Пророк (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 45

Давно я не чувствовал себя таким морально раздавленным. С тех, наверное, пор, когда будучи молодым ещё журналистом, осознал, что не рассказываю людям правду, а лишь нужным образом упаковываю её.

У меня не было времени подготовиться и хорошенько все обдумать. Каждая минута промедления увеличивала шансы того, что решение, каким бы спонтанным оно не было, отразится в информационном поле и станет доступным для немецкого провидца. Который может сыграть на опережение или нанести ответный удар. Пока у меня было преимущество – я действовал против всего того, что считал правильным. Был по настоящему непредсказуем.

– Что ж, – проговорил отец Доминик. – Если вы говорите правду, это и правда может оказаться выходом из сложившейся ситуации. Я проверю ваши слова.

– Тогда закончим этот разговор, когда вы это сделаете, – сказал я поднимаясь. И добавил, уже стоя в дверях. – Спокойной ночи не желаю.

Современный город все воспринимают по-разному. Многое, конечно, зависит от точки зрения смотрящего. Если стоять на земле, точнее на бетоне или асфальте – где вы в городе найдёте землю? – можно представить город каменными джунглями. Сравнение избитое, но не становящееся от этого менее точным. Скалы-небоскребы, окружённые горами поменьше, укутанные густой растительностью проводов: электрических, телефонных, сетевых, трамвайных. В их тени, почти всегда скрытыми от дневного света, прячутся запутанные тропы: автострады, улицы, переулки. И всё это заселено огромным количеством местной живности. Преимущественно травоядной, но и хищники встречаются нередко.

Если же подняться повыше, на высоту хотя бы двадцатого этажа, а лучше ещё повыше, то с джунглями город уже не сравнить. Скорее, в глазах смотрящего, он станет походить на шумный муравейник, полный трудолюбивых и не очень насекомых. Полный забот и укрытым от стороннего наблюдателя смыслом. Крохотные насекомые носятся по узеньким тропинкам поодиночке или группами, волокут в норки добычу или только выбираются на свет за ней.

А ночью город превращается в звёздное небо, каким-то образом упавшее на землю. Людей-насекомых уже не видно, вместо них появляется россыпь огней: статично горящих или ритмично мигающих. Уши взрывает какофония звуков, сплетающаяся в удивительную и ни на что не похожую мелодию. Ночной мегаполис уже не муравейник – космос. Но не безжизненный вакуум, а живое существо, дышащее миллионами лёгких и взирающее мириадами сверкающих глаз.

Все воспринимают современный город по-разному. Человек без фантазии, поглощённый циклом “работа-дом”, не даёт себе даже минуты на то чтобы придумать ему какое-то определение. Город и город, думает он, если для подобных мыслей найдётся место в его многострадальной голове. Нагромождение бетонных и кирпичных, панельных и каркасных многоэтажек, путаница серых лент автострад и узких улочек. Люди… Очень много людей! Богатых и бедных, спешащих и не очень, жадных и щедрых – хотя последних пойди ещё найди.

Джунгли, звёздное небо, муравейник, горящий огнями ковёр, полная долина костров – все эти сравнения придумывают люди сколько-нибудь творческие, вечно пытающиеся придумать новые названия уже давно поименованным вещам. Чудаки, частенько с другой первой буквой в этом слове.

Алмаз не относил себя ни к первому, ни ко второму типу людей. Он давно, не без труда, но с огромным удовольствием разорвал порочный круг “служба-семья”, правда тут же создав ему на замену новый, его устраивающий. Он никогда не пытался придумать для мегаполисов звучных эпитетов, но вовсе не от отсутствия воображения. Просто он знал, что такое современный город.

Сеть. Город был макетом компьютерной сети. Упрощённое физическое воплощение той сложной, но вовсе не хаотичной, а напротив – упорядоченной, саморазвивающейся и самокорректирующейся системы.

Она стреляла микроскопическими электрическими разрядами, передавая информацию от одного синапса другому, накапливала знания и была готова отдать их тому, кто умел задавать правильные вопросы. Искусственный интеллект, который люди так стремились создать, но проворонили факт его возникновения. Который уже давно существует, только ещё не осознал себя.

Антошин как-то обмолвился, что пророк взаимодействует с неким информационным полем. Татарин не очень понял его тогда – он вообще плохо понимал одарённых с их иррациональными возможностями, но если информационное поле и существовало, то находилось оно тут. В Сети.

Всё, что попадало в Сеть, навсегда оставалось в ней. Каждая фраза или реакция, которую неосторожный человек решил доверить безжизненному, по его мнению, хранилищу. Каждый поисковый запрос, каждая фотография, видео, гневный пост в блоге и доброжелательный комментарий к нему же. Их можно было удалить, но они всё равно оставляли в Сети следы своего присутствия.

На этом Алмаз строил свою стратегию поиска похищенного племянника князя и не спешил впадать в отчаяние, не добившись каких бы то ни было результатов за месяц. Рано или поздно, но рыбка блеснёт хвостом, и тут уж он не оплошает – подсечёт мерзавку! К тому же не только поиск информации по Антошину занимал его мысли. Ещё была просьба Глеба, застрявшего в Хабаровске с этим своим расследованием. Странные убийства, совершаемые полумифическим видящим с непонятной целью.

– Лови, – одними губами произнёс он и вставил ссылку в окошко “Почтаря”. Нажал “отправить” и едва заметно улыбнулся статусу “доставлено”, который спустя всего лишь пару секунд сменился на “прочитано”.

Глеб не спал, а ведь второй час ночи за окном. Наверняка сидел над документами, ломая голову над задачей, казалось бы, не имеющей решения. Зачем человек Экхарта убивает совершенно не связанных друг с другом людей? Какие у него цели? Почему был убит ведущий учёный в Хабаровске, и как это может угрожать дальневосточным княжествам?

Доверие сразу трёх владетелей – та ещё вещь.

“Серьёзно?”

Самойлов – умница. Сразу ухватил суть. И задал только один вопрос – не решил ли его приятель пошутить таким образом. Не то чтобы Алмаз имел обыкновение так поступать, да ещё и заполночь, но информация и правда была слишком невероятной.

“Я проверил. Всё именно так”, – отстучал он ответ с одной из двух клавиатур, стоящих на столе.

Долгое время окошко мессенджера на мониторе сообщало Юсупову, что его собеседник набирает текст. Не меньше минуты, наверное. Когда же “Почтарь” разродился всего одним словом, Алмаз понял, что Глеб набирал и стирал сообщение много раз.

“КАК?”

Ответить на такой вопрос было не просто. Татарин трижды нажал на символ точки, нажал “отправить” и повернул голову в сторону второго монитора. На котором был открыта страница новостного портала “ROMA”. Раздел светской хроники сообщал подробности жизни знати и бомонда Вечного города, пестрел фотографиями и скандальными заголовками. На одном из снимков, стоя к камере вполоборота, красовался пропавший боярин Антошин.

Заметка была посвящена не ему, он скорее случайно попал в кадр жадного до сенсаций журналиста, спешившего получить изображение сползшего лифа знойной красотки, спускавшейся по лестнице театра. Тонкое красное платье обнажило совершенное полукружье груди с тёмным и крупным соском дамы, чьё имя хотя и стояло в заголовке статьи, но выветрилось из головы Алмаза моментально. Стоило ему только увидеть на заднем плане объект поисков.

Игорь Антошин, казалось, не изменился за этот месяц. И на пленника, коим его представлял весь благовещенский двор, не походил нисколько. Тщательно уложенные волосы, дорогой костюм тёмно-синего цвета, расстёгнутый воротник белой сорочки, лёгкая улыбка на лице. Правая рука в кадр не попала, закрытая выдающейся грудью “как её там” женщины, а левая покоилась на плече спутницы. Миловидной шатенки в зелёном вечернем платье.

Его, значит, ищут, а он по театрам шляется! В Риме! Свободный и довольный жизнью, судя по фотографии! Как?

Первой мыслью Алмаза было, что он наткнулся на дезинформацию. Специально созданный коллаж, направленный на то, чтобы сбить с толку поисковые партии. Запутать, пустить их по ложному следу. Но спустя несколько минут, за которые программа убедительно подтвердила подлинность фотографии, эту догадку пришлось отбросить. Да и зачем бы похитителями Игоря давать ложный след, если на верный никто так ещё и не встал?