Авантюристы (СИ) - Непальский Влад - Страница 26

Все его родственники смотрели на него отрыв рты, понимая, что из вчерашнего мальчика появился настоящий мужчина.

И чем больше Санчо придумывал истории, про свои подвиги, тем больше ему хотелось верить, что именно так всё и было. Что именно он это и сделал. И даже сама мысль сказать, что он уйдёт в отставку, бросит всё это, променяв на выпечку утреннего хлеба, была ему в тот момент неприемлема. Он хотел верить, что всё так и будет.

Фантазии всегда притягательны.

Лили снился сон.

Далёкая деревня, затерянная среди дремучих лесов. Суровая зима, укрывшая толстым слоем скрипучего снега деревенские поля. Колючая метель, идущая уже много дней лишь с редкими перерывами. Холод. Жуткий холод.

В тесных сенях укутанные в шубы молодцы говорят друг с другом, выдыхая белый пар.

— Проклятье! — выругался сын старосты — Эгн. — У меня уже закончились дрова! — он сжал кулаки, смотря на своих товарищей. — Огонь совсем не греет! Палишь, палишь и ничего! Будто бы и нет огня. В доме по-прежнему холодно.

— Да, и мои предки говорят, что никогда на их веку такого не было, чтобы и огонь горел и дрова исчезали — а тепла, как не было так и нет, — согласился парень пониже. — Никак колдовство какое!

— Помниться не так далеко от нас жил колдун, да он уже помер, — пожал плечами сын старосты.

— Да, — кивнул его собеседник. — Делу это не поможет.

— Как там Мигель, что за дровами вчера ходил? — сын старосты посмотрел на товарища.

— Никак, — тот пожал плечами. — Никто не вернулся, ни вчера, ни сегодня. И не вернётся.

— Проклятье! — скривил лицо Эгн. — Остаётся только палить мебель.

— Есть ещё один, у кого дров полно, — заметил прижимистый тип. — Колдифаер. Он запас прилично ещё летом и топит экономно. В его доме всегда холодина стоит.

— А-а-а… — озарило сына старосты. — У него то и возьмём. Да и сам он слабак, ничего нам не сделает. Для деревни он только обуза со своими детьми.

Все дружно кивали головами, соглашаясь со здоровяком.

— Наведаемся к нему за дровами! — усмехнулся Эгн и пошёл к двери.

Они вышли на улицу и, идя по скрипучему насту, направились к краю деревни, где стояла каменная хижина Колдифаера. Под длинными навесами рядом с ней лежали вожделенные дрова.

До сего момента этот скромный дом никогда не пользовался таким пристальным вниманием деревенских. И вожделённые нарезанные и поколотые дрова казались им сокровищем. У всех раньше было полно дров. А если они кончались, то мужик брал сани и ехал в лес, который рос в двух километрах за кольцом полей. Но не сейчас. Вот уже месяц, как из всех, кто уходил в лес не возвращался никто.

Снег хрустит, а высокое солнце слепит, отражаясь от белоснежных полей вокруг деревни.

Холодно, лицо так и мёрзнет, хоть раньше детина мороза и не боялся. Воздух вырывается из ноздрей клубами пара. Даже в сильный мороз Эгн уходил на охоту, да не сейчас. И месяц назад всё было нормально, не было такого. Мороз был, но был другим. Это сейчас он стал ядовитым, колючим, проникающим под одежду, и даже огонь перестал с ним справляться.

Парни подогнали сани к дровнику Колдифаера, и начали забирать оттуда дрова. Их оказалось не так много, как хотелось.

За этот месяц в деревне многое изменилось: ядовитый мороз с неустанной метелью набросились на людей. Вокруг бродили ночами белые волки, а может и что пострашнее. Все деревья в деревне срубили ещё неделю назад, и они моментально сгорели в очагах, принеся так мало тепла.

Из трубы хижины Колдифаеров шёл слабый дымок, уходящий ровным столбом в голубое небо. Сейчас было то время, когда метель отступила. Дрова ложились в большие сани. Когда они наполнились, то парни отвезли их в центр деревни, где поделили между собой отобранное.

Затем приехали во второй раз.

В третий заход уже выгребли все дрова подчистую, и когда, таща сани, молодцы ехали к центру деревни, из каменного дома за дровами вышел исхудалый хозяин.

Все знали семью Колдифаеров. У них был единственный сын, тяжёло переболевший в детстве. Все думали, что он умрёт, поскольку его лихорадило больше года. Но нет — он выжил. Но стал тощим, похожим на скелет и слабым. Вскоре его предки умерли, и, оставшись один, он женился на девке из семьи погорельцев из соседней деревни.

Кроваво красное солнце уже садилось за горизонт, когда Пьер Колдифаер вышел за дровами. Смотря на пустые навесы, он замер, а затем перевёл взгляд, на пятерых парней толкавших сани с его добром.

— Эгн! — побежал за сыном старосты Колдифаер. — Что ты себе позволяешь! У меня жена и дети, они умрут от холода!

— У меня тоже жена и дети! — бросил детина, — да и старики в придачу. А это последние дрова во всей деревне!

— Оставь хоть немного! — Колдифаер попытался остановить телегу силой, но один из молодцов толкнул его, и он упал в глубокий снег.

Молодец рассмеялся и продолжил толкать сани. Налетел порыв холоднющего ветра, и мороз начал прошибать сразу две шубы, надетые на предприимчивых молодцах.

— Пошли быстрее! — крикнул Эгн, ёжась от холода. Он выдохнул пар, мгновенно исчезнувший на морозе.

Стемнело, быстро и резко. Колдифаер с трудом поднялся и, кутаясь в старую шубу, пошёл к дому. Сани уже исчезли из виду под струями летящего снега.

Дом встретил его надвигающимся холодом, огонь уже успел погаснуть, и укутанная во все одеяла жена посмотрела на него с кровати.

— Где дрова?

— Их забрали Эгн и его друзья.

— Нет! — закричала она, желая броситься к мужу, но остановилась, чтобы не вылезать на холод.

— Этого следовало ожидать! — выдохнул Пьер Колдифаер. — Будь я воином, я бы вскрыл этому ублюдку череп.

— Но ты не воин…

— Да! — кивнул Пьер, стиснув челюсти, отчего его лицо приняло звериный оскал. Он сжал костлявые кулаки.

— Если ты не найдёшь дрова, мы замёрзнем!

— Я найду дрова! — Пьер взял старый топор и подошёл к кухонному столу.

Но стола хватило ненадолго. Утром пришлось спалить и обе скамьи. И огонь опять как-то ослаб и грел с трудом. Отойдёшь от него, и совсем не чувствуется тепла.

На следующий день в камине сгорела кровать и шкаф для посуды. Теперь вся семья сидела у очага на тряпьё и шкурах, а каменный дом заполнял промозглый воздух.

На третий день Пьер пошёл к дому Эгна.

Метель прекратилась, и засыпанная снегом деревня казалось мёртвой. Светило яркое солнце и холод пробирал до костей. Колдифаер стучал по толстой двери засыпанного в снегу дома, из трубы которого шёл дымок.

Разбив пальцы о дверь, он дождался, пока сын старосты откроет её.

— Дай мне дров!

— У меня у самого почти кончились, — бросил детина.

— Моя жена…

— Тебе и твоей жене давно уже пора сдохнуть вместе с вашими отпрысками, — Эгн оттолкнул Пьера в снег. — Ты слабак, а нам такие не нужны. Времена сейчас не те! Убирайся подобру-поздорову!

Эгн усмехнулся, закрывая дверь перед носом Колдифаера. Тот с трудом поднялся из глубокого снега и пошёл домой.

Ночь наступила быстро, и мороз, казалось, стал ещё крепче. В пустом очаге лежала вчерашняя зола, от которой тянуло могильным холодом. Пьер, укутывая детей в свою шубу, лежал вместе с ними перед пустым очагом.

Ему снилась зима, холод, голод и белый мир. Всё это скалилось в ужасных гримасах, убивая людей. Он видел мир, где нет места человеку, да и всему живому. Там не было жизни, лишь холод, лишь пустота. Когда он проснулся, то его трясло от холода, идущего от тел любимых им людей. Его жена и дети замёрзли. Их тела оледенели, и, достав из шерстяного пледа младенца — единственного мальчика, отец ужаснулся. Тело было холодно как лёд. И оно замёрзло, потеряв всякую пластичность. Мальчик окаменел от холода.

В пустом доме из булыжника Пьеру стало ужасно неуютно.

Колдифаер вскочил и, пройдя мимо треснувшего кувшина с замёрзшей водой, направился к двери. За окном стояла прекрасная похода, метель стихла. Подойдя к сыну, он взял его ледяное тело, замершее в позе эмбриона, и пошёл к двери.