Цветок из пламени - Чернованова Валерия М. - Страница 35

— Они заплатят за каждую жертву. За каждую твою слезу.

Боль отступала, прогоняемая нежными прикосновениями мужа. Чувствуя себя как никогда уязвимой, беззащитной и слабой, крепче прижалась к нему, желая почерпнуть в маге силу, которую, казалось, выплакала всю до последней капли.

В кольце его рук я постепенно расслабилась, перестала всхлипывать и дрожать. И слезы на глазах просохли. Правда, мужнина рубашка, распахнутая на груди, покрытой росписью татуировок, наоборот, успела стать влажной.

Моран перебирал пальцами мои спутавшиеся во время сна волосы, а я, прикрыв глаза, наслаждалась этой нехитрой лаской.

События минувшего вечера, публичное унижение де Париньяка и последовавшая за этим ссора — всё осталось в прошлом. Как будто отошло на второй план, перестало что-то значить.

— Опять под дверью ночуешь?

— Лучше под твоей, чем маяться у покоев его величества, — не увидела, почувствовала его улыбку.

— Останешься?

Поцелуй в лоб и невесомое касание пальцев, стерших последнюю, запоздало скользнувшую по щеке слезу.

— Останусь.

Его светлость устроился поудобней, подложив под голову подушку. Мне ее заменило мужнино плечо. Пусть оно и не было мягким как лебяжий пух, а по ощущениям больше напоминало булыжник, но засыпать вот так, на груди у стража, как когда-то, было безумно приятно. Вселяло покой, в котором я сейчас так нуждалась.

Какое-то время тишину спальни нарушало лишь мерное дыхание мага и мое совсем не вписывающееся в окутавшую нас атмосферу нежности громкое шмыганье носом. А потом молчание нарушил голос стража. Не знаю, сколько оно длилось — несколько минут или, может, час. Но оно было правильным, совсем не неловким. Скорее уютным, усыпляющим, притупляющим любые страхи.

— Ее я желал. — Я замерла в его руках, напряглась и, кажется, снова забыла, как дышать. Зажмурилась, слыша, как в груди все медленнее бьется сердце, постепенно замирая, и почувствовала теплое дыхание на своих губах. — А тебя люблю.

— Вы улыбаетесь. — Это было первое, что сказала служанка, заглянув ко мне утром. — Давно не видела вас такой.

— Какой? — Я сладко потянулась и зажмурилась от ярких солнечных лучей, брызнувших в окна. Это Мадлен раздвинула шторы, впустив в спальню свет нового дня.

Весьма знойного дня — это уже сейчас ощущалось. Стоило девушке распахнуть двери, что вели на балкон, как в комнату вместо утренней прохлады ворвался горячий воздух, напоенный ароматами Чармейского леса.

— Веселой. Радостной. Вам очень идет улыбка.

Эта самая улыбка никак не желала сходить с лица. А ведь ничего такого и не было. Ладно, вру. Было. Признание. Одна штука. Которому предшествовали и за которым последовали головокружительные поцелуи. Сколько штук — не берусь сосчитать. Наверняка собьюсь.

А потом я не заметила, как уснула. Чтобы проснуться одной. Но сожаления по этому поводу не испытывала. Точно знала, страж не о Серен отправился помечтать. Просто не хотел, чтобы утром, обнаружив себя в его объятиях, я испытала неловкость.

А я бы ее точно испытывала. Впрочем, и в отсутствие мужа меня переполняли самые разнообразные чувства, среди которых смущению тоже нашлось место.

Перевернувшись на живот, уткнулась лицом в подушку — надо же было где-то спрятать дурацкую улыбку — и пожаловалась наволочке, все еще хранившей его тепло, его запах:

— Глупая я. Ведь глупая же.

— Ваша светлость, — подала голос Мадлен, напомнив о своем присутствии. — Маркиз просил поторопиться. Сказал, чтобы были готовы к утреннему занятию.

Пришлось нам с подушкой расстаться. А вот улыбка прощаться со мной отказывалась. Казалось, приклеилась намертво. Но только лишь до того момента, когда дверь в спальню неожиданно распахнулась и перед нашими с Мадлен взорами предстал… слегка зеленый маркиз.

Кого же он мне напоминает цветом лица… Ой!

Виновато закусив губу, я покосилась на злосчастную книжицу, темневшую на каминной полке. Так, кажется, называла Софи «Заклятия на все случаи жизни». Моран проследил за моим взглядом и ринулся разбираться.

К счастью, не со мной, а с книжкой.

Схватил ни в чем не повинный томик и, потрясая им в воздухе, процедил:

— Не хочешь ничего объяснить? — В голосе мужа отчетливо слышались рычащие нотки.

— Прости! Это случайно вышло. — Я продолжала кусать губы, только теперь уже сдерживая смех.

Какая же все-таки жизнь непредсказуемая штука! Он мне любовное признание, я ему — чистку желудка.

Впрочем, говорят, это полезно. Может, таким образом я проявляю заботу о мужнином здоровье. Сомнительное, конечно, оправдание, но все же…

— Которое? — зеленея, кажется, уже от злости, снова рыкнул маркиз.

— Там страничка загнута.

И замусолена. Читана-перечитана. Вызубрена каждая строчка. Я теперь даже во сне кого хочешь заколдую. Этакая антилюбовная крестная фея.

— Через час вернусь. Будь готова, — то ли предупредил, то ли пригрозил супруг и умчался куда-то вместе с книгой.

С тех пор «Заклятия на все случаи жизни» я больше не видела.

Его светлость оказался пунктуален, явился ровно через шестьдесят минут. Немного бледный, страшно суровый. Грозовая туча при взгляде на него рассеялась бы от зависти.

Приблизившись ко мне, из последних сил сдерживающей улыбку, страж властно приподнял мое лицо за подбородок. После чего прошелся кончиками пальцев по моим губам и что-то быстро прошептал. От мимолетного прикосновения кожу немного защипало, но неприятное ощущение вскоре прошло. А вот чувство вины осталось, так и продолжало колоть.

— Ты как?

— Чего-то подобного следовало ожидать, — с глубокомысленным видом попенял мне маг. — С твоей-то фантазией и неиссякаемым энтузиазмом. Лучше направим их в полезное русло, пока еще кто-нибудь не пострадал.

— Согласна! — вздохнула облегченно, радуясь, что гроза миновала, и спросила с плохо сдерживаемым нетерпением: — А где будем тренироваться?

Маркиз продолжал хмуриться, но вроде бы обижен не был. Наверное, успел успокоиться.

Это уже потом я поняла, что Моран, может, и успокоился, но забыть не забыл. В тот же день на мне отыгрался. Да и в последующие дни тоже не отказывал себе в удовольствии поиздеваться над бедной женой.

Что я говорила? Садист и деспот.

— Тренироваться? — По лицу чародея змеей скользнула усмешка.

Нехорошая такая. Я бы даже сказала зловещая.

— Конечно. Ты же пообещал, что будешь заниматься со мной.

— Если ты о том, чтобы что-нибудь где-нибудь подпалить — забудь. Пока не усвоишь теорию, никакой практики.

Я вдруг почувствовала себя шариком, из которого выпустили воздух, и этот шарик, вместо того чтобы унестись в лазоревое небо, после парочки виражей бесславно впечатался в землю.

— Пойдем! Я отпросил тебя у ее величества на целый день. — Вроде бы просто предупредил, а прозвучало как угроза. Словно уловив ход моих мыслей, чародей обернулся и, нехорошо так ухмыльнувшись, объявил: — Хочу сразу предупредить: я наставник строгий и больше всего не люблю невнимательности и непослушания. Так что готовься сдерживать свой характер. До вечера ты в полной моей власти.

Неожиданно взыграла ностальгия по браслету. А еще очень захотелось показать мессировскому затылку язык. Что я и сделала. Отвела напоследок душу и побрела следом за деспотом в его кабинет.

Придворные веселились дни напролет. Охотились в Чармейском лесу, гуляли по окрестностям замка, вечерами услаждали свой слух изысканной музыкой, а иногда и взор — балетом или комедийным спектаклем. Уже не говорю про столь полюбившиеся двору подвижные развлечения. Популярностью пользовались игра в бильбоке и прятки. А также вечерние посиделки за затянутыми зеленым сукном столами — в последнее время было модно просаживать деньги в бассет, кости или же устраивать лотереи.

Одним словом, жизнь в Оржентеле кипела и бурлила. Но я не принимала участия в светских забавах, поглощенная познанием собственной силы, которая тоже кипела и бурлила во мне в поисках выхода. Его деспотичная светлость ни в какую не желал переходить от теории к практике. Заставлял корпеть над старыми фолиантами, читал мне лекции. А иногда и нотации.