Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 24

— Ну да, - широко улыбаясь, она потянула меня за руку к подаркам и заставила коснуться оберточной бумаги. - Открывай же, чего стоишь? Марат, ставь чайник, - крикнула она, стягивая с плеч пальто. - Открывай.

Я достаточно долго вертела в руках маленькую коробку, смотрела на бант и бумагу и не понимала, как это все открывать. Снизу бумага была скреплена, и чтобы открыть подарок, всю эту красоту нужно было рвать.

— Почему не открываешь?

— А как?

Оксана подняла брови и забрала подарок у меня из рук.

— Да просто, - и она жестоко разорвала пополам бумагу, откидывая яркие ошметки в сторону. Я даже дар речи потеряла. Через несколько секунд мне вернули бархатную коробочку. - Смотри.

Она подарила мне кулон-капельку на тонкой цепочке. И к нему такие же сережки. Правда, уши у меня не проколоты, но все равно, сережки мне очень понравились. Но я была бы не я, если бы не оценила эту вещь. Подарок подарком, а оценка нужна. И мимоходом я все равно прикидывала сумму, за которую можно загнать комплектик. Пусть это и происходило чисто на рефлексе.

Оксана привезла много одежды, очень красивой с иностранными названиями. Теперь я была обладательницей светло-голубого бального платья и в тон им туфелек на небольшом каблучке. Ксюша рядом сетовала на то, что мой размер можно найти только в детской одежде, иначе бы она разгулялась. Я верила.

— Там было потрясающее красное платье, - рассказывала она, прикладывая ко мне кофточку и на глаз прикидывая, как та на мне будет сидеть. - Тебе бы пошло. Мне такие яркие цвета не идут - я всегда краснею как помидор, а яркое платье только усугубило бы ситуацию. А тебе было бы хорошо. Но размеры остались лишь большие. Это вон, - небрежный кивок в сторону голубого наряда, - вообще великовато окажется, наверное.

— Ну…оно красивое.

Я открыла новые коробки, доставая джинсы, джинсовые комбинезоны, рубашки и короткие кофты.

— А где ты была? - мимоходом поинтересовалась я, крутя в руках майку-матроску. - Целую неделю подарки закупала, что ли?

Оксана кротко улыбнулась.

— Ну да. Я в Польшу ездила. Кстати, - щелкнула она пальцами, - я тебе духи купила. Вот в той, синей коробке.

Да уж, Оксана всегда моталась в Европу, как на дачу. С самого начала, как только я появилась у Марата. Со временем это стало привычным делом для меня. Я могла услышать: “я еду в Париж на выходные” и даже не удивиться. Хотя вначале меня это заставляло изучающе разглядывать Оксану. Такое ощущение, что она не в России живет, настолько девушка казалась оторванной от мира.

— Сейчас понюхаем. Оксан, а почему ты так часто туда мотаешься? - невзначай обронила я, наклоняясь за бумажным пакетом. - Каждый месяц почти.

— А у меня папа дипломат. Так что я где только не была, - она задорно рассмеялась и вспорхнула с диванчика. - Хочешь, даже с тобой съездим. В Диснейленд, например. Я сейчас.

Она убежала к Марату, закрыв за собой дверь, а я же осталась разбирать горы подарков. Это было странно. Все это вокруг меня. Подарки, вещи - яркие и блестящие. Нет, они мне очень нравились и было безумно приятно, но для меня…Ну какое мне бальное платье? Куда его носить? Да и как, если я не умею?

Каблуки, шелковая пижама, украшения…Я в жизни таких вещей не одевала и не умела с ними обращаться. Марат меня этому не учил, на улице вся мишура была не нужна. Лишь бы тепло, а там хоть фуфайка. Оксана хотела сделать приятное, а на деле только усложнила мне жизнь. От духов с цветочным запахом я расчихалась, тонкие колготки порвала, нечаянно зацепил ногтем, а платье…

Ксюша заставила меня его примерить, и эти пять минут были одними из худших в моей жизни. Я чувствовала себя неповоротливой куклой с несгибающимися руками, неуклюжей и перетянутой веревками. Длинная юбка мешалась и собиралась при ходьбе между коленями. А чечен, увидев меня в платье, прыснул от смеха, сразу же замаскировав вырвавшийся смешок кашлем. И я не обижалась - я была с ним согласна. Нафига козе баян? Вот и мне - нафига платье?

В туфлях я подвернула ногу, но чтобы Ксюшу не расстраивать, с вымученной улыбкой пару минут потопталась на месте. Все остальное было вполне пригодным для носки - джинсы там, кофты, комбинезоны. Но не платье.

В дальнейшем Оксана учила меня тому, чему не мог научить ни Марат, ни Петровна. Она учила меня быть девушкой, быть женственной. Какая ирония. Особенно если оглядываться назад на наши отношения и судьбы. Она сделала из меня красивую нежную девушку, а Марат сделал женщиной. Это было даже забавно, когда Оксана привозила очередной шедевр моды, а он потом срывал его с моего тела, небрежно кидая в сторону. Еще забавнее, если Ксюша просила меня примерить что-то, а за ее спиной стоял Марат и разглядывал это великолепие. На одежду Оксана никогда не скупилась, одеваясь со вкусом и так же одевая меня. Ирония, в самом деле.

Но в то мое своеобразное пятнадцатилетие мы втроем спокойно ели торт, запивая его чаем, болтали, Оксана сидела полубоком на коленях у Марата и обнимала его за шею, рассказывая о поездке. Через час я ушла разбирать подарки, а потом и вовсе уснула, устав от общего шума и волнения. Первый раз на моей памяти Ксюша осталась ночевать у нас дома.

Ночью что-то выдернуло меня из сна. Сначала блуждая на поверхности, отчего вертелись какие-то непонятные странные образы, а потом я совсем проснулась, с ясным сознанием и трезвой головой, чутко прислушиваясь к тишине квартиры. Я завозилась и услышала какой-то звук, полуприглушенный шелестом одеяла. Пришлось замереть. Ненадолго. Через пару секунд за стенкой раздалось шебуршание, скрип кровати и едва слышный слабый стон. Захотелось грязно выругаться. Шикар-р-рный подарок на день рождения. Потрахушки за стеной.

Для меня это все было не ново. Но черт, слышать их рядом с собой было как-то странно. Это же Марат и Оксана. В горле пересохло и запершило, я снова замерла, двумя руками вцепившись в одеяло. Я лежала тихо, как мышка, чутко прислушиваясь к тишине. Хотелось, чтобы все это было всего лишь игрой воображения.

Нет. Через минуту новый стон, жаркий шепот и спинка кровати ощутимо стукнулась об стену. Япона мать. Мне не нравилось это все слышать, слушать и не иметь возможности уйти или заткнуть уши. Я пробовала. Я накинула сверху одеяло, завернувшись как в кокон, так что через минуту стало жарко и душно, а еще покрылось потом лицо. Я их слышала. Слышала и не могла сбежать. Марат что-то прерывисто говорил, потом тихо засмеялся вместе с Ксюшей, а затем смех перебился стоном, более громким, чем раньше. Срань.

Я спрятала голову под подушку, но все стало еще отчетливее. Не помогало. В ту минуту я ненавидела свою чуткую манеру спать. Я бы многое отдала, даже все подарки Оксаны, лишь бы всего этого не слышать. И забыть. Я начала специально ворочаться, шелестеть одеялом, и сильно прижала руки к ушам, зажимая их пальцами. Что угодно. Но стоны, интимный шепот и скрип кровати с каждой минутой нарастал, звучал четче, яростнее, и невозможно его избежать и закрыть уши.

Я жалела, что Оксана осталась. Честно. Я хотела вернуть ту тишину, которая была до этого. Мне не нравилось слышать то, чем они занимаются. Хотелось встать и сбежать куда-нибудь, но была опасность, что потом они выйдут из комнаты и застанут меня сидящей, например, на кухне. Все будет понятно без слов. А я в первый раз в жизни не знала, как себя вести. Для меня Марат сформировался как нечто недосягаемое, что-то сверх меня, если можно так сказать. Оксану я и вовсе не уважала. И их секс, все звуки, стоны и надсадные всхлипы выводили меня из себя.

Инстинктивно я сильно зажмурилась, полагая, наверное, что шум прекратиться. Они же должны закончить, не так ли? Когда-нибудь? Почему-то не заканчивали. Теперь Оксана стонала каждую минуту, и эти звуки пробирали меня до костей, проникая глубоко внутрь. Это было противно. То оцепенение, онемение и невозможность ничего изменить. В какой-то момент я, устав слушать, ударила кулаком по стене, но тут же затихла и с головой накинула на себя одеяло. Вдруг услышат, а потом еще и объясняйся. Суки.