Академия альфачей, или всем лечь на лопатки! (СИ) - Ночка Аркадия - Страница 11

Малява издает предупреждающее бурление.

И парень делает ровно один шаг назад, но уходить явно не намерен. Меня быстренько сканируют взглядом, особо залипая на ноге без носка (сдались им всем мои голые пятки!) и на моих руках, удерживающих полы пиджака у бедер.

Сосредоточенно пялюсь на него в ответ.

Не могу определить, что на себя внимание перетягивает больше: горящее золото глаз или разлохматившаяся шевелюра цвета пламени в закате. На солнце встопорщенные локоны и правда походят на настоящий огонь, языки пламени тянутся во все стороны и от легкого ветерка словно трепещут. Так и хочется пожарить котлетки или шампуры с шашлыками поближе поднести.

Огневолосый высок и широкоплеч. И является обладателем фигуры пловца и четко очерченных грудных мышц. Откуда я это знаю? Просто назвавший меня «шалунишкой» субъект в прямом смысле открыт миру. Пояс брюк спущен до максимально возможной отметки, а благодаря кокетливо выглядывающим из-за краешка интересным элементам я становлюсь счастливым обладателем знания о том, что вся пушистость на теле владельца такая же пламенная, как и на голове. Блейзер с нашивкой натянут прямо на голое тело. Без понятия, чем он себя обмазывает, но выпуклости мышц блестят, как пышная промасленная выпечка.

Занятный контраст на фоне строгих клумб и чопорной обстановки вокруг.

‒ Добрый день. ‒ Прячу раздетую ногу за более-менее одетой ногой.

‒ Привет.

Показательная ухмылка дарит мне еще щепотку информации. У ее владельца клыки длиной сантиметра на два!

Начинаю чувствовать себя мясным блюдом на сервированном столе. Хлопаю стул по боку, но он только встряхивается, как пес после купания, и продолжает сидеть дальше. Ноги в ботинках, видимо, попав на волну бренности бытия, уныло провисают. А, может, предчувствуют наказание за эффектную отправку проректора в космос?

А я почему-то вины не ощущаю. Зофу, конечно, тоже не веселое румяное яблочко, но не думаю, что так уж вежливо почтенных старцев в снаряды превращать.

Далеко внизу слышатся всплески и бодрая ругань. Похоже, проректор по воспитательной работе оказался крепче, чем выглядит. Может, и извинения приносить не придется? Все-таки они сами посадили меня на прытко скачущую мебель вместо того, чтобы какие-нибудь плохенькие шлепки наколдовать.

‒ А слухи не врали. ‒ Парень, игнорируя присутствие Гжельского, сосредоточено высматривающего внизу коллегу, наклоняется ко мне. Малява клацает зубами, но из кокона пиджачных слоев пока не выбирается. ‒ К нам пожаловала девчонка. Да еще и, ‒ он косится на щенка и снова чуть отодвигается, ‒ лихо управляющаяся с кугой.

Слухи? По местному каналу уже передали, что я запорола бетам вступительное состязание? Из той комнаты я до этого момента не выбиралась, и вряд ли ректор и его профессорская свита стали бы доводить до сведения студентов информацию о появлении на территории академии нежелательной чужачки. Репутация и престиж. Уверена, тут тоже над этим трясутся. Все же, судя по реакциям Гжельского и Зофу, мое появление ‒ организационный прокол, и кого-то скоро нехило потреплют за промах.

Я надеялась, что недоразумение разрешится быстро. Но вот ‒ однако здравствуйте. Кто-то из студентов уже в курсе. А, возможно, и все… сколько их там? Девяносто девять?

Неужели Люкос вышел наружу и сразу погнал сплетничать? Как-то не представляю его в роли болтливой кумушки.

‒ Нико! То есть студент Венус. ‒ Гжельский, убедившийся, что с Зофу все относительно нормально, взмахивает рукой, очерчивая этим жестом всю фигуру полуобнаженного парня. ‒ Что за непристойный вид?

‒ Я в фонтане купался, ‒ невозмутимо сообщает Нико. ‒ Еще не успел обсохнуть.

Приподнимаюсь на стуле, чтобы оценить реакцию Гжельского. Кто знает, может, у них тут по учебной программе в фонтанах плескаться полагается. Любопытно.

По вытянувшемуся лицу и выпученным глазам проректора понимаю, что для бултыхания все-таки требовалось выбрать другое место. Возвращаю внимание Нико. По спине бегут мурашки. Рассматривает меня клыкастый вдоль и поперек ‒ чуть ли не облизывается. Даже кончик языка высовывает от усердия. Надеюсь, не примеривает отдельные мои кусочки к себе на тарелку между брокколи, а то я себе больше целой нравлюсь.

‒ Студент Венус. ‒ Гжельский набирает в грудь побольше воздуха, чтобы, видать, прокомпостировать парню мозги пламенной воспитательной речью.

‒ Я спешил, ‒ опережая его, поясняет Нико. При этом на проректора даже не смотрит, а продолжает жадно покусывать меня взглядом. ‒ Хотел поскорее познакомиться с Лютиком.

Так, кликуха за мной уже закрепилась. Плохой знак. Тому, кто заглядывает в гости на полминутки, обычно не дают прозвищ. А тут уже и знакомиться толпами валят. Это второй тревожный звоночек.

— Откуда ты узнал о девушке? — У Гжельского вздуваются жилки на висках. Напряженный день я нынче местной интеллигенции устроила. Тяжкий вздох. — Снова Киф постарался?

Нико в ответ только лыбу давит. Понятно. Значит, Киф — главный почтовый голубок, разносящий здесь свежие слухи.

Хотя мне, в общем-то, без надобности эта информация. Я уже одним носочком дома.

— Прикройся. — Гжельский ударяет себя по груди, намекая с чего Нико требуется начать прикрываться.

— Я-то еще ничего. — Парень подмигивает мне и небрежно набрасывает на блестящие грудные мышцы края пиджака, но не принимает мер к застегиванию пуговиц. Поэтому секунду спустя блейзер снова приоткрывается, и блеск мускулистости опять слепит мне глаза. — Там, внизу, где-то Реджи бегает. Ему лень вещи напяливать было, так что он в чем мать родила.

Превосходно.

Что мы узнали за последние пять минут?

Вся академия предположительно самцовых самцов знает, что к ним прибыла иноземная девушка.

Мной, судя по всему, собираются полакомиться.

Где-то внизу между клумб бегает абсолютно голенький Реджи.

Нико втягивает носом воздух с таким усердием, будто собирается заодно поглотить и меня. Хлопаю ладонью по правой пушистой лапе стула. На этот раз он слушается и медленно принимает изначальное положение. Ноги в ботинках, ощутив под собой твердь ступеней, на радостях отстукивают каблуками что-то из разряда короткой программы с чечеткой.

Невозмутимо одергиваю полы блейзера.

Нико снова шумно вдыхает.

‒ Это ведь вещь Шайна? ‒ Правый уголок его губ приподнимается, обнажая блеск клыка. ‒ Какой быстрый гаденыш. Уже отметился здесь.

О как он про принца. Этика, эстетика, элементарное уважение? Не, не слышали.

‒ Из-за его вони едва улавливаю твой запах. А ведь он сладкий. ‒ Нико наклоняется ко мне. ‒ Нежненький… Как персик… Снимай эту дрянь.

‒ Пардон, но я не при параде. — Еще пуще заворачиваюсь в блейзер. Как бы меня раздевать не начали.

‒ А здесь все свои, ‒ заверяет Нико, нагибаясь еще сильнее.

Забыл про Маляву?

Однако первым на помощь приходит проректор Гжельский. С суровым лицом сжимает кулак, и в тот же миг Нико со страдальческим выражением подпрыгивает, закидывает руку за спину и принимается скрести ногтями плечо.

‒ Профессор! Ну за что?!

‒ Держи себя в руках, студент Венус.

Какая полезная штука эта метка. Я ведь только что наблюдала эффект от ее действия? Жаль, что все еще не знаю, как она выглядит.

‒ Мне некогда с тобой возиться. Возвращайся в общежитие, ‒ указывает ему Гжельский. ‒ Живо!

Нико досадливо цыкает.

‒ Мы не успели поиграть, Лютик. Но у нас впереди еще много времени. ‒ Он красочно облизывает губы.

Я молчу. Из моего богатого жизненного опыта следует, что чем больше вякаешь, тем дольше от тебя не отлипают. Оставляй меньше следов в месте, откуда жаждешь поскорее слинять.

‒ Нико. ‒ Гжельский начинает терять терпение.

‒ Да, да, профессор. ‒ Парень вздергивает руки вверх. ‒ Уже ухожу. До встречи, малыш.

Очень надеюсь, что последнее он проректору адресовал. Один малыш, второй детка. Как в древней песне: банька моя, я твой тазик. Ну, и дальше в том же духе. Миска моя, я твоя греча. Уголовничек мой, я твой полицейский уазик. Вот и поговорили.