Тайны Васильков или мое нескучное лето (СИ) - Филимонова Лина - Страница 41

Я с бьющимся сердцем протянула к нему руку. А вдруг за ним скрывается тайник, выдолбленный в стене? Может, там какая-нибудь маленькая дверца, а за ней… моему воображению представлялись сверкающие россыпи сокровищ. Деревянный ромбик оставался неподвижным, хотя я усердно его толкала в разные стороны. Это меня вовсе не разочаровало. Наоборот, я решила, что, раз его не так просто снять со стены, значит, за этим что-то кроется… Я принесла табуретку, вскарабкалась на нее и с энтузиазмом продолжила дергать ромбик так и этак. Он не поддавался. Я оглянулась на Ваню.

— Ну что ты стоишь, как памятник Пушкину? Помоги мне!

— Ты уверена? — задал Ваня странный вопрос.

— В чем?

— В том, что памятник именно Пушкину и в том, что тебе нужна помощь.

— Ваня, иногда мне кажется, что ты немного странный, — я прервала свое увлекательное занятие и воззрилась на него сверху.

Кстати, я не собираюсь говорить, что его странности мне даже нравятся.

— Посмотри на меня, — я скрестила руки на груди и задумчиво вперила взгляд в пространство. — Представь, что на голове у меня почти африканские кудри. Ничего не напоминает? Ты именно так и стоял.

Ваня взъерошил волосы и улыбнулся.

— А по второму вопросу, — продолжала я. — Ты можешь, наконец, снять со стены эту проклятую штуковину?!

— Конечно.

Ваня подошел, протянул руку, ухватился растопыренными пальцами за деревянный ромбик и резко дернул его вверх. Ромбик остался в его руках, а на стене обнаружилась шляпка от шурупа и ромбовидный отпечаток. И все. Никаких маленьких тайных дверец от тайников, набитых сверкающими драгоценностями.

Из моей груди вырвался громкий вздох разочарования.

— Ты правда думала, что там что-то может быть? — спросил Ваня.

— Нет, — ответила я. — Не думала. Но немного надеялась.

Следующий пункт был включен в список исключительно по моему настоянию. На нем не было изображений васильков, но зато в нем, в этом самом железном кувшине, они все время стояли. Кувшин представлял собой нечто совершенно уникальное. Я никогда и нигде не видела ничего подобного. Он был довольно большой, на нем были выгравированы какие-то вьющиеся растения и крохотные птички, он вмещал в себя около трех литров воды и весил не меньше центнера. Во всяком случае, когда я была ребенком, то поднимала его с большим трудом, а один раз даже уронила, не удержав в руках. От падения кувшин нисколько не пострадал. Я тоже в последний момент успела отскочить, так что мои пальцы ног остались целы.

— На нем нет васильков, — сказал Ваня.

— Я тебе уже объяснила. В нем все время стояли васильки.

— И зимой?

Я вздохнула и укоризненно посмотрела на Ваню.

— Если следовать твоей логике, — продолжал он, — то нужно включить в список все, что так или иначе соприкасалось с васильками. Стол, на котором стоял кувшин, кран, из которого в этот кувшин с васильками набирали воду, скатерть, которая находилась между дном кувшина и столом…

Но ему не удалось сбить меня с толку.

— Этот кувшин у меня стойко ассоциируется с васильками, ясно?

— Ясно, — сдался Ваня. — Как сказал бы Глаз: «Стойким ассоциациям, как своим, так и чужим, следует уделять самое пристальное внимание».

Он так похоже скопировал интонацию Глаза, что я не удержалась от смеха.

Мы еще немного побродили по дому, пристально вглядываясь во все предметы обстановки, но ничего подходящего больше не обнаружили. Правда, в библиотеке Ваня высказал предположение, которое мы решили включить в список седьмым, заключительным пунктом, снабженным большим знаком вопроса.

— А, может, это книга? — спросил Ваня, проводя рукой вдоль одной из полок.

— Какая книга?

— Не знаю, — он пожал плечами, отошел от стеллажей и окинул их оценивающим взглядом. — Какая-нибудь книга про васильки. Есть такие книги?

— Наверное, есть. Но я ничего такого не припоминаю… Ботаникой моя бабушка, кажется, не интересовалась.

— Я не про ботанику говорю. Может быть, какая-нибудь пьеса «Васильковый лес». Или сборник стихов «Среди васильковых полян». Или детектив «Васильки-убийцы»…

От последнего предположения меня передернуло.

— Не знаю, — я растерялась. — Ничего в голову не приходит… Хотя большую часть книг из этой комнаты я прочла. Или хотя бы держала в руках.

— Вообще, эти книжные стеллажи представляются мне очень перспективным местом…

Я тяжело вздохнула.

— Но не обязательно заниматься этим прямо сейчас. Можно отложить на потом. На завтра, например.

— Хорошо, — вяло согласилась я. — Пусть будет завтра.

Лишь бы не сейчас. Честно говоря, меня от всех этих васильков уже слегка подташнивало. И к тому же глаза слипались.

— Ну ладно, я пошел, — сказал Ваня.

— Куда? — спросила я тоном сварливой жены, для пущей убедительности уперев руки в бока.

— Ну, — Ваня отвел глаза. — Поброжу где-нибудь тут, поблизости.

— Ты думаешь… сегодня что-нибудь может случиться?

— Не знаю. Но если случится, на этот раз я не пропущу…

— Слушай, может, да ну их всех в болото? Тебе что, совершенно не хочется спать? Лично я через пару минут усну стоя. И мне совершенно плевать на все страшилки.

Когда я закончила говорить эту фразу, я уже поняла, что она не совсем соответствует действительности. За весь день я, кажется, ни разу не вспомнила о пустом человеке с морщинистыми руками, но сейчас он снова встал у меня перед глазами, и на меня повеяло леденящим ветром ужаса.

— Мне совершенно не хочется спать, — сказал Ваня. — Я же спал днем.

— Тебе совсем не обязательно сидеть на улице. Ты можешь устроить засаду в доме.

— Ты уверена, что…

— А что? Да, уверена. Ты не забыл, что вчерашнюю ночь мы провели вместе?

Господи, ну зачем я это сказала, да еще и таким развязным тоном? Я же вовсе не имела в виду… Я не хотела, чтобы он вспомнил, как мы сидели вдвоем в темноте и как внезапно сошли с ума…

Я резко повернулась к нему спиной и пошла в свою комнату. Мои щеки пылали. Тут я услышала, как громко хлопнула входная дверь и резко остановилась. Он что, ушел? Но почему… А, впрочем, пусть. Так даже лучше. Никакая охрана мне не нужна. Тем более такая обидчивая. А что, собственно, я такого сказала или сделала?

Уже устраивая голову на подушке, я вдруг вспомнила название книги, из которой были вырваны страницы. «Иван Васильевич меняет профессию». Васильевич… васильки… эти слова очень похожи. А вдруг это не случайность? Вдруг именно в этой книге были какие-то указания?

Я вскочила с кровати и побежала в гостиную. Именно там, в выдвижном ящике шкафа были спрятаны те вырванные и перепачканные вареньем листы. Я влетела в комнату и застыла, хватая ртом воздух. В кресле возле окна я увидела темный силуэт. Совершенно неподвижный и жуткий. Я издала горлом какой-то булькающий звук и, кажется, собиралась хлопнуться в обморок, когда силуэт повернул голову и произнес знакомым голосом:

— Кать, ты чего?

— Ваня! — завопила я. — Что за шуточки?! Зачем ты меня так пугаешь?

— Пугаю? — повторил он спокойно с вопросительной интонацией.

— Да! Ты же ушел!

— Ушел? Ты подумала, что я ушел? Я же сказал, что буду здесь и ты сама предложила…

— Но я слышала, как ты хлопнул дверью.

— Хлопнул. И, надеюсь, это слышала не только ты. Я еще и вышел. И даже пошел по улице в сторону своего дома. Но немного не дошел. Вернулся огородами.

— Ты думаешь… кто-то наблюдает? — догадалась я.

— Не знаю. Возможно. А ты чего прискакала?

Похоже, он не очень-то рад меня видеть. Я рассказала ему о своей теории по поводу вырванных страниц.

— Конечно, если там что-то было, то этого уже нет. Но если мы обнаружим, что каких-то страниц не хватает, то, по крайней мере, будем знать…

Ваня популярно объяснил мне, что я идиотка. Нет, прямо он эту мысль не высказывал, но из контекста вполне можно было догадаться. Во-первых, название. Это очень притянуто за уши, не так ли? Васильки и Иван Васильевич… очень сомнительно. Практически невероятно. Но даже если предположить, что между этими словами есть что-то общее, то, во-вторых… когда произошел этот эпизод? Правильно, сто лет назад. После него были еще гоблинские шаги, пустой человек возле беседки и пустой человек с морщинистыми лапами. Зачем все это было бы нужно, если бы наш злоумышленник уже получил желаемое? А?