медом и ломтем черного хлеба. Я и не заметил, как снаружи потемнело, и насколько я успел проголодаться. Но насладиться нехитрым угощением мне помешала невольница Лидии, которая ворвалась к нам, бросилась на колени и стала умолять помиловать ее госпожу.

— Встаньте, пожалуйста, — мне было неудобно перед несчастной женщиной за ее сумасшедшую госпожу. — Я уже говорил, что откажусь от обвинений, пусть только вернет девочку в приют. Даже ее извинения мне не нужны.

— Милостивый господин, — она упорно валялась у меня в ногах. — Моя госпожа очень упряма. Как решит что-то, ее не остановить. Но ведь она не злая! Как можно ее так сурово наказывать, ведь публичная порка… Она же из благородных! Какой позор…

— Отведите девочку в приют сами. Вы же рисовали портрет колдуньи, знаете, что она губит детей. И вы пошли на поводу у своей хозяйки? Она ведь задумала недоброе, а вы ей помогаете…

Невольница удивленно вскинула на меня глаза.

— Да нет же! Как вы могли такое подумать! С колдуньей это совсем не связано.

Я устало покачал головой.

— Вы плохо знаете свою госпожу…

— Может быть. Зато я знаю, зачем ей девочка. С ее помощью она хочет вернуть разум жене портного, Изхази.