Два мира по цене одного (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 6

— Гигиенические процедуры.

За стеной что-то тихонько зажужжало, и один из дверных проёмов пополз вверх. Против ожиданий, за панелью оказался не коридор, а крохотная ниша, внутренним объёмом не больше снаряда в камере. Прямо на его глазах часть пола в нише разошлась диафрагмой объектива, становясь отверстием слива. Душ.

“А может и тюрьма. Высокотехнологичная”.

Некоторое время Игорь пытался разобраться с управлением, произнося вслух слова “душ”, “вода”, “гигиенические процедуры”, но ниша никак на них не реагировала. Наконец, решившись, он вошёл внутрь, и стенная панель тут же отрезала его от камеры. Включился свет, и из невидимых отверстий в стенах ударила водяная пыль.

Технологичная помывка удовольствия не принесла. Да, тело стало чище, появился даже какой-то намёк на бодрость и свежесть, но всё же подобное мытьё было суррогатом настоящего, когда упругие струи горячей или холодной воды гладят кожу, пробуждая желание жить. Покончив же с увлажнением и высушиванием в пенале душа, Игорь чувствовал себя автомобилем после мойки.

Из выдвижного ящика на выходе из ниши он получил одежду: светло-серые штаны, того же цвета рубаху-распашонку и тапочки на тонкой подошве. Голосом активировал в стене зеркало и принялся разглядывать своё новое лицо.

Оно было под стать телу, но, несомненно, принадлежало подвиду Антошиных. Только здешнее состояло из острых углов: тонкий нос, узкие губы, подбородок, как наконечник копья. Глаза почти терялись в глубоких впадинах, но горели живым огнём — боярин оставался боярином, даже если его держали взаперти и морили голодом. В принципе, можно жить, потренировать только немного, покормить и будет нормальное тело. С волосами только беда — обритый череп вместе с чрезвычайной худобой придавал Игорю вид какого-нибудь носферату.

Так как внутреннее содержание комнаты-камеры больше ему не могло ничего сказать — они изучил ее вдоль и поперек, но так и не нашел ничего, что позволило бы ему понять где он находится — следующим Игоря шагом стал поиск выхода. Оказалось, всё до полной неправдоподобности просто: нужно было встать перед вторым дверным проемом и произнести “прогулка”. Еще один довод против версии с тюрьмой.

Зато дальше возникли сложности. Дверь, точнее панель, послушно ушла вверх, и перед ним открылся вид на бесконечный, уходящий в обе стороны коридор.

— Такого в тюрьме точно не должно быть. — уверенно заключил он, имея в виду не коридор, а лёгкость, с которой он в нём оказался, и вышел наружу.

Коридор был прямым и узким. Присмотревшись, мужчина заметил на стенах очертания дверных проёмов, за которыми, вероятно, прятались такие же камеры, как и его. Людей, кроме него, в коридоре не имелось. Даже звуков, которые должны бы издавать заключенные, слышно не было.

План дальнейших действий боярин себе определил следующий: двигаться по коридору и искать людей. При невыполнении этой задачи — стучаться к соседям. Нужен был носитель информации, который бы помог ему разобраться с происходящим. Дальше — по обстоятельствам. Камеру же мужчина предполагал использовать как запасную базу.

Правда, в какую сторону идти, он не представлял — в обе стороны коридор выглядел совершенно одинаково. Поэтому решив, что лево, в его случае, ничуть не хуже, чем право, двинулся туда. И тут же столкнулся с новой проблемой: дверь за его спиной, стоило ему сделать пару шагов, мягко опустилась на место, слившись со стеной. Лишая возможности вернуться обратно, если отойти достаточно далеко, поскольку отличить её от сотен прочих подобных не представлялось возможным.

В качестве проверки Игорь приказал двери открыться, и она послушно поднялась. И снова опустилась, когда он отошёл.

— Вот же ещё головная боль!

Попытки оставить дверь открытой успехом не увенчались. Как и иные способы сделать ее узнаваемой среди прочих. Инструментов под рукой не имелось, а ногти на пластике не оставляли никакого следа.

— А может и хрен бы с ней? Далась мне та камера?

С одной стороны — что он терял? Если найдёт людей — ту же охрану, они сами его приведут обратно. Но часть боярина неожиданно воспротивилась такому решению. Она уже определила камеру некоей точкой безопасности посреди неизвестного мира и не желала уходить, не имея возможности вернуться. Да и оставаться посреди пустого, кажущегося бесконечным, коридора было как-то неуютно.

— Проклятое тело!

Именно его, слабую и немощную оболочку, винил представитель княжеского рода за подобную реакцию. Был бы он в силе, просто наплевал бы на невозможность возвращения. Но имел он то, что имел — призрак себя. И это приходилось учитывать.

— Переходим к плану Б.

И Игорь принялся стучать в соседские дверные панели. Заключенные, если они тут все таковые, должны держаться и помогать друг другу, так ведь? А даже если и нет, то чем он рискует? Нарваться на матерную ругань?

Как в воду глядел! Из-за четвёртой по счёту двери его обложили матами и велели убираться туда, куда откуда он явился. Попытка завести разговор с агрессивным обитателем камеры ни к чему не привела, так что пришлось оставить его в покое. За шестой дверью кто-то шумно дышал, но не отзывался. За остальными, а их боярин прошёл уже с два десятка, царила тишина.

Когда мужчина уже потерял надежду найти помощь — он всё дальше и дальше отходил от своей двери, постоянно держа её в поле зрения, одна из панелей взлетела вверх.

— Что?

Вопрос задал щуплый человек, одетый так же, как и Игорь. Он стоял в дверном проёме и очень неприязненно смотрел на неожиданного визитера. Возраст его определить было довольно сложно — мешала худоба и отсутствие волос на голове. От двадцати до сорока — такой вот разброс.

“Что же тут за концлагерь такой?” — боярин смотрел в прошлой Параллели фильмы о большой войне, в которой Германия — кто бы мог подумать! — пыталась уничтожить славянскую расу. Там часто фигурировали такие вот военнопленные, скорее непонятным образом ожившие скелеты, чем люди.

— Мне помощь нужна, — произнёс Игорь.

— Я что — техподдержка? — тускло возмутился его собеседник. — Вызывай их. Это их работа.

— Как?

— У тебя что, мозги закоротило? Каком! Через интерфейс!

Путешественник замялся на секунду, а потом решил сыграть в дурачка. В сериалах, иллюстрирующих жизнь родного пророку измерения, такой ход показывал себя эффективным.

— Понимаешь, — зачастил он, складывая лицевые мышцы в непривычную ему маску растерянности, — я как проснулся, будто память потерял. Не могу сообразить где нахожусь и что делать. Даже кто я такой вспомнить не могу.

Человек, кажется, немного смягчился. Но ответил в прежнем русле.

— Так я и говорю — вызывай техподдержку.

“Точно — не тюрьма! Какая, к чертям, техподдержка в тюрьме! Может секретный научно-исследовательский комплекс?”

— Прости, может и глупость, но я не знаю как, — здесь боярин сделал паузу, показывая, как сложно ему об этом говорить. — Я в коридор еле вышел, а теперь от дверей боюсь отойти — не найду потом.

— Это как? — теперь сосед был по настоящему удивлён. Даже вперёд подался. — Интерфейс заглючило?

— Да я не знаю! — Игорь добавил в голос паники, отметив про себя повторно использованное слово “интерфейс”. Что-то связанное с компьютерами?

Человек в дверном проеме прищурился и выдал:

— Игорь, а ты меня не пытаешься надурить?

“Он знает двойника? В принципе, ничего удивительного — они же соседи”.

Отстранёно отметив и этот факт, боярин продолжил ломать комедию.

— Ты знаешь меня? Я тебя не помню. Как тебя зовут?

— Да не знаю я тебя! У тебя в статусе написано! Ты что, в шахте переторчал?

— В шахте?

“И не научный комплекс. Колония шахтёров? А капсулы зачем? Космическая колония шахтеров?”

Будучи человеком, как говорится, государевым, Игорь редко читал художественную литературу. Но иногда — случалось. Выбор, при этом, он отдавал научной, точнее даже — космической фантастике. Исследование бесконечной вселенной, поселения на астероидах, корабли поколений, летящие сквозь вечную ночь космоса — это будоражило его фантазию. Здешнее окружение, к слову, действительно подходило на космический корабль. Или станцию. Могло ли такое быть, что третья Параллель уже реализовала человеческое стремление к звездам?