Архимаг - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 4

Верховные матери уловили новые настроения Ллос и не собирались допустить, чтобы мужчины Мензоберранзана превзошли женщин в том единственном, что им осталось, – в темной магии.

Может быть, теперь пост архимага, которым так дорожил Громф, потерял свою ценность? Но нет. Ллос потерпела поражение в борьбе за Пряжу; Громф знал это, хотя пока и без подробностей. Пряжа ускользнула из ее паучьих лап, и маг надеялся, что жизнь в городе и в академии спустя какое-то время вернется в прежнее русло, и престижная должность архимага никуда от него не денется. Однако сейчас он как никогда ясно осознавал тот факт, что навсегда останется в Мензоберранзане лишь «простым мужчиной».

А может быть, и не останется, размышлял он, открывая двери своих покоев. Он увидел в комнате Минолин Фей. Жрица сидела в кресле с высокой спинкой и кормила грудью их дочь Ивоннель, не так давно появившуюся на свет.

– Ты сильно опоздал, – произнес ребенок неестественным, булькающим голосом. Крошечная Ивоннель, повернув голову, окинула архимага тяжелым взглядом, и угрожающее выражение ее личика не становилось менее страшным оттого, что оно было перепачкано слюной и материнским молоком, стекавшим из маленького ротика.

Ее глаза! Эти глаза!

Громф так хорошо помнил этот взгляд! При виде недовольного выражения на лице своей дочери Ивоннель Громф словно перенесся больше чем на тысячу лет в прошлое, ко двору другой Ивоннель, своей матери.

– Где Мефил? – сурово спросила девочка. Она имела в виду безобразного иллитида, который еще до рождения этого крошечного существа вложил в его податливый мозг воспоминания и знания Ивоннель Вечной, матери Громфа, правившей Мензоберранзаном дольше всех других. – Я же велела тебе привести Мефила.

– Мефил скоро прибудет, – заверил ее Громф. – Я разговаривал с Верховной Матерью.

При этих словах младенец издал негромкий звук, напоминавший рычание хищного зверя.

Громф почтительно поклонился своей маленькой дочери, рожденной меньше года назад.

Боковая дверь комнаты в этот момент с грохотом распахнулась, и на пороге возникла прислужница, уродливая йоклол, похожая на огромную, оплывшую серую свечу с множеством щупалец.

– Иллитид прибыл для очередного занятия, Ивоннель, – объявило демоническое создание неразборчиво; голос его напоминал хлюпанье грязи в болоте; впрочем, каким-то образом тварь сумела придать этому голосу звучание, внушавшее ужас. Оставляя за собой след из липкой грязи, служанка подползла к креслу, но, не дойдя нескольких футов до Минолин Фей, протянула к младенцу отвратительные щупальца. Женщина безо всякого сопротивления, даже охотно отдала своего ребенка мерзкой йоклол.

Прислужница выползла из комнаты, перевалившись через порог, она воспользовалась тянувшимся за пей щупальцем для того, чтобы ухватиться за дверь и захлопнуть ее.

Минолин Фей откинулась на спинку кресла, не потрудившись даже поправить платье и прикрыть грудь, из которой еще сочилось молоко. Громф заметил, что она дышала тяжело, неровно; она постоянно оглядывалась на закрытую дверь с паническим выражением на лице.

– Она прекрасна, разве нет? – спросил Громф и, когда верховная жрица резко обернулась и бросила на него взгляд, полный недоумения и гнева, добавил: – Наша дочь, я имею в виду.

Минолин Фей с трудом сглотнула, и Громф рассмеялся, угадав ее замешательство. Каковы бы ни были ее истинные чувства, он знал одно: Минолин не осмелится причинить вред Ивоннель, будет делать то, что ей велено, и выполнять приказания аватара Ллос. На самом деле Минолин Фей по природе своей была очень труслива. Даже в те времена, когда они с Громфом планировали свергнуть Верховную Мать Квентл – еще до окончания эпидемии Магической чумы, до Сумерек, до того, как Мефил вложил в мозг Квентл воспоминания Ивоннель точно таким же образом, как иллитид проделал это с ребенком в утробе Минолин, – Минолин предпочитала держаться в тени. Не осмеливаясь пойти против соперницы открыто, она подстрекала других искать в Бездне К’йорл Облодра и нашептывала обещания матерям тех Домов, на которые в случае провала заговора должен был обрушиться гнев Квентл Бэнр.

– Ты ничего не понимаешь! – прикрикнула Минолин Фей на Громфа Бэнра самым резким тоном, каким она когда-либо осмеливалась разговаривать с ним.

– Я?..

– Ты понятия не имеешь, каково это, когда кто-то чужой вторгается в твое тело, – произнесла верховная жрица, опустив взгляд; внезапно она показалась магу жалкой и совершенно сломленной. – Эти щупальца иллитида, которые проникли внутрь, шарили там, – прошептала она, едва шевеля языком. – Ты не можешь этого знать, муж мой.

Когда она осмелилась вновь посмотреть на него, то встретила свирепый взгляд Громфа.

– Ты понятия не имеешь о том, чего я знаю или не знаю, Минолин из Дома Фей-Бранш. – Упомянув о ее происхождении из менее значительного Дома вместо того, чтобы назвать ее именем Бэнр, Громф недвусмысленно подчеркнул ее ничтожное, шаткое положение в новой семье.

– Ты не женщина, – тихо ответила Минолин Фей. – Нет ничего более… унизительного, чем это.

– Нет, я не женщина, – отозвался Громф. – Не было ни дня в моей жизни без того, чтобы мне не напомнили об этом.

– Этот ребенок… – начала Минолин Фей, но смолкла и с гримасой отвращения покачала головой.

– Станет Верховной Матерью Мензоберранзана, – подхватил Громф.

– Через пятьдесят лет? Или через сто?

– Увидим, – бросил Громф и, развернувшись, направился к выходу.

– Остается еще К’йорл, – рискнула возразить Минолин Фей прежде, чем он ушел.

Это было напоминание об их старых планах избавиться от Квентл.

Громф замер на месте и несколько мгновений пристально разглядывал дверь. Затем резко обернулся. Ноздри его раздувались, в глазах горели злобные огоньки.

– Та, что сейчас занимает пост Верховной Матери Мензоберранзана, – больше не Квентл, – предупредил он жену. – По крайней мере, не та, прежняя Квентл. Она знает все, что знала Ивоннель, и то, что скоро узнает другая Ивоннель, наша дочь.

– Знает?..

– Историю нашего парода, правду о намерениях Паучьей Королевы, о множестве заговоров и извращенных замыслов многих, многих Домов, которые существовали здесь прежде. Тебе следовало бы хорошенько запомнить это, Минолин Фей. Наш союз принес мне пользу. – Он бросил быстрый взгляд на дверь, за которой скрылись йоклол и маленькая Ивоннель. – Но если ты продолжишь интриговать и строить козни у меня за спиной и тем самым навлечешь на себя гнев Квентл – Верховной Матери Бэнр, – то знай: я не стану тебя защищать. Напротив, я уничтожу тебя, как и подобает преданному слуге моей возлюбленной сестры.

Минолин Фей, будучи не в силах выдержать его пристальный взгляд, опустила голову.

– Обращайся с нашим ребенком хорошо, супруга моя! – приказал Громф. – Так, словно от этого зависит твоя жизнь.

– Она унижает меня, – пробормотала Минолин Фей едва слышно, когда Громф снова собрался уходить.

И опять архимаг развернулся на каблуках.

– Что?!

– Ребенок, – пояснила верховная жрица.

– Тебя унижает грудной ребенок?!.

Женщина кивнула, и Громф пренебрежительно фыркнул.

– Ты что, не поняла, что это за ребенок и в кого он превратился? – задал Громф риторический вопрос. – А кроме того, ты вполне заслуживаешь, чтобы тебя унижали и насмехались над тобой. Но не бойся, – добавил маг, – может быть, если ты будешь хорошо с ней обращаться и досыта кормить ее своим молоком, она не сотрет тебя с лица земли при помощи заклинания, подсказанного Ллос.

Продолжая хихикать, архимаг покинул комнату. Однако даже этот разговор не привел его в хорошее настроение.

Ближе к вечеру Громф получил известие о том, что один из самых могущественных демонов, гигантский глабрезу с собачьей мордой и четырьмя руками, бродит по улицам Мензоберранзана поблизости от Дома Бэнр. Спустя некоторое время прибыл посланец от Верховной Матери и сообщил ему, что вскоре появятся еще демоны, а ему запрещается уничтожать или изгонять их, разве только защищая собственную жизнь.