В стране книголюбов - Горбачевский Борис - Страница 17

Книголюб — пропагандист книги в самом высоком смысле этого слова. И именно таким пропагандистом Евгений Евгеньевич выступает в общении с читателями. Главное для него — научить их выбирать лучшие книги, думать, размышлять над прочитанным, сопоставлять собственную жизнь и опыт с миром, который открывает перед ними книга.

Он как бы идет вместе со своими читателями от книги к книге, направляя их чтение, воспитывая вкус к хорошим книгам. Учит читать с помощью самих книг, обращаясь к Пушкину и Толстому, Тургеневу и Бунину, Чехову и Горькому, к великому наследию русской классики.

Что же Евгений Евгеньевич думает о своих читателях? Вопрос этот больше всего его волнует. Книга — удовольствие, отдых, но она и учебник жизни. «Между тем не все, читающие книги, так понимают чтение, — говорит книголюб, — часто в книге видят лишь развлечение, средство убить время, быстрое прослеживание сюжетов». Он сетует на то, что нередко некоторые из его читателей проходят мимо классики, предпочитая ей приключенческие книжки, вполне заманчивые и легкие сюжеты; его беспокоят глотатели книг, занятые лишь «слизыванием вкусной их части» — так называл подобное «чтение» М. Пришвин. Отложив книгу, они тут же забывают только что прочитанное.

Вот почему для Тимошенко не существует понятия «широкая читательская аудитория». Любой читатель, как и сама книга, выбранная для чтения, — само по себе событие, требующее особого внимания.

Что же думают сами читатели о библиотеке или те люди, кто читал и знает о ней, переписывался или переписывается с Евгением Евгеньевичем? В его архиве сотни писем. Читая их, видишь, как по-разному относятся люди к книге, собирательству и к тому, что составляет главный смысл жизни токсовского книголюба.

Вот письмо Константина Симонова. Писатель желает доброго пути библиотеке и журналу «Вокруг книги». «Книга в жизни человека, — говорит писатель, — это так много, что я лично не могу представить себе жизни без книги. Жизнь без книги — это куцая жизнь, это самое большое — полжизни. Тот, кто не читает книг, потому что не имеет к этому возможности, — несчастный человек, тот, кто не читает книг, потому что пренебрегает этой возможностью, обкрадывает сам себя так, как его не ограбит никакой вор».

Теплые слова адресованы и библиотеке, и самому Тимошенко писателями Сергеем Баруздиным, Андреем Дементьевым, Василием Черновым, литературоведом-переводчицей К. Т. Гнедич. С уважением говорит о библиотеке собиратель-книголюб Б. Казанков. «Желаю успеха в этом светлом и приятном деле» — так заканчивает свое письмо ленинградский поэт Александр Решетов.

Сколько доброго в адрес библиотеки сказано в книге отзывов — она ведется с 1963 года. Эпиграммы, шутки, афоризмы, стихи, рисунки, простые и нежные слова. «Вы нужны людям», «Долго не был у Вас — скучно», «Наш любимый уголок», «В этом славном толстом томе строки от души»… Таких строк не перечесть. Кто-то в шутливой форме написал: «В кругу больших и умных книг он жизни высший смысл постиг…»

Есть и иные строки в письмах и во взглядах на то, чем занимается Тимошенко. Например, будто занятие токсовского книголюба — это дело общественных библиотек. «Вы же занимаетесь, — говорят, — делом, далеким от истинного библиофильства, от подлинной страсти к книгам». Или вот еще одна точка зрения: «Вы — библиотекарь, а не библиофил. Не бережете книги для потомства». Кто-то Евгения Евгеньевича считает чудаком, а дело его называет «напрасным культурничеством».

Старый спор: давать или не давать для чтения книги из собственной библиотеки? Действительно, некоторые читатели книги портят, пачкают или вовсе не возвращают. Большинство читателей так не поступает.

Конечно, от массового и частого обращения книги портятся, но ведь это значит, считает книголюб, что их прочитали многие. Надо идти и на такое ради главной цели — служения книги людям. Чем больше людей прочтут одну и ту же хорошую книгу, тем больше она принесет радости и добра. «Помните, — говорит он, — как Максим Горький называл хорошую, правильную книгу великим праздником! Так пусть эти праздники будут частыми для многих моих читателей».

На его улице бывают не одни праздники. «Разве я могу мириться с тем, — рассказывает Евгений Евгеньевич, — когда приходят дети и, например, говорят, что им дома не разрешают брать книги из личной библиотеки, так как их можно испачкать или потерять. Между тем в этом же доме — приличная библиотека. Есть классика и немало хороших новинок современных писателей. Иногда можно услышать, что ребята не хотят поделиться книгами со своими товарищами. Факты эти не характерны. Но они есть, и о них мы не должны забывать».

Иногда, думая его обрадовать, некоторые читатели говорят: «А у меня теперь, Евгений Евгеньевич, по вашему примеру тоже есть уже домашняя библиотека».

«Радостно это всегда слышать, — рассказывает книголюб. — Но бывает и так. Познакомишься с иной „библиотекой“, и становится грустно. Тут и „выгодный обмен“, и исключительно погоня за „модной“ книгой, и „товарищи завидуют“, и видишь перед собой не книголюба, а типичного микробиблиомана».

Тимошенко стремится и своим примером, и примером большинства читателей привить и детям, и взрослым иные принципы отношения к книге. «Мои читатели-школьники, — говорит Евгений Евгеньевич, — вырастая, приобщаются к книге, создают собственные библиотеки и делятся книгами с товарищами. Традиция эта, очевидно, то самое дорогое, что я больше всего ценю в своей деятельности». И люди такое понимают. Они доверяют этому человеку. Придя в библиотеку школьниками, становясь взрослыми, через многие годы они приводят сюда уже своих детей. И дети видят те читательские карточки, которые в свое время заполняли их отцы и матери, те книги, которые они читали, и идут вслед их путем.

Книги из библиотеки не только уходят, но и нередко приходят. Их присылают, дарят, приносят, как символ уважения к книге и самому благородному делу книголюба. Его примеру следуют все новые книголюбы. Однажды зашел с большой связкой книг местный врач. Уезжая, он решил оставить часть своей библиотеки: пусть народ читает. Шлют в Токсово книги из Москвы, Ленинграда, Украины, Сибири: пусть народ читает…

В местной токсовской библиотеке на абонементе записано 800 читателей. Но часто библиотекарь говорит: «Идите к Евгению Евгеньевичу. Он, наверное, уже приобрел книгу, которую вы просите». И люди идут к знакомому крыльцу.

Вот пусть после нашего рассказа и судит сам читатель, кто прав: те, кто осуждает токсовского книголюба, или те, кто радуется вместе с ним и с его читателями, кто верит в его высокие нравственные принципы и понимает, что любить книгу можно по-разному, но посягать на эту разность никто не имеет права. Что же касается издержек, то без них не обойтись, если человек решил открыть личную библиотеку для всех, кто хочет читать.

Задумываясь над этой действующей нравственной системой служения людям Евгения Евгеньевича, над самой жизнью ее создателя, мы вспоминаем слова А. М. Горького: «Всем хорошим во мне я обязан книгам… Великое дело — книги». Не случайно всякого входящего в дом-библиотеку Тимошенко читателя как бы встречает портрет писателя, чьи заветы пронес через всю свою жизнь Евгений Евгеньевич. Беря с полки книгу и открывая ее, читатель видит экслибрис, выполненный кемеровским художником Т. А. Паньковым. На нем воспроизведен портрет А. М. Горького, гордый буревестник реет над вспененным морем и высится силуэт Медного всадника…

Живет Евгений Евгеньевич скромно. Никакие материальные соображения его не волнуют. Все, что мог, он отдал и отдает людям и книгам, и предела щедрости его сердца нет. Отвлечь этого человека от любимого занятия, которому он посвящает себя изо дня в день, если не шалит сердце, ничто не может. В нем весь смысл его жизни и вся ее красота! И поэтому, вероятно, во всем, что он делает, постоянно присутствует какая-то особая праздничность и ощущается внутренняя гордость.

Он уверен в могущественном влиянии литературы на людские судьбы, хотя иногда сетует на то, что не всегда достигал желанной цели. О книгах способен беседовать долго, особенно о любимых, говорит о них нежно. Часто осторожно подбирает слова, и, наверное, не потому, что еще с детских лет заикается после перенесенной травмы, а, скорее, по иной причине. Говорит о книгах так, будто ведет речь о живых существах.