Холод твоего сердца (СИ) - Спящий Сергей Николаевич - Страница 38

С тех пор Башуров ещё несколько раз возвращался с идеей вхождения в Российскую Федерация, но каждый раз Хейккинен гневно отвергал её. Объединиться выгодно с военной точки зрения, а с политической совершенно не выгодно. Со временем Юсси становилось всё сложнее лавировать между давлением Россией, войсками демонов и проблемами собственного населения.

Ощущая себя совершенно разбитым, но при этом чувствуя какое-то неуместное воодушевление, Хейккинен заставил себя встать, дойти до шкафа и налить настоящего, ещё довоенного, коньяка. Стоило снять пробку, как по комнате тут же растёкся чудесный аромат, напоминающий о старом мире, который они все потеряли. Чудесном мире, где могли делать чудесные вещи, вроде этого коллекционного коньяка.

Позволив себе зажмуриться и, на один короткий миг, представить будто нет ни длящейся двенадцать лет войны, ни злобных демонов, президент сделал глоток. Он ощутил, как мягкое, жидкое пламя прокатилось по языку, задержалось в ложбинке, прежде чем провалиться по пищеводу, оставляя дивный запах и столь же эфемерное послевкусие.

Юсси в который раз подумал: правильно ли он поступил? И в который раз признал, что не может сейчас ответить на этот вопрос. Рассудит только время. Одно он мог сказать совершенно точно: все его действия, будь они верными или ошибочными, он совершал только в заботах о благе вверившихся ему людей.

А какой у него был выбор? Когда адмирал-предатель связался с ним по секретным дипломатическим каналам о которых знал только беглый русский главнокомандующий и показал Хейккинену мощный флот, он пришёл в ужас. Огромный, по сегодняшним меркам, флот состоял частично из современных довоенных кораблей, которые Кравцову удалось увести к демонам, а частично из морских чудовищ: левиафанов, кракенов, сирен и многих других, их счёт шёл на сотни, если не на тысячи. Этот флот легко мог бы взломать побережья мнящих себя неприступными с моря крепостями Исландии или Гренландии. А ожидающий внутри стальных кораблей и надувных пузырей кракенов десант из тысяч низших демонов и инфералов способен в считанные часы захватить любой сложности плацдарм.

И вся эта ужасающая, поистине доминирующая, сила, по словам адмирала-предателя, готовилась к высадке на берегах Северного Союза. Юсси прекрасно знал, что их морские силы не способны сорвать эти планы. Оставалось надеяться на помощь русских. Но вряд ли одних только воздушных и ракетных войск будет достаточно. Для удержания побережья придётся просить помощи у мурманской армии. И непонятно, согласятся ли русские? А если согласятся, то успеют ли? А если успеют, то хватит ли у них сил сбросить в море высаженный демонами десант?

Существование Северного Союза, в который раз, оказалось под угрозой и Хейккинен не знал, как можно его защитить, не потеряв весь суверенитет или его значительную часть. Добровольно получивший от врага демоническую метку, адмирал Кравцов смотрел на президента с экрана. Как и все, без исключения, инфералы он выглядел неправдоподобно молодо для своих лет. Отражавшийся на экране Кравцов был красивым и опасным, как может быть опасен уже обнажённый клинок.

Юсси отвернулся, разрывая нить взгляда по которой ему в разум адмирал-предатель как будто впрыскивал незримый яд. Отойдя от первоначального потрясения, натренированный ум политика сделал вывод, что если бы Кравцов действительно хотел бы взять Тромсё с моря, то вряд ли бы предупредил, об этом не взирая ни на какой перевес в силах. А это значило, что какой-то шанс ещё был.

— Что вы предлагаете? — спросил Хейккинен.

Он оказался прав, служащий демонам адмирал хотел кое-что предложил. Невозбранно и без боя пропустить его корабли к Гаджиево, Полярному, Североморску и, наконец, к Мурманску. Взамен он гарантировал, что демоны оставят попытки завоевать огрызки Норвегии, Швейцарии и Финляндии образовавшие Северный Союз на срок, скажем, сорок девять лет?

По сути это предложение означало возможность выйти из непрекращающейся войны ценой разрыва отношений с коалицией человеческих государств. Слово «предательство» Хейккинен старался не употреблять даже в мыслях. А, впрочем, некоторые варианты, как можно и рыбку съесть и косточкой не подавиться, ещё оставались.

Во-первых, если демоны вместо полного прекращения атак, просто не будут слишком усердствовать в течении те же сорока девятя лет, то никто не сможет обвинить Северный Союз в предательстве интересов человечества. Главное, чтобы договор оставался в тайне, по крайней мере первое время. Хейккинен отчаянно надеялся: получив тяжёлый удар Россия всё же уцелеет и продолжит оставаться костью в глотке легиона. Чтобы демонам было чем заняться и не оставалось времени обратить внимание на небольшой Северный Союз и захотеть в одностороннем порядке пересмотреть тайный, тем более заключённый устно, договор.

Во-вторых, разве не сами русские, в начале зимы, возмутительно попрали международные договорённости объявив, что дают возможность инфералам «искупить вину» и вернуться в общество?

Ну а в-третьих, разве у его вообще есть выбор? Собранный под началом адмирала Кравцова огромный флот не оставляет никакого выбора. Пусть даже каким-то чудом получится отбиться, но чего это будет стоить? Сколько погибнет людей, сколько всего будет разрушено. Останется ли у Северного Союза силы, чтобы продолжать удерживать оборонительные рубежи?

Юсси не любил русских, это правда. Но он не желал им зла, по крайней мере без всякой выгоды и причины. Вот только между жизнями и разрушенными городами финнов и русских, как добрый сын страны фьордов и ледников, Хейккинен выбрал разрушенные города русских и смерть их солдат, не своих. Не это ли и есть подлинный патриотизм — спросил бы он любого, кто осмелился поставить результат жестокого выбора ему в вину.

Президенту Северного Союза давно следовало остановиться, но он продолжал пить коньяк как воду. Драгоценная жидкость проливалась зазря, не оставляя уже ни вкуса, ни аромата. Что так плохо, что эдак, как ни поверни. Страшные времена требовали страшных решений. На войне нет места совести, а в политике не место моральным терзаниям. Так почему же пустая бутылка упала под стол, пятная каплями роскошный ковёр? И почему он, Юсси, напился как мальчишка, впервые нарушивший данное обещание?

Мир Земли с самого начала не понравился Шанданесу из древнего дома Аэрнэ.

Изначально этот мир населяли одни только люди, а Шанданес не любил людей. В отличии от троллей, гномов, гоблинов и всех прочих, люди были слишком похожи на эльфов. Настолько похожи, что воспринимались пародией, отражением в кривом зеркале, едкой насмешкой. Внешние отличия незначительны, а внутренние огромны. Краткоживущие, не имеющие собственной магией и способные пользоваться только чужой, заёмной силой или полагаться на хитроумные механизмы.

Надо сказать, что в механике, алхимии и прочих презренных науках, местные достигли впечатляющих результатов. Знакомясь с захваченными легионом частично разрушенными городами, Шанданес неизменно поражался их размерами. Развалины домов оставались величественными даже сейчас. Судя по всему, раньше они и вовсе достигали необыкновенной высоты. Огромные окна, сложно поверить, будто когда-то во всех них, до единого, стояли стёкла удивительной чистоты и прозрачности. Металлические машины и множество самых разнообразных механизмов — этот мир был чудовищно богат. И несправедливо, что всё это богатство до прихода демонов принадлежало жалким людям.

Эльф не понимал, благодаря какому чуду местные продолжают сопротивляться легиону вот уже двенадцать зим подряд? Немыслимо! Невозможно! Некогда теневая империя, занявшая три мира, склонила голову перед легионом меньше чем за один год. Если бы не мудрость совета древних родов, сумевших убедить владыку доминиона в своей полезности в качестве вассалов — демоны растерзали бы империю за два или три года. А здесь люди сражаются уже двенадцать и Наместнику пришлось прибегнуть к помощи наёмников, чтобы сломить их сопротивление. Как такое возможно?