Марионетки в зазеркалье (СИ) - "Extyara" - Страница 55

Свет вновь моргнул и погас. В глухой тишине отчётливо был различим звук повторяющихся ударов, треск зеркала, стук осыпающихся на пол осколков. Затем раздался шорох сползающего на пол тела, и воцарилась тишина. Карл отчаянно боролся с тошнотой, накатившей с новой силой от запаха крови.

Чуть погодя загорелись лампочки резервного освещения. В тусклом свете его взору предстало распростёртое тело на полу в луже крови. Лицо мистера Фореса превратилось в месиво из мяса, крови и осколков. Издавая тихие, хриплые звуки, прижимаясь к стене, к нему подошла мадам Вейв. Она неотрывно смотрела куда-то мимо, в угол. Тихо всхлипнув, она рухнула на колени и наклонилась к самому крупному из торчащих осколков.

Карл попытался её позвать, но издал лишь невнятное мычание. Подрагивая и упираясь руками в пол, мадам Вейв напоролась шеей на острый край, рассекая себе сонную артерию. Кровь под напором ударила в сторону и затем вверх, разбрызгиваясь по стене и потолку. Опрокинувшееся на бок тело подрагивало на полу, сотрясаемое предсмертной судорогой.

Издав истошный крик, Даяна вскочила на ноги и кинулась к двери. Кто-то, лица Карл не рассмотрел, кинулся ей наперерез, сбивая с ног, повалил на пол, хрипя и рыча, впился зубами ей в глотку. Отчаянный крик быстро перешёл в невнятное булькающее сипение и затих.

В углу забился в припадке ещё один пациент. Запрокинув голову, давясь идущей изо рта пеной вперемешку с кровью, он почти беззвучно дёрнулся пару раз и завалился на пол, лицом вниз. Словно по команде оставшиеся кинулись в центр комнаты. Сгрудившись вокруг корчащегося на полу над трупом мужчины, они продолжали с остервенением бить его ногами, даже когда тот замер без движения.

Карл зажмурился, стискивая зубы до кровоточащих дёсен. Он мог не смотреть, но всё равно слышал хруст костей, звук глухих ударов, невнятное мычание, рычание и хрип, треск осколков под ногами и крики. Спустя полчаса безумной агонии, распространившейся по комнате, тихо соскользнуло по стене чьё-то тело, мягко осев на пол. Воцарившаяся звенящая тишина резала слух.

Карл открыл слезящиеся от напряжения глаза. Комната была завалена обезображенными телами. Кровь была повсюду: залила пол, была размазана и разбрызгана по стенам, стекала по разбитым зеркалам, капала с потолка, моросью повисла в воздухе, сплошным алым маревом застилая взор. Багряное море, затихшее в штиль. Карлу казалось, он медленно тонет в нём, пропитываясь запахом смерти до самых костей. Из кровавой лужи на полу к нему тянулись две прозрачные тонкие руки. Он согнулся и медленно наклонился вперёд, упираясь лбом в пол, позволяя им сомкнуться на своей шее. Он закрыл глаза, дав сознанию сорваться в спасительную чёрную бездну.

Чуя попятился, запнулся ногой о бордюр и свалился в лужу, ударившись локтями об асфальт. Руки пронзило болью от плеча до кончиков пальцев. Элизабет кинулась к нему, занося нож. Оттолкнувшись, он откатился в сторону. Та упала на колени, лезвие вспороло воду. Элизабет отмахнулась, рассекая куртку у него на спине. Безумно улыбаясь, она подползла ближе и навалилась на него сверху, не давая подняться. Чуя перехватил и сжал её запястья, не позволяя дотянуться лезвием до своего глаза. Для проведшей несколько лет в камере взаперти женщины у Элизабет было пугающе много сил. Она шипела и скрипела зубами, крепко сжимая рукоять ножа.

Чуя резко дёрнул рукой в сторону, ударяя её кисть об асфальт. Раз, второй, третий, четвертый. Наконец, Элизабет разжала пальцы, выронив нож. Слабо сверкнув в неверном свете фонаря, тот скользнул в сторону и исчез в грязной луже. Зашипев, она рванулась и потянулась к его горлу обеими руками. Ногти царапнули по коже, задевая чокер. Упёршись коленом ей в живот, Чуя с трудом оттолкнул Элизабет от себя. Та налетела спиной на забор и упала в раскисшую грязь. Зло сверкая на него глазами с перекошенного лица, она пыталась подняться, оскальзываясь в глине и цепляясь за железные прутья. Чуя шарил рукой в луже, тщетно пытаясь отыскать улетевший нож. Наткнувшись на тот, он инстинктивно сжал пальцы, вспарывая лезвием перчатку и кожу. Ладонь обожгло болью.

Перехватив нож здоровой рукой, он обернулся. Раздавшийся совсем рядом треск показался ему таким же громким, как недавние выстрелы. Надломленное дерево покачнулось и накренилось под порывами ветра. Элизабет уцепилась за забор обеими руками, подтягивая себя вверх. Ноги её скользили в раскисшей земле, не находя опоры. Чуя оттолкнулся ногами от бордюра и, перебирая руками, отодвинулся, как можно дальше. Вновь раздался громкий треск. Дерево заскрипело и рухнуло вниз, погребая Элизабет под стволом. Раздался отчётливый хруст костей, в лицо Чуе брызнула кровь, которую тут же смыло дождём. Ствол заскользил по забору, переворачиваясь, массивные ветки ударили по земле, разбрызгивая мутную воду. Одна задела его ногу, больно стегнув по колену.

Ругаясь сквозь стиснутые зубы, Чуя достал из кармана промокший платок, стянул оставшуюся перчатку и обмотал им порезанную ладонь. Поднявшись на ноги, он, чуть прихрамывая, направился дальше по дороге. Гул ветра над головой отдалённо напоминал рокот летящих один за другим самолётов. Чуя цеплялся за прутья забора, чтобы не свалиться, в очередной раз поскользнувшись, споткнувшись или оступившись.

Фонарь на крыльце его дома не горел, но дверь была распахнута настежь, и свет из коридора падал на ступени. Ещё издалека, Чуя рассмотрел распростёртое на них тело. Подойдя ближе, он без труда опознал в том встреченного им этим утром незнакомца. Тот лежал на спине, головой вниз, раскинув в стороны руки. Рассыпавшиеся веером волосы утопали в грязной луже. Глаза закатились, и из-под тяжёлых век были видны белки. Приоткрытый рот наполнился дождевой водой, и та стекала по щекам. Из пулевого отверстия в центре лба ещё сочилась тонкой струйкой кровь.

С трудом оторвав взгляд от лица покойника, Чуя ухватился за перила и, перешагнув через тело, поднялся по лестнице. Он крепче сжал тяжёлую рукоять ножа, оттягивающего ладонь, и медленно заглянул в освещённый коридор. Тот был пуст, лишь следы грязи на полу. Прижимаясь спиной к стене, Чуя добрался до дверного проёма и, чуть приоткрыв дверь, заглянул в комнату.

Дазай стоял спиной к нему. В руке он сжимал пистолет, у его ног лежало ещё два трупа. Мужчины в форме без опознавательных нашивок. Один — на боку, головой к двери. Чуе хорошо было видно, где пуля проломила височную кость. Вокруг головы багровела быстро образовавшаяся лужа крови. Второй — головой к окну. Чуя видел лишь его ноги, грязные ботинки и смятые штанины брюк.

Дазай резко обернулся на звук. Увидев его, он мягко улыбнулся, поднял руку и приставил пистолет к виску.

— Стой, — выдохнул Чуя, роняя нож и бросаясь к нему.

Он крепко вцепился в его запястье здоровой рукой, отводя пистолет в сторону.

— Прекрати. Ты с ума сошёл?

— Они заберут меня обратно, — едва слышно произнёс Дазай, поднимая на него взгляд.

В глубине его потемневших, кажущихся чёрными глаз Чуя рассмотрел нечто очень близкое к отчаянию.

— Не хочу возвращаться, — громче сказал Дазай и дёрнул рукой, выворачиваясь. — Не хочу больше в этот холод…

— Я заберу, — перебил его Чуя, пытаясь удержать его руку. — Пойдёшь со мной?

Дазай недоверчиво дико покосился на него. Потом неуверенно кивнул, не проронив ни слова.

— Вот и хорошо, — Чуя медленно разжал пальцы, отпуская его. — Положи пистолет.

Прозвучавший выстрел и звон разбитого окна на миг его оглушили. Чуя ощутил толчок, а потом бок обожгло, словно к нему приложили раскалённый утюг. Следом пришла резкая боль, скручивающая внутренности и раздирающая мышцы. Он пошатнулся и рухнул на колени. Рубашка стремительно пропитывалась кровью, красное пятно пугающе быстро разрасталось. Чуя прижал подрагивающую руку к промокшей ткани и медленно завалился на бок.

Он ловил ртом воздух, которого не хватало. Боль вгрызалась в тело, стягивая в тугой узел нутро. Дазай кинулся к нему. Он что-то говорил, зажимая рану обеими руками, но Чуя не мог разобрать ни слова. В ушах обосновался настойчивый звон разбиваемого вновь и вновь стекла. Перед глазами плясали чёрные точки. С каждой секундой их становилось всё больше, и скоро он уже ничего не мог рассмотреть в сгустившемся мраке.