Н 5 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 14

– Спасибо, что показал мне это. – Коротко кивнул мне Пашка, развернулся и злым шагом последовал к ожидавшим его машинам.

В одной из них ожидала его некая Го Дейю – и, как мне показалось, прибыл Пашка вовсе не посмотреть на пустырь Борецких и разрешить мне тут поиски. Скорее, он хотел кое-кого вернуть мне обратно – судя по страдальческой мине на его лице и толике скрытой обиды – словно у Артема, взявшего как-то на пару дней мою Брунгильду себе домой. И ведь каждый из них, в общем-то, не возражал по началу – скорее, наоборот… Но каждый узнал, что у кое-кого есть весьма суровый и непростой характер, который они изволят проявлять, когда меня нет рядом…

Во всяком случае, Пашка цел и не покусан.

– Куда сейчас? – Ежилась в куртке от недавнего ветра Ника, пряча ладони в рукава и глядя в темноту пустыря.

– Вниз. – Обозначил я направление.

– То есть, как – вниз?

– Надо копать. – Пожал я плечами.

– Опять копать! – Ворохнулось в девушке неожиданное и крайне агрессивное неприятие.

А взгляд, обращенный на меня, был весьма недобр.

– Не хочешь копать – не надо, – примирительно улыбнулся я. – Тогда копать буду я.

Сделал знак своей машине, тут же подъехавшей ближе, чтобы обеспечить доступ к багажнику.

Лопата там действительно была – добротная, с заточенной кромкой и эргономичным черенком.

– Недели за три справлюсь. – оценил я ее по весу и оглядел фронт работ.

– Хватит паясничать. – Буркнула Ника. – Что тебе от меня нужно?

– Да так, использую столичную фишку, – признался я. – Ничего не просить и ждать, пока мне сами захотят помочь.

– Я тут дольше живу, не выйдет. А еще холодно, – потопталась Ника с места на место.

– Хочешь, пальто свою дам? – Потянулся я к пуговицам.

– Говорю же – дольше, – хмыкнула она, отмахнувшись и, вроде как, перестав мерзнуть. – Говори, и мы обсудим, сколько это тебе будет стоить.

– Там, под слоем почвы, песок. – Сделал я паузу, чтобы девушка догадалась сама, а потом уже продолжил. – Было бы здорово, если бы его там не оказалось.

– «Пожалуйста».

– Пожалуйста, – вздохнул я.

– «Буду должен».

– Десять рублей за куб. И тут много кубов! Может, даже штрафы за сломанное метро оплатишь.

Хотя думал я вовсе не о торге. Равно, как полагаю, за легкой перебранкой прятала неуверенность в своем следующем шаге сама Ника.

Там, под землей, бывает много разного – забытого и того, что нужно было забыть. А когда речь заходит о месте, с падения которого начался обратный отсчет жизни целого клана…

Проблема в том, что у любой ценности есть хозяин. А все ценности Борецких принадлежали юноше в машине, что все еще стояла по другую сторону дороги.

– Там то, за что нам все простят? – Отвечая моим мыслям, Ника воровато оглянулась на кортеж с Борецким.

– Нет, – положил я лопату обратно, обернулся к девушке и добавил абсолютно честно. – Мы не станем оттуда ничего забирать. Кое-что оставлю я. Может, оставишь ты – тебе решать. И еще кое-что – для тех, кто приедет после того, как все начнется. – Посмотрел я на часы.

Ника внимательно смотрелась в мое лицо, сделав какие-то выводы для себя, и коротко кивнула, принимая решение.

Обернулась через левое плечо к пустырю и замерла. Просто замерла – без напряжения и призыва силы воли, что отразились бы гримасой и суровым прищуром взгляда. Словно в самом деле на прогулке, подустав от долгого маршрута, отдыхала, глядя в сумеречную темноту пустыря, и прислушивалась к шорохам снега, основательно растревоженного Павлом. Будто еще пара секунд – и мы пойдем дальше, в сторону от мрачноватого места, которому совсем не место в залитой светом столице.

Но мы оставались на месте, уже вместе вслушиваясь в шорохи – будто в звуки волн, необоримо налетающих на берег, к нашим ногам, а потом и дальше – чтобы забрать до рассвета часть суши. В шорохи вплелся мягкий шелест – то снежинки закружились небольшим вихрем, поднимаясь и опадая вновь, создавая все шире и шире кольца из танцующего снега на ветру.

Покуда земля ощутимо не дрогнула, и в новосозданный вихрь не вплелись целые ленты бледно-желтого песка, резко взметнувшиеся сразу на несколько метров ввысь.

Кажется, рядом взвыла полицейская сирена – художества Пашки не остались не замеченными стражами порядка. Может быть, прибыли сразу несколько солидного вида машин – у рекламных баннеров были владельцы.

Но и наше, и внимание всех людей вокруг занимал стремительно растущий смерч, в котором от снега остались только редкие белые полоски – и шорох с шелестом, поглотивший все звуки вокруг.

Сложно сказать, через какое время последняя песчинка, лежавшая над уцелевшими катакомбами Борецких, поднялась от земли. Но в огромном столбе над нами отчего-то виделся силуэт необоримой клановой башни, сегодня напомнившей о себе всей Москве.

Песок рассыпался над городом где-то на высоте в несколько сотен метров, безопасно разлетевшись над значительной площадью. Хотя, если представить, что власть над песком можно получить обратно, а в тот миг он был буквально на всем в многокилометровом радиусе – то на вопросы безопасности стоит взглянуть совсем иначе…

Отряхнув ворот от налипшего песка, я расстегнул пальто и выудил пустой прямоугольник бумаги. Как-то не подобрал еще правильных слов…

Подошел к молчаливо стоящим возле патрульной машины представителям закона. Вежливо попросил ручку. А получив искомое, задумался вновь. Огляделся вокруг, отметив неуверенно перетаптывающихся господ – владельцев сломанных щитов, у которых наверняка был солидный блат и крыша в префектуре. Обернулся на Нику, что вновь дрожала в своей курточке – то ли все-таки от холода, то ли от вида черного провала в земле, что наверняка напомнил ей место собственного плена. Бросил взгляд на машину с Пашкой, род которого разорили и растоптали, скинув на него собственную вину и обернув в рабов.

Черкнул одну строчку и сложил листок два раза, закрепив клипом ручки.

– Скоро приедут те, кто уполномочен с этим разбираться. Передадите им. – Оставил я его полиции.

После чего вернулся к невесте, аккуратно обнял и держал так, пока в ней не утихла дрожь.

– Нам идти туда? – Глухо уточнила Ника.

– Они оставили лестницу. – Указал я на ближнюю к нам сторону провала. – До того, как все засыпать. Хорошую, каменную. Не беспокойся, я хорошо подготовился.

И подтверждая это, вернулся к багажнику и выудил плотно набитый туристический рюкзак, из горловины которого выглядывал скатанный в валик теплый плед.

– Вот, на случай, если похолодает. – продемонстрировал я и с деловым видом накинул лямку на плечо.

Содержимое рюкзака предательски звякнуло стеклом о стекло.

– Та-ак, – протянула Ника тем тоном, который обычно бывал у нашего учителя по химии при сходном рюкзаке, принесенным на его урок, и аналогичном звуке.

– Емкости, – попытался отмахнуться я и пройти мимо.

– Что там у тебя? – Заступила она дорогу.

– Припасы. Вон, смотри, там Пашка вышел с бизнесменами пообщаться.

У Пашки было действительно много вопросов, а те отчего-то напрасно не боялись юношу и не спешили убегать.

– Открывай.

– Спустимся – откроем. Там и фонарик есть.

Затем оценил степень упрямства и аккуратно положил рюкзак на землю, ослабив завязки.

Ника мигом присела рядом и заглянула внутрь.

– Две бутылки вина, – констатировала она и мрачно посмотрела на меня.

– Для обеззараживания проточной и талой воды. Рецепт еще с древнего Рима! Вдруг мы там застрянем. – Постарался быть я убедителен.

– Сыр, нарезанный. – Быстро перебирала она содержимое.

– С долгим сроком хранения.

– Шоколад.

– Высококалорийный продукт.

– Свечи.

– Это для определения угарного газа в тоннелях и шахтах. Потухнет свеча – дышать нельзя. – Бодро отвечал я.

– Канделябр.

– Оружие ближнего боя.

– Спальный мешок. Один.

– Первый спит, второй – дежурит.

– Так, мы туда зачем вообще идем, а? – Смотрела на меня невеста с подозрением.