Дедов завет (СИ) - Касперович Алла Леонидовна - Страница 33

— А что Корнелия с Носатым?

Гэн заметно погрустнел после моего вопроса — Корнелия ему все еще нравилась, хоть он и не говорил об этом.

— Понятия не имею! — покачал головой Пар. Он с тоской смотрел то на пустой поднос, то на свои штаны, где еще совсем недавно были волшебные карманы. — Карманы ей мои чем помешали?! Зачем профессор Сомалия их отрезала?

Мы уже поняли, что за всеми нашими неприятностями стояла именно она. И домашних моих усыпила, и нам память стрела, а может быть еще что натворила, только мы об этом не помнили. Никогда б не подумал, что такая маленькая хрупкая красавица может быть хладнокровной убийцей. Я ж думал, что то заклятие с зеленым дымом ей было нужно, чтобы просто всем нравится. А оно вон как вышло на самом деле.

— А Верховный волшебник что? — спросил я у Гэна, не обращая внимания на Пара, который все еще ныл из-за своих навсегда потерянных карманов.

— С-сам я его не видел, но родители рассказывали, что он совсем сдал. Все знали, что он души не чаял в своей невестке. Особенно после того, как его сын исчез.

— Муж профессора Сомалии исчез? — удивился Пар. — А я думал, что он умер.

— Т-ты не знал? Он же тогда, когда и Родители Мара исчез! Ой, прости, Мар!

Оладка перепеченная! Нет, они не могли исчезнуть точно так же! Мама жива! Она сейчас с Сэем! И папа должен быть жив!

— И что? Кто-нибудь знает, куда он делся? Или еще хоть что-нибудь? — Я ждал ответа, хоть и знал, что надеяться мне не на что. И доказать я тоже ничего не мог. Кроме меня Сомалия об этом никому больше не рассказывала. И я очень, очень надеялся, что папа жив. Он ведь не мог исчезнуть навсегда, как и отец Корнелии с Носатым, правда?

— П-прости. Мар. Я больше ничего не знаю.

— Понятно…

Я откинулся на подушки и закрыл глаза. Чтобы никто не видел, что в них вот-вот появятся слезы. А Пар все стонал о своих карманах.

— К-кстати, Мар, Трисса тебе привет передала.

— Да? — Слезы как ветром сдуло. — Она что-нибудь еще говорила?

— Н-нет. Она тебе записку…

— Давай сюда быстрее!

Я выхватил клочок бумаги из рук друга и принялся читать и перечитывать эти несколько строчек:

«Дорогой Мар,

Надеюсь, что ты уже в порядке. Я очень за тебя испугалась. Отец везет нас в наш замок, так что до начала учебного года мы не увидимся. Очень скучаю. Люблю тебя.

Твоя Трисса»

— Ты читал? — Я с подозрением прищурился на Гэна.

— Н-нет. Ты что!

— Хорошо. — Я еще раз перечитал записку. — Они уже уехали?

— Н-нет, сегодня вечером уезжают.

— Отлично! Пар, да помолчи ты хоть немного! Слышать уже не могу про твои карманы!

Толстяк обиженно замолчал и надулся. Именно это мне сейчас и надо было — немного тишины. Я написал записку для Триссы и передал ее Гэну.

— Отдашь Триссе?

Гэн кивнул.

— Спасибо!

— Записки они всякие пишут! А я тут страдаю, понимаете ли! — Больше молчать Пар не мог. И на том спасибо.

Мы с Гэном попрощались, и он вытащил все еще ворчащего Пара с собой. А я снова завалился спать. И проснулся я только на следующее утро. Мои друзья зашли сказать, что они тоже уезжают, мы позавтракали вместе (к огромному неудовольствию Вессалии), и они ушли. А я провел еще один день в Столице, и мне тоже было собираться в Школу. Никогда бы не подумал, что буду этому так радоваться.

— Ты ничего не забыл, господин Марвус? — Вессалия обращалась ко мне, но смотрела на моего камердинера Намуса. Тот покачал головой. — Хорошо. Кэндрис уже ждет.

Я в последний раз оглядел свою комнату, и вдруг понял, что буду скучать. Когда я спустился вниз, увидел, что все слуги выстроились, чтобы попрощаться со мной. Похоже, я и по ним буду скучать. Они низко мне поклонились, и я кивнул в ответ.

К карете меня провожала только Вессалия. Шла она молча, да и мне разговаривать тоже не хотелось. И только когда я уже садился в карету, она вдруг прошептала мне на ухо:

— Пожалуйста, позаботься о моей девочке.

Я обернулся, но Вессалия уже шла назад в дом, а Кэндрис стоял рядом, чтобы закрыть за мной дверь.

— Хорошо, — произнес я одними губами. — Я постараюсь.

Еще бы! Ведь об этом меня просила не только Вессалия.

— Деда, я постараюсь.

Всю дорогу назад в Школу я пытался осмыслить то, что произошло со мной в Столице. Я настолько сильно задумался, что почти не замечал, как карета останавливалась возле небольших деревенек, где Кэндрис менял лошадей и добывал для меня свежую воду, хоть мы и брали довольно много с собой. За эти дни я почти ничего не ел и почти не спал. Наверное, поэтому, когда мы уже подъезжали к стенам Города, я заснул. К тому же, время уже было за полночь, так что это было неудивительно. Проснулся я только тогда, когда Кэндрис потряс меня за плечо.

— Приехали, господин Марвус.

— А? Что? Уже?

— Да, господин Марвус.

Я тряхнул головой, чтобы сбросить с себя остатки сна, такого странного, что даже я его не понял, а в следующее мгновение и вовсе забыл. Луна светила очень ярко, поэтому фонари были не нужны. И когда я вышел из кареты, я просто застыл от небывалого великолепия. И как я только раньше этого не замечал? Луна и звезды отражались в воде рва, что окружал Школу, и мелкая рябь делала их сказочно волшебными, далекими и незнакомыми. Кажется, что-то подобное было в моем сне. А может, мне просто показалось.

— Господин Марвус, тебя ждут, — тихонько напомнил мне Кэндрис.

— А… Да. Спасибо.

У края рва я заметил две лодки: одна для меня, а другая для моих вещей. В прошлый раз, чуть меньше года назад, меня здесь встречал Норвус, наш школьный смотритель. Но в этом году у нас новый, не без моей помощи. Имя его я так и не запомнил.

Пока я просыпался, Кэндрис уже успел перенести мои вещи в лодку. И в отличие от меня, сонным он не выглядел. Неужели он тоже пьет запретное зелье?

— Нет, ничего такого я не делаю.

— А? — Я что, все это вслух сказал?

— По твоему лицу все понятно.

— А… Ясно… — Я не первый раз уже это слышал. Надо с эти что-то делать.

— Я не сплю. Никогда.

— Вообще никогда? — Быть того не может!

— Вообще никогда. Я таким родился.

— А…

Я хотел еще много у него спросить, но было видно, что Кэндрису неприятно об этом говорить, поэтому я просто сказал:

— Спасибо, Кэдрис!

— Не за что, господин Марвус! Удачи тебе!

— И тебе!

Он низко поклонился и уже хотел было запрыгнуть на козлы, но я его остановил и от всей души пожал ему руку. Расстались мы друзьями.

Собравшись с духом, я забрался в лодку. Она сильно раскачивалась, и я был очень рад, что почти ничего не ел.

У главного входа меня встретил заспанный смотритель с фонарем в руке. Он был на две головы ниже меня и такой худющий, что я даже испугался, как бы он не переломился пополам от тяжести фонаря. Да и старше он был совсем ненамного. Одет он был в полосатую пижаму, а на ногах у него были разные башмаки.

— Добрый вечер! — поздоровался я. Насколько я знал, смотритель наш был волшебником, хоть и слабым. И в Школе он продержался всего один год. Но значок он свой получил. Так что я был обязан обращаться к нему на «Вы».

— Ночь уже, — буркнул смотритель. Норвус мне нравился больше, хоть тот и хотел меня убить. — Это все вещи?

Вещей возле меня не было — они остались в лодке, а на плече у меня висела моя любимая сумка — подарок Триссы.

— Нет, там еще…

— Вижу, — перебил меня смотритель. — Только в лодке?

— Ага.

Он щелкнул пальцами свободной руки, и мои вещи появились прямо передо мной. Они висели в воздухе, но когда я хотел к ним подойти, они тут же от меня отлетали.

— Чего это они? — спросил я у смотрителя, но тот только зевнул в ответ.

— Школяр… Э?..

— А?

— Тебя как звать?

— Марвус.

Неужели он меня не знает? А я-то думал, что выродка все должны знать, хоть я уже и не выродок больше. Эй, я ж еще и внук бывшего Верховного волшебника! Ладно, чего это я завелся, в самом-то деле.