Звезды падают в небо - Эльденберт Марина - Страница 14

— Подозреваю, что дед до конца не верил в успех, потому что иначе не позволил бы ему улететь. Скорее всего, он рассчитывал, что девушка навсегда останется на Севере, а сын вернется и возьмется за ум, но она приняла кровь снежного дракона. Точнее, драконицы.

Теперь я еще и поежилась: если верить летописям, это жуткие дни, когда ты горишь и сгораешь раз за разом. Когда пламя вгрызается в твою кровь изнутри, выжигая частицу тебя, сливая воедино человека и зверя и создавая новую расу.

Делая тебя…

Иртханессой.

Нужно очень сильно любить, чтобы на такое решиться.

— Что было потом? — Несмотря на жару, мой голос слегка охрип.

— Потом? Они вернулись и были счастливы, после ухода деда правили вместе до того дня, когда один из хаальварнов, относящих себя к сторонникам тех, кто считал, что чужестранка обманом села на трон, не вонзил в сердце матери смазанный ядом клинок.

Я закусила губу.

Взгляд Даармархского сейчас был обманчиво-темным, как угли, только ладонь с силой сжалась на поручне. Он продолжил:

— Многие приняли этот брак, но многие считали его недействительным. Во-первых, это было смешение огней. Лед и огонь, такое раньше никому не пришло бы в голову.

Хеллирия.

Теперь я понимала, откуда у нее странная внешность, магия и цвет волос: она все это взяла от мамы.

— Во-вторых, у матери не было титула. На Севере она была дочерью зажиточного торговца и до того, как прошла перерождение… — Витхар ненадолго замолчал, но потом закончил: — Да, многие уважали ее за мощный огонь, который она приняла, и за силу, которая помогла ей через это пройти. Но были и другие.

Неосознанно потянулась к его руке и накрыла ее ладонью.

Но «сожалею» я снова не успела сказать, потому что дракон пристально посмотрел мне в глаза.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не хочу видеть тебя своей женой.

— Любая претендентка мечтает это услышать, Витхар, — заметила я и отвернулась.

Отвернулась, потому что сейчас мне отчаянно захотелось столкнуть его за борт, а сверху сбросить ведро, которое попалось мне на глаза, когда я демонстративно смотрела в другую сторону. Кто-то из команды, проследив за моим взглядом, тоже увидел ведро, мгновенно подхватил его и исчез в трюме.

А жаль!

Такой снаряд, такой снаряд.

— Ты — не любая, Теарин. Когда ты уже это поймешь?

Резко повернулась к нему.

— Я это знаю с рождения. Но судя по тому, что говоришь ты, я именно любая и даже не претендентка. Потому что ни одной из них ты бы такое не предложил.

В груди вспыхнуло, и я прикусила язык.

Обещала же себе!

Обещала, и вот, пожалуйста, снова!

— Расскажи мне про таэрран, — закрыла предыдущий разговор.

— Про таэрран? — Раздражение в голосе дракона тоже полыхало огнем, но сильнее пылало у меня в груди.

Нет-нет-нет, миленький, пожалуйста.

Только не сейчас.

Только не сейчас!

Мы уже обошли скалу, дворец остался позади, а впереди простирался океан, безбрежный и бесконечный. Ветерок ласково скользил по щекам, соленый воздух так и манил вдохнуть полной грудью, но я сейчас пошевелиться боялась, не то что глубоко дышать. Одна искра из-под моих пальцев — и тайна раскрыта. Что, если Даармархский просто почувствует бьющееся во мне пламя?

— Да, хочу знать, что будет, если через таэрран прорвется огонь.

— Это невозможно, Теарин. — Взгляд его смягчился, но сейчас за такое я готова была не просто швырнуть в него ведро, а предварительно набрать туда помои.

— А если все-таки возможно? — Я вскинула бровь. — Если на миг представить, что такое возможно, и я пройду отбор? Что ты будешь делать тогда?

— Мне не нужен отбор, чтобы быть с тобой.

— А мне не нужен ты!

Глаза дракона полыхнули, но я уже подхватила юбки и направилась в носовую часть, совершенно не заботясь о том, что о нас подумают. Мало ли, может, в раскаленном отчувства собственной важности местара воздухе местари стало нечем дышать, и она решила немного прогуляться. То, что мои туфельки остались рядом с Даармархским, я поняла, когда уже поднималась по лесенке: ударившись пальцем о ступеньку, вспомнила несколько совершенно недостойных дочери правящего слов.

Впрочем, именно это помогло отвлечься. Я заметила, что на меня смотрит капитан, и улыбнулась. Хаальварн направился ко мне, а я отпустила юбку, чтобы прикрыла босые ноги.

— Местари Ильеррская?

— Я давно хотела попробовать управлять кораблем, — заметила негромко. — Вы же меня научите, капитан?

Хаальварн, к его чести, не только не побежал выяснять у местара, можно ли, но даже не взглянул мне за плечо. Вместо этого протянул руку.

— Пойдемте, местари.

Теперь на нас снова смотрели все, с той лишь поправкой, что на нас — это на меня и капитана, и признаться честно, это было куда приятнее. Я слушала его объяснения, запоминая, как ориентироваться в открытом океане, как швартоваться и как не сесть на мель, как происходит разворот, когда нужно поднимать паруса, когда лучше опустить и почему в свое время при создании флотилии отказались от весел и от гребцов. В случае полного штиля их заменяли иртханы из Восточной пустыни, одним из проявлений огня которых была способность управлять потоками воздуха.

Слушая все это, я почти забыла о своем пламени.

Неудивительно, потому что в груди больше не жгло, и к счастью. Когда капитан отступил, решительно шагнула к штурвалу.

— Корабль нужно чувствовать, — произнес он. — На время, пока ты на воде, становиться с ним единым целым.

— Совсем как с драконом во время призыва.

Хаальварн улыбнулся.

— Именно так.

Я улыбнулась в ответ, и когда штурвал лег мне в руки, почувствовала себя… свободной от всех условностей, от ненавистного мне отбора, даже от невозможности покинуть Даармарх по своей воле. Впереди, над гребнем дракона, справа и слева от его крыльев расстилался бескрайний простор океана, в моих руках, готовый отозваться по первому движению, был огромный корабль. Сейчас я действительно чувствовала его так, словно мы стали единым целым. Точно он был живым, и движение рук, как приказ, могло развернуть его в любую сторону.

— Поворачивайте чуть-чуть влево, местари Ильеррская.

«Чуть-чуть» оказалось отнюдь не таким простым, каким могло показаться, но и на слабость в руках я никогда не жаловалась. Когда дракон, то есть корабль чуть изменил курс, задохнулась от восторга.

Там, где небо в ослепительном сиянии солнца сливалось с водой, почти стирая тонкую нить горизонта, казалось, начинается новая жизнь.

Новая жизнь, забытая до этого дня.

Свободная жизнь.

— Куда мы сейчас плывем? — спросила я, но тут же взглянула на небо, вспоминая. — На Север?!

— Все верно, местари Ильеррская.

Капитан улыбнулся, а я вернулась к кораблю.

И к океану.

Сейчас мне даже начинало казаться, что штурвал едва различимо подрагивает в моих руках, и от этого ощущения были просто запредельные. Казалось, я могу разбежаться и взлететь, а потом парить в выбеленном от жара солнца небе, пока оно не сменится пронзительной синевой Севера.

— Непередаваемое чувство, правда?

Голос Даармархского, как арбалетный болт, вспорол воздух, в котором, если бы не таэрран, я, возможно, на самом деле могла бы парить. Сильные руки легли на штурвал, накрывая мои и разрушая очарование момента.

— Прошу прощения, местар. — Я вывернулась и поняла, что капитана на мостике уже нет.

Не скрывая разочарования, направилась к лестнице.

— Вернитесь, местари Ильеррская.

Это был приказ.

Пришлось вернуться, ступая по нагретому солнцем дереву.

— Вы что-то хотели, местар?

— Если ты не забыла, у нас свидание.

— Как я могу забыть, если вы постоянно мне об этом напоминаете.

Даармархский взглянул на меня.

— Мы не закончили разговор.

Действительно не закончили.

— Да, мы говорили про таэрран.

Руки дракона на штурвале сжались сильнее, тем не менее он процедил: