Смеющаяся Тьма. Книга 3 (СИ) - Громова Полина - Страница 47

— Господин.

— Да, Милена?

— Все верные Тьме здесь за исключением Верховных Апостолов. Они будут с минуты на минуту.

Я кивнул. Верховные Апостолы — вот они как называются, значит.

— Милена, ответь мне.

— Да, Господин?

— Как тебе удалось выбрать такое удачное время сегодня?

Она зарделась. Точно так же она краснела, когда… когда… Да будь оно все проклято!

— Сегодня утром мне дорогу перебежал черный пудель. Я поняла, что пора.

Я кивнул. Вот так — все просто. Знаки. Предтечи пользовались приметами и знаками, которые читали на свой манер и принимали за указания от меня. Кто бы ни организовал эту секту, он все рассчитал правильно: раздраженное сознание может принять за знак все, что только попадется на глаза. Хоть черного пуделя, хоть открытую дверь, хоть сломанный цветок бессмертника. Предугадать, что именно тот или иной сектант примет за знак к действию, невозможно. А если у Предтечей большая агентура, не стоит беспокоиться о том, что одна-другая неделя обойдется без происшествий.

— Господин. Пора.

Нет, Милена. Еще рано. Еще не явились апостолы. Только после того, как они явятся, послышится этот звук…

Над крышей театра что-то хлопнуло, взорвалось — и Поток окаменел. По поверхности потянулись электрические нити, воздух вокруг замерцал и наполнился магией… Рано! Слишком рано! Апостолов в зале еще нет, а от их пешек не будет никакого проку! Что же это такое, Коэн, о чем ты думаешь? Ты же…

В зале поднялись крики. Пахнуло паленым. Я рванул занавес в сторону — и понял, что на мое представление пришли не те, кого я ожидал. И пришли они не полюбоваться на игру непрофессионального актера и даже не для того, чтобы развеять по ветру прах его верных, но наивных зрителей. Они пришли убить меня.

В мятущейся, бурлящей, словно похлебка в котле, толпе, где кто-то появлялся, кто-то исчезал, ничего нельзя было различить. Кто с кем, кто против кого? Что вообще происходит?

— Стойте…

Магия заполонила зал, пространство затянуло дымом, и дым этот, плотный и тяжелый, то и дело сотрясали заклинания и разноцветные огненные вспышки.

— Стойте!..

Толпу сворачивало, скручивало и снова рвало на куски. Кто-то яростно и озлобленно вскрикнул — и в воздухе остро и явственно пахнуло кровью…

— ОСТАНОВИТЕСЬ!.. Что вы делаете?.. Вы же…

Мой голос оборвался неожиданно даже для меня — что уж говорить о тех немногих, кто обратил на него внимания. Что же касается меня самого, то сначала куда-то за спину нырнул потолок, потом пальцы ощутили скользящий между них воздух, за который никак нельзя было ухватиться. С губ, стекая по подбородку, часто-часто закапала кровь. Потом черной вспышкой перед глазами возникла боль — но она потухла так же внезапно, как и появилась, и тогда — только тогда! — я увидел его перед собой.

— Прости, Рик.

Он все сделал правильно, я бы сам сделал так: сначала нанес удар, и только потом извинился. Вряд ли бы я позволил ему навредить себе… если бы заметил его раньше.

— Прости.

Ник выпустил рукоятку кинжала, всей длинной лезвия вошедшей в мою грудную клетку. Я почувствовал, что падаю, но падаю почему-то очень медленно: пол все никак, никак не наступает, хотя пора бы… Словно сама реальность подо мной вдруг утратила свою плотность или разошлась по шву.

Я стал заваливаться на бок. Силуэт Ника качнулся и улетел в сторону, промелькнуло белое, как мел, лицо Милены, а я все падал, падал, словно тонул в темном небе, и тяжелые грозовые тучи, как волны, стремясь навстречу друг другу, сходились надо мной, и из этих туч шел сухой, кричащий, вопящий ливень. Мне вдруг стало холодно, очень холодно — захотелось забраться под одеяло и уснуть. Но вместо этого я стал проваливаться глубже, где было еще холоднее, а может быть, взлетать — я уже плохо разбирался в том, что происходит со мной и вокруг меня.

Если бы меня заранее предупредили, во что я ввязываюсь, ни за что бы не родился на этом свете, — подумал я. Только это было неправдой. Это была просто красивая мысль, пустой звук слов, не сказанных онемевшим языком. На самом деле, представься меня второй шанс, я все сделал бы точно так же. Я ни о чем не жалел… Кроме того, что не смог защитить Милену. И все же я был рад…

Я был почти счастлив, что все для меня заканчивалось. Поэтому я очень удивился, когда пришел в себя. Вот только произошло это, кажется, нескоро.

Мысли начали свое движение с мертвой точки, набирая скорость медленно и неохотно, словно после длительной зимней спячки. С трудом я открыл глаза.

На этот раз я не знал, где нахожусь. Это было что-то вроде храма или пещеры: серый камень стен, неглубокие ниши с пылающими жаровнями, высокий каменный потолок… Я опустил голову: смотреть вверх было тяжело — голова начинала кружиться, к горлу подступала тошнота. А в том положении, в котором я находился, я не мог даже вытереть рот.

Я очнулся уже прибитым к этому дурацкому кресту. Я стоял на коленях, и только шипы, загнанные в запястья, поддерживали меня в этом положении. Иначе я давно бы рухнул вниз, на каменный пол, разрисованный не менее дурацкими символами, чем пол театра темных магов. Да, именно сюда, в это углубление у основания креста, похожее на большую миску. Древняя Тьма, как хочется коснуться холодного пола…

Я почти не помню битвы. Знаю, что Предтечей смяли быстро. Знаю, что Милену никто не тронул. Меня же, по-видимому, после удара Ника накрыло таким количеством заклинаний, что я свалился сразу.

Все тело горело и ломило. Холод, мне нужен холод. А еще лучше — Поток. Но в Поток мне не дают опуститься эти штыри в моих руках. Они не обычные. Пока не знаю, что эта за магия, но она сдерживает меня. Я не могу срастить два сломанных ребра и ключицу или хотя бы временно снять боль, не могу даже подтянуть струйку крови, которая сочиться из разбитой скулы, стекает на шею, подсыхает там. Неприятно… и, пожалуй, еще немного забавно. Не, в самом деле: вдоль стен зала стоит охрана, больше похожая на почетный караул: маги и нежить с подкрашенными светлыми аурами. Треть из нежити вампиры. Как же старательно они пытаются придать выражение отвращения своим лицам, когда косятся на мою кровь…

— Это хорошо, что ты пришел в себя. Ты должен умереть в сознании, чтобы понять собственное поражение.

Раздававшийся из дальнего конца зала голос был знакомым. Покачивая бедрами под длинным ритуальным балахоном, ко мне шла госпожа Елена. Следом за ней семенил низкорослый темный маг, к груди он прижимал какую-то коробку.

— Госпожа Елена? Приятно видеть знакомые лица.

— Я стыжусь того, что когда-то пожимала тебе руку! — вся она была словно снежная королева. — Я была слепа. Но отныне я прозрела!

— И что же вы видите? Светлое будущее всего человечества?

— Я вижу лишь мразь, возомнившую себя Господом! Лукач, пора начинать.

Темный кивнул и открыл свой чемоданчик. Он достал связку свечей и, бормоча под нос какие-то считалочки, начал расставлять их вокруг креста. Это не мешало госпоже Елене продолжать:

— Ты не создашь никакого нового мира, даже мира Тьмы. Все, что ты умеешь — разрушать. Но мы не позволим тебе разрушить наш мир, уничтожить вечные истины, ради которых он существует.

— Вечных истин не бывает. Все истины относительны. Истины — это лишь временные человеческие компромиссы…

— Замолчи! — и она, выбросив руку вперед, швырнула в меня крошечным розовым шариком. О… Не думал, что мой мозг может за долю секунды разлететься по вселенной, а потом снова вжаться в черепную коробку… Больно… Очень больно!

— Братья и Сестры! Настал час пролить кровь посланника Тьмы — и спасти наше будущее! — Елена шагнула в круг и вынула из услужливо подставленного чемоданчика белоснежный ритуальный кинжал. Ах, вот, значит, для чего эта мисочка в полу. — Настал час…

Она не договорила. Она не замахивалась кинжалом, и ее рука не останавливалась надо мной в самый последний момент. Не было никаких драматических спецэффектов. Она просто замолчала, а я, приподняв голову, сквозь багровый сумрак я увидел их.