Холод твоего сердца (СИ) - Спящий Сергей Николаевич - Страница 35

После взятия Когалыма, перед продолжением освободительного похода в сторону Сургута и Нижневартовска, армии требовалась передышка и пополнение свежими частями. Положение тем больше осложнялось, что под Нижневартовском располагался один из постоянных порталов, связывающих землю с другими мирами великой сферы и значит демоны могли через него перебрасывать силы с других направлений и даже из других миров. Впрочем, люди уже имели опыт уничтожения «проросших» сквозь ткань реальности, после вхождения земли в великую сферу миров, порталов. Один сожгли ядерным огнём в льдах Гренландии. Три уничтожили американцы. Два закрыли китайцы, в начале вторжения, до того момента как демонические орды поглотили бывшую поднебесную и лишь разбитые остатки народной армии смогли вырваться из котла и отступить сначала в Благовещенск. А когда легион захватил превращённый в укрепрайон русский город, вместе с российскими войсками отошли в республику Саха.

Мизгирь Горазда и Николая повредили в бою и поэтому они участвовали в спасательных и строительных работах в качестве рядовой массовки. От тех же пехотинцев, благодаря экзоскелетам индивидуальной брони, пользы и то в разы больше. Ремонт боевой машине предстоял капитальный, на коленке невыполнимый. Пришлось оставить верного железного коня ремонтным бригадам, а самим временно переквалифицироваться в пешеходы.

Пользы от временно спешившихся пилотов на стройке не много, поэтому их приставили патрулировать разрушенные улицы. К тому времени по Когалыму частой гребёнкой по несколько раз прошлись чистильщики и вероятность наткнуться на серьёзную тварь или продолжающего скрываться инферала была достаточно малы, чтобы поручить патрулирование пилотам, не носящим тяжёлую пехотную броню. Скорее патрули требовались для общего поддержания порядка среди освобождённых людей, чем для поиска и отлова продолжающих прятаться тварей.

Получив временное назначение в патруль, Золотилов почему-то обрадовался. Сам Горазд мечтал только о том, чтобы заснуть и спать без сновидений целый год или два. Прошло уже несколько дней после освободительного боя за город, но стоило ему закрыть глаза, как тут же вставали картины жестокой схватки. Он кричал во сне, просыпаясь от собственного крика и будя напарника. Младший лейтенант полагал, что это не нормально, но Золотилов утверждал: как раз нормально и скоро само пройдёт. Почти все молодые проходят через подобное если выживают в своей первой «мясорубке». Он так называл бой за Когалым: мясорубка. Напарник объяснял терзающие Горазда кошмары тем, что тот мог попасть под остаточное излучение титана класса «подавитель» или других эманаций. В городе, где несколько лет правили демоны и инфералы более чем хватало всякой дряни как сверхъестественного, так и вполне естественного толка. И с последим Горазд без вопросов соглашался. Стоило хотя бы десять минут поговорить с кем-нибудь из бывших рабов, как появлялось жгучее желание поймать любого, абсолютно любого демона и расстрелять из главного калибра или медленно, по кусочкам, нарезать на ломтики мономолекулярными лезвиями. То, что они творили здесь выходило за всякие рамки и не могло бы прощено никогда и не из каких политических соображений.

— Мальчишка! — сказал Золотилов, когда Горазд поделился с ним мыслями о том, что демонов нельзя прощать, никогда и ни за что. — Если это потребуется для окончательной победы, то и ты и я будем целоваться не только с инфералами, а с самой отвратительной тварью из их легиона. Нет ничего важнее победы. Знаешь куда засунь свою гордость и неудовлетворённое желание мстить и лично нести справедливость?

Они тогда сильно поругались и только позже, глубокой ночью, в темноте и одиночестве, если не считать ставших уже привычных и начинающих понемногу выцветать, кошмаров, Горазд признал для себя правоту Николая. Вот только легко признать необходимость чего-то разумом. Гораздо сложнее смирить холодную ярость наполнявшую сердце. Да и стоит ли смирять?

После назначения в патруль, пришлось много ходить, что немного непривычно для пилотов шагающего танка. Впрочем, оно и к лучшему. То ли от усталости, то ли он уже привык, «переболел и приобрёл иммунитет», как говорил Золотилов, но кошмары становились всё менее красочными и уже большую часть ночи Горазд спал вполне спокойно.

Они уже отходили свою смену в патруле. Возвращаясь во временно выделенную им на двоих комнату в возведённом буквально пять дней назад из привезённых готовых блоков общежитие. Внимание привлёк скрип снега, но мало ли кто мог бы идти по своим надобностям пусть даже в ночной темноте. Улицы были освещены достаточно фрагментарно. Яркие фонари сияли над некоторыми, сохранившимися лучше других, руинами, а часть используемых зданий, в том числе жилых, соблюдала светомаскировку. Они почти прошли мимо, но глухой вскрик или что-то очень на него похожее, заставило Золотилова насторожиться, а Горазда остановиться.

Остановился Горазд неудачно, прямо под фонарём. Те, кто шумел в темноте, тоже затаились и это служило ещё одним доказательством, что там не просто спешащий на службу солдат или совершающие ночной обход техник или выполняющий обход территории патруль. Те, из темноты, явно желали избежать лишнего внимания двух офицеров в комбинезонах пилотов шагающего танка.

Переглянувшись друг с другом, пилоты, без всякой телепатии, приняли одно и то же решение. Сделав вид будто шум в темноте их не заинтересовал, оно спокойно прошли дальше. Вышли из круга света, но не предпринимали никаких действий, пока не свернули за угол на ближайшем, по ходу пути, перекрёстке.

Скрывшись от возможного наблюдения, Горазд перевёл в боевое положение висевший на спине автомат, выдаваемый патрульным в дополнение к штатному пистолету, положенному пилотам. Золотилов доложил по рации дежурному. Такой порядок заведён для того, чтобы если заметивший необычное патруль пойдёт разбираться и пропадёт с концами, то дежурный немедленно вышлет на место спецгруппу. Просто так гонять спецгруппу по каждому подозрительному шороху слишком накладно. Но и терять патрульных, находя утром их безжизненные тела или даже не находя тел, нельзя.

Включенный прибор ночного видения превратил ночь в сумрак и теперь следовало избегать ярко освещённых мест и нельзя смотреть на яркие источники света, иначе в ту секунду, пока проходит подстройка под изменившиеся условия освещённости, они станут слепы и уязвимы.

— Расходимся! — шепнула в ухе гарнитура голосом Николая.

Не обладая полной уверенностью, кто они сейчас в ледяной ночи: охотники или добыча, напарники осторожно подошли к сияющему провалами на месте окон и дверей дому где слышали похожий на вскрик шум.

Никого не было видно, но по снегу вились цепочки следов, как будто прошли несколько человек. Они двинулись следом. Горазд первым, Золотилов прикрывая. Кроме них никого нет. Улица пуста, что и не удивительно — зимняя ночь и холод за минус сорок градусов. Не по службе и не по необходимости, без существенной причины никто из тепла не выйдет.

Тех, по чьим следам шли, они нагнали спустя пару минут. Вооружённый прибором ночного видения, Горазд насчитал четыре человека. Или не человека. Это у военных тёплая зимняя форма или даже комбинезоны с внутренним подогревом, а все остальные одеваются кто во что может, спасаясь от холода. Бредущие в темноте силуэты напоминали оборванных снеговиков из-за обилия потрёпанной одежды самого разного типа и фасона — одевали всё, что могли, сохраняя крохи тепла. Особенности фигуры разобрать невозможно, как-то ориентироваться получается только по росту и походке.

Вроде люди. А может быть хорошо маскирующиеся под них твари. Правда на таком морозе низшие демоны долго не выдержат, а маскироваться и вовсе не смогу лишь с очень большим трудом. Значит всё-таки люди.

Немного расслабившись, но только самую малость, Горазд громко выкрикнул: — Стоять! Патруль! Приготовьте документы.

Выговорить «документы» проще чем «идентификационные карточки», а сейчас Горазд хотел чего угодно, но только не вести с подозрительными субъектами длинные беседы.