Хранящая огонь (СИ) - Богатова Властелина - Страница 30

Мирина скосила взгляд на Векулу, и Светавида встрепенулась вдруг, выпустив княжну, обратила взор на десятника, улыбнулась ласково.

— Это десятник Векула из княжества Явлич. Они меня привезли сюда…

Мирина осеклась, не зная, как сказать, объяснить, чтобы матушка ничего не подумала лишнего, да только женщины-чернавки оживились за спиной Световиды, зашептались, бросая острые взгляды то на пришлых мужчин, то на Мирину. И понятно, почему — где была всё это время, как же вышло так, что воины Явлича прибыли вместе с дочкой княжеской в городище?

На лице же Световиды недоумение отразилось, когда Мирина представила витязей, но, слава Богам, допрос княгиня не стала учинять на глазах прислуги да в кругу кметей, широким жестом подозвала Аргуна, рослого мужчину с каштановыми волосами, оттенявшими зелёные, как тина речная, глаза — он верной защитой был княгине после того, как погиб князь.

— Аргун, проводи гостей в гридницу, накорми и напои, всё чин чином. А после, к вечеру, жду к столу всех. Праздник у нас, пропажа вернулась, — Световида обратила мёрзлые глаза на княжну, и той не по себе сделалось от речи её вычурной, от приёма сдержанного.

— Прошу пройти под кров, с дороги отдохнуть да братину испить с воинами нашими, — сказал Аргун голосом грубым, зычным.

— Благодарствую, государыня, — преклонил Векула голову перед княгиней, и стало видно, что тревога легла в глубине его глаз, на Мирину коротко глянул, настороженно, и ничего ему не оставалось, как проследовать за Аргуном, дав знак остальным идти за ним. Пронаблюдав за уходящими мужчинами, что вскоре скрылись в тени построек, Мирина, оставшись с Евгастьей только, вовсе оробела.

— Пойдём, — взяла Световида девушку за руку, увлекая за собой к хоромине.

Мирина старалась ни на кого не смотреть: ни на женщин суровых, ни на чернь, что высовывалась из-за углов, в чьих глазах удивление было да страх какой-то, хотя и чувствовала, как её всю разглядывают жадными взглядами, выедавшими, казалось, до самых костей.

Вместе поднялись по высокому порогу, вошли в широкие сводчатые двери, в светлую горницу, куда из низких окон лился утренний свет, наполняя помещение золотом и теплом. Запах липы и мёда одурманил, поднимая волну воспоминаний о былых днях, теперь таких далёких. Задерживаться здесь они не стали. Оставив чернавок и отдав им распоряжения, княгиня поманила падчерицу за собой, дальше уводя в женскую часть терема. Мирина опомнилась лишь тогда, когда рядом не ощутила присутствия Евгастьи. Остановилась, и Световида недоумённо глянула на неё.

— Со мной она пойдёт, — сказала княжна, оборачиваясь и давая знак остолбеневшей посреди горницы рыжекудрой девочке поторопиться. Уж привыкла она к этой девке за всё время пути, привыкла к её степенному спокойному нраву, хотя и остались здесь свои чернавки — Белолюба, верная помощница, да Вида. Только где они сейчас? Мирина и не выискала их среди собравшихся.

Световида только плечом чуть пожала, оставшись равнодушной к этому пожеланию, позволила Евгастье идти за ними.

Оказавшись в светёлке, Мирина и вовсе дыхание потеряла, оглядывая родные до щемящей ломоты в сердце стены. Здесь всё оставалось как и прежде, всё на своих местах: длинная лавка для рукоделий под окнами, стол резной у окна, на нём кованые светцы для лучин, сундуки деревянные, расписные… Правда, слишком пустынно было, прибрано, видно, что не жил тут давно никто, и наверное, не быстро разожжётся здесь огонь, что наполнит хоромину теплом живым.

Княгиня прошла чуть вперёд, развернулась, бросая взгляд пристальный на чернавку, и та совсем сжалась вся, как воробушек в когтях ворона. Мирине даже жалко её стало.

— Евгастья, выйди пока, — попросила она.

И как только дверь глухо хлопнула, окатывая спину сквозняком, тут пришёл черёд Мирине съёживаться. Хоть и у себя дома да в безопасности, а в присутствии княгини будто в одном коробе со змеёй оказалась. К счастью, Световида не стала пытать её долго молчанием да переглядами тягостными, распростёрла руки, принимая девушку в объятия лёгкие, почти неощутимые, только не почувствовала Мирина ни тепла, ни заботы, ни родства. Как ни старалась показать обратное, чужими они были всё то время, а теперь, после долго расставания, и подавно. И хотелось как можно быстрее отстраниться да в тишине побыть, здесь, у себя, куда так жаждала вернуться.

Княгиня отстранилась, наконец, заглядывая в глаза. Вроде ласковый, внимательный был её взгляд, но в то же время затуманенный, не понять, что чувствует, что думает Световида.

— Как я рада, что вернулась ты, — прошептала она вроде искренне, но голос всё одно оскоминой осел на языке.

— Как братья Нечай и Взрад? Не видела я их во дворе. Где они?

Бледные губы княгини тронула улыбка, но какая-то отстранённая, сухая.

— Тут они, живы и здоровы, слава Богам и матушке-Макоши. Нечай уж посвящение прошёл, возмужал за весну, не узнать его уже, верно отца перемахнул в росте да в плечах разошёлся.

Улыбка сама собой расползлась на лице Мирины, и так сердце возжелало увидеться поскорее.

— Увидишься ещё, — прочла её мысли княгиня. — Расскажи лучше, где ты была всё это время? Заставила меня волноваться, я половину здоровья своего оставила, бросая силы на поиски. Мирина, как же так? Что произошло, ответь?

Мирина поёжилась от давящих льдистых глаз княгини, от потока вопросов и негодования, чего она и опасалась так. Пошатнулась уверенность — та опора, которую она выстраивала всю дорогу до детинца, и кинуться бы рассказать обо всём, пожаловаться на недолю свою, но что-то останавливало — Световиде не признается ни в чём.

Потянула заклёпку на кожухе, растягивая ворот, ставший тесным, не продохнуть.

— Устала я, — выдохнула Мирина, — позволь сначала отдохнуть с дороги, матушка, — и снова царапнуло обращение это, и тут же неуютно сделалось внутри.

— Конечно. Прости, — дрогнули растерянно ресницы княгини, она сдержанно улыбнулась, окидывая девушку понимающим взглядом.

— Отдыхай. Просто я столько ночей не спала, всё гадала, где ты, жива ли, здорова ли.

И Мирину вдруг вина ошпарила, рассеянно посмотрела она перед собой, опуская руки.

— Отдыхай, — повторила княгиня, — теперь ты дома, живая и похорошевшая — это главное. Отдыхай, а я пойду в храм, жрецам скажу требы принести в благодарность за радость нечаянную, да старейшин известить нужно о приезде твоём, хотя верно они уже знают обо всём.

Мирина кивнула, соглашаясь со всем, и Световида, наконец, обошла её, направилась прочь. Вновь пахнуло сладкой ягодой, и вскоре дверь затворилась за ней. А Мирина будто в яму канула, сгустилась вокруг пустота, сотканная из жемчужного света, что обильно лился из окошка на стоявшую посередине светёлки девушку. Она выдохнула, расславляя плечи, обвела взором брусчатые стены и тут же согрелась их живительным теплом. Но всё же осталось чувство недосказанности, что комом упало на самое дно и не давало полного освобождения и покоя. И тиски, что сковывали её, сжали сильнее только. И как подумала о пире, что будет вечером, и о том, что ждёт встреча с Вортиславом, так померкло всё внутри.

Сделав ещё пару глубоких вдохов и выдохов, Мирина скинула кожух, в котором уже и жарко становилось в тепле да сухости. Омыть бы теперь лицо и ноги с пути. И тут, как по велению, вернулась Евгастья, да не одна, а с Белолюбой. Девка была стройная и длинная, как осока, с русой косой, в простом домотканом платье, с глазами серовато-золотистого цвета, в которых прочла Мирина, как рада была видеть Белолюба хозяйку. Она поклонилась в пояс княжне, и Мирина отозвалась улыбкой. Чернавка поспешила забрать кожух из рук, положила на сундук, открыла другой, принялась выуживать рушники да подушки со скатертями, а Евгастья стала помогать ей во всём, уже не робея.

Вернулась и Вида, вторая верная помощница с малолетства. Коса её была черная и короче Белолюбиной, да и ростом эта девка ниже была, с круглым лицом да яркими, живыми, цвета ежевики спелой, глазами. Она принесла крынку кваса хлебного да яблок лукошко, водрузила на стол, где уже Белолюба расстелила вышитую самой Мириной скатерть. Не успела княжна оглянуться, как стало ещё светлее и уютнее, ожила светлица, задышала. Мирина зажгла травок сушёных, и полился дурманный запах, очищающий, ароматный, при вздохе так и закружилась голова, и усталость ушла с плеч. Но покой глубокий так и не пришёл, потому что внезапно завладели ей мысли о княжиче Арьяне. Она и в дороге о нём вспоминала чаще, чем ей хотелось бы, в этом Мирина призналась себе, не в силах таить от себя самой. Знать бы, что принесло валганов в Явлич. И тревожно становилось от неведенья, не хватало ещё беды какой. И в какой раз Мирина напомнила себе, что в храм нужно бы сходить, заступничества Богов попросить.