В военную академию требуется - Мамаева Надежда - Страница 44

Риг осекся на полуслове. Видимо, тут до него дошло, что дразнить умеет не только он. Маг сдался и рассказал все как есть:

— Метлу я получил в качестве победы в споре: никто не верил, что босяк, заявившийся на гонки, сможет обставить тогдашнего фаворита. Никто, кроме Бригитт. А она одолжила мне свою летунью. И я победил.

Вроде бы простая история. Ага. Но есть одно «но».

— Что же такое должно было случиться, чтобы лэрисса решила доверить незнакомому парню свою метлу?!

— Ну, она сказала, что я похож чем-то на ее брата в молодости. — Риг на миг замолчал, явно прикидывая, стоит ли говорить дальше, но продолжил: — Хотя, может, ее сразил тот факт, что на кон против трех сотен золотых — выигрыша победителя — я поставил свой дар и жизнь… — И, словно пожалев о своей откровенности, рыкнул: — Крис, ты сядешь на метлу или мы до утра тут будем торчать?

Не сказать, чтоб я была сильно против последнего варианта, но любопытство — великая вещь. А мне стали интересны и подробности тех гонок на метлах, и… сам Риг. Его жизнь оказалась не такой простой, как я думала.

Я села сзади и обхватила светлого.

— Крепче держись, а то упадешь, — бросил он через плечо.

Пришлось придвинуться чуть ближе. Маг взял резкий старт, почти свечкой уходя в небо. Псих! Драконы, известные летуны, и то не все так умеют.

Я говорила, что крепко обхватила светлого. Так вот, каюсь, была не права. После такого маневра я просто вцепилась в него похлеще голодного упыря. Стиснула в объятиях так сильно, как только смогла. И едва я это сделала, как полет стал гораздо плавнее и горизонтальнее.

— Ты это нарочно?

— Это был самый быстрый старт, — невинно возразил светлый. — Кругом же деревья и ветви…

Захотелось его покусать. Риг был просто невозможен.

Мы подлетели к защитному куполу академии. Светлый снизился до кромки каменной стены, которая опоясывала магистерию, и полетел вдоль нее. А потом, добравшись до одному ему заметного зубца ограды, начертил в воздухе руну. Я даже ее узнала: Рэнд — символ пути.

Полыхнувший на краткий миг в воздухе огненный знак, наполненный силой, прикоснулся к куполу, и тот дрогнул, открывая проход.

Я даже зауважала Рига. Найти в защите академии лазейку, пользоваться ею несколько лет подряд и при этом не спалиться…

А потом мы, минуя огни Вейлы, полетели к горам. И если на нереиде путь по тоннелям мне показался стремительным, то на метле — просто невероятным.

Риг вел свою летунью уверенно. Да и она, казалось, слушалась его по велению одной лишь мысли.

Когда мы приземлились, я поняла, почему светлый спросил, люблю ли я высоту: это был горный уступ. Внизу — пропасть, над головой — непривычно близкие звезды и яркая, чуть щербатая луна. Вокруг — только простор и горы. А за спиной — маленький грот.

— Красиво, — выдохнула я, стоя на каменной площадке и завороженно глядя по сторонам.

— Не только красиво, но еще и сытно, и тепло, — хмыкнул Риг.

Я засомневалась. Надо заметить, не без оснований. Это меня не кусал холодный ветер, а вот светлого в одной рубашке наверняка кусал, и даже очень.

— Пойдем внутрь, — махнул рукой Риг на вход в грот.

Когда мы оказались внутри, то первое, что сделал светлый, — точным броском отправил небольшой пульсар в охапку хвороста, которая, оказалось, лежала посредине. Ветки тут же вспыхнули, затрещали. Огонь жадно накинулся на них. В свете пламени я смогла разглядеть и стены, и то, что было рядом с ними: тюфяк, плед, корзину и походную сумку.

— Ты здесь часто бываешь?

— Иногда, — уклончиво ответил Риг, присаживаясь на тюфяк и красноречиво хлопая рядом с собой. — Здесь нет лишних ушей и нам никто не помешает. Это место хранит мои тайны. Пусть теперь узнает и твои. Рассказывай.

Я медленно присела на край тюфяка. Обхватила колени и посмотрела на огонь. Даже не знала, с чего начать. Врать не хотелось. Говорить правду было опасно.

Риг, не иначе постигший тонкости дипломатии, посчитал, что такой разговор должен начинаться со взятки. Он щелкнул пальцами, сбрасывая заклинание стазиса с корзины, и запустил в нее руку.

Миг — и на тюфяке оказалось несколько яблок, ломтей хлеба, сыр и мясо. Соорудив нехитрый бутерброд, светлый протянул его мне, а потом и сам с видом гурмана, дорвавшегося до редчайшего деликатеса, вгрызся в аналогичный кулинарный шедевр.

Я не стала отказываться. То ли от голода, то ли от нервов, но оно показалось мне удивительно вкусным.

Пламя танцевало свой дикий танец на горящих ветках, я смотрела на него, на край звездного неба, видневшийся через вход, и ловила себя на мысли, что мне здесь… спокойно. И даже привычно и уютно. Точно так же я сидела когда-то в другой жизни, будучи контрабандисткой, дочерью своего отца.

И я начала рассказывать. О себе, своем прошлом. Не все, далеко не все, и тем не менее даже храмовник, которому я исповедовалась каждую седмицу, изображая добропорядочную горожанку, знал обо мне куда меньше. Хотя про то, что мой отец — осужденный запечатанный маг, я все-таки не сказала. Как и про обстоятельства, при которых появилась моя мета пожирательницы.

Риг слушал внимательно, не перебивая.

— Я испугалась, что стану чудовищем, что дар пожирателя окажется сильнее моей воли, и поняла, что мне один путь — в академию… — закончила я.

Светлый по-прежнему молчал. Костер прогорел меньше чем наполовину. Тишину нарушал лишь редкий треск пылающих веток.

— Теперь твоя очередь, — наконец сказал Риг. — Спрашивай.

И тут только я осознала, сколько же вопросов хочу задать этому светлому. Но, вместо того чтобы озвучить наперед самые важные, спросила глупость:

— А как ты попал в академию? — И тут же, обозвав себя альтернативно одаренной, сама и ответила: — По приказу императора?

— Нет. По собственному желанию, — невесело усмехнулся Риг. — И наперекор отцу.

— Но ведь белые маги, мягко говоря, не горят энтузиазмом поступать сюда? — озадачилась я.

— Не горят энтузиазмом богатые аристократы, — пожал плечами светлый и, внимательно посмотрев на меня, начал своей неспешный рассказ.

Риг родился, как и моя мать, в бедной семье, с той лишь разницей, что на свет он появился безотцовщиной. Про таких, как Риг, говорили: принесен в подоле. Впрочем, босоногие пацаны Ситного квартала знали обороты и похлеще. И при каждом удобном случае бросали их светлому в лицо. И он не молчал, а отвечал кулаками. Ему было четырнадцать, когда его мать умерла от гнойной сыпи, и после этого у Рига пробудился дар. Сильный.

— Отец, до этого изредка навещавший нас, пришел в дом, когда гроб мамы еще не вынесли. Смерил меня оценивающим взглядом и заявил, что я сгожусь… — Риг говорил это бесцветным, механическим голосом, за которым скрывалась боль. — И что теперь он признает меня своим сыном и введет в род, в семью.

— Сгодишься? — удивилась я.

В моем понимании семья — это самая большая ценность, за которую нужно бороться, даже если враги — весь остальной мир.

— Ну да. Отец… — произнеся это слово, Риг умолк, но спустя миг продолжил, словно и не было заминки, ровно, четко: — Он считал, что поступает благородно… Что я не выживу один: дикий маг, не умеющий обращаться с даром, скорее сам себя убьет без наставника, чем научится управлять своей силой…

— И ты…

— Согласился? — догадливо закончил за меня светлый. — Нет. Я решил, что с даром смогу поступить в Йонльскую академию магии. Но у отца на меня были другие планы. Он посчитал, что моя стезя — наставлять людей на путь истинный и очищать души от греха и скверны… Впрочем, как и его.

— Постой, твой отец что, храмовник? — вырвалось у меня.

Риг как-то странно на меня посмотрел и, помедлив, кивнул:

— Почти.

— Но им же нельзя иметь семью, детей, — растерялась я.

— Крис, я — нежеланное дитя порочной страсти! — Судя по тону, светлый сейчас повторил чьи-то слова.

— Злишься? — Я непроизвольно положила свою ладонь на его сжатый кулак. Сама сразу не заметила, а когда поняла — отдергивать руку было поздно. Да и глупо.