Тайны Васильков или мое нескучное лето (СИ) - Филимонова Лина - Страница 28

— Но я не представляю, кто из местных может так меня ненавидеть! — воскликнула я. — У меня со всеми всегда были хорошие отношения…

— Но еще более странно представить, — проговорил Степан Пантелеевич, — что вас вдруг люто возненавидел кто-то незнакомый. Для ненависти, да что там, для простой неприязни нужна причина.

— Да это просто какой-то чокнутый! — воскликнул Ваня. — Маньяк. Точно. Я его выслежу, и уж тогда…

Глаза его кровожадно сверкнули.

Я задумалась. Кто в Васильках мог затаить на меня злость? Может кто-то не может простить, что я когда-то не дала ему поиграть со своей куклой или запустила в него огрызком яблока? Больше ничего в голову не приходит.

— Мы, конечно, не можем полностью исключить версию с маньяком, — заметил Степан Пантелеевич, хотя я на девяносто девять процентов уверен, что это все же не маньяк.

— А кто? — хором спросили мы с Ваней.

— Тот, кто хорошо вас знает, — произнес Орлиный Глаз после эффектной паузы. — Возможно, что и вы его хорошо знаете. Но необязательно.

— Но… — вырвалось у меня. — Зачем?

— Когда я сказал, что он хорошо вас знает, я имел в виду и то, что он может знать о вас нечто такое, о чем вы даже не подозреваете…

Я открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но передумала. А что тут, собственно, можно сказать или спросить?

— Орлиный Глаз сказал, что ты — очень смышленый парень, — вспомнила я, когда мы ехали домой.

— Я его вечный должник, — воскликнул Ваня.

— По-моему, он все еще больше запутывает, — поделилась я своими сомнениями. — То есть иногда он рассуждает очень логично и последовательно, а иногда…

— В этом и заключается его метод, — перебил меня Ваня. — И не забывай, что во многих случаях он оказывался очень эффективным.

— Лично мне ничего не известно об этих многих случаях.

— Я же тебе говорил…

— Ничего ты не говорил! — возмутилась я. — Только растравил мое любопытство.

— Ага, вот, значит, как, — обрадовался Ваня. — Ты, значит, мучаешься от любопытства? Прямо так и разбирает?

— Ничего меня не разбирает. И слышать не хочу ни про какие таинственные истории.

И зачем только я это сказала? Теперь демоны любопытства накинутся на меня с утроенной силой…

— А тебе не приходило в голову, что твой Коля — вовсе не Коля? — неожиданно спросил Ваня. — Ты же сама говорила, что не узнала его.

Я задумалась. Задумалась! Вот до чего доводит атмосфера тотального недоверия и подозрительности.

— Нет, — наконец, уверено ответила я. — Коля — это Коля. К тому же у него дети, жена…

— Это ничего не значит. У злоумышленника тоже может быть семья. И он вполне может взять ее с собой для отвода глаз.

— Но у него шрам! — воскликнула я с облегчением.

— Какой шрам?

— Его бык подрал.

— Что-то я не видел у него никакого шрама, — сказал Ваня.

— Ну да, под одеждой не видно. Он у него на боку. Еще немного, и была бы задета печень. В рубашке родился. Это врач тогда сказал.

— Ага, значит, под одеждой, — проговорил Ваня. Тон его мне почему-то не понравился. — А ты его, значит, видела.

— Ну да, видела, — я, наконец, поняла, куда он клонит. — Он мне сам показал. Задрал футболку и показал.

— С чего это? — подозрительность Вани ничуть не ослабела.

— Просто мы вспоминали тот случай, с быком… Кстати, это я первая начала. Напомнила ему.

— С одной стороны, это должно бы вычеркнуть его из списка подозреваемых, но с другой… шрам может быть ненастоящий. И все-таки есть в нем что-то подозрительное. Не нравится мне, как он на тебя смотрит.

— Не следует смешивать личную неприязнь и объективное расследование, — обижено сказала я. — А Коля — это Коля. И не надо на него бочку катить.

— А ты его прямо-таки обожаешь.

— Да, обожаю, — твердо сказала я. — Он в меня из рогатки стрелял. Гнилыми сливами.

Самое странное — это то, что Белку, оказывается, тоже одолевала подозрительность по отношению к Коле, хотя она и не считала, что он поддельный. О чем она мне и заявила вечером во время очередного чаепития.

— Ты забываешь, что его не было в деревне, когда произошел тот случай с полотенцем, — напомнила я.

— Да, но я бы, наверное, все же не стала придавать этому случаю такого уж большого значения.

— Почему это? — возмутилась я. — Уж не думаешь ли ты, что я это придумала, или мне это померещилось, или я вообще не в своем уме?

— Не в этом дело. Но все же мы не можем быть уверены, что этот случай относится к нашему делу. Может быть, это просто Необъяснимый Случай.

— Какой еще Необъяснимый Случай? О чем ты говоришь?

— Я думаю, ты знаешь, — начала Белка таким голосом, каким она обычно рассказывает сказки Алинке, — что не все можно объяснить. Иногда происходят вещи, которые объяснить никак не возможно. А они происходят, и все.

— Например?

— У меня был такой случай: я сидела дома одна. На кухне. Пила чай. Вдруг раздался страшный грохот, дверь кладовки раскрылась и оттуда вылетела… капуста.

— И что?

— И все.

— Отчего она вылетела-то?

— Не знаю, — пожала плечами Белка. — Знаю только, что лежала она на средней полке, вместе с двумя другими капустами, что никого кроме меня дома не было, включая домашних животных и что удар, от которого распахнулась дверь, был довольно сильный.

— Да-а, — задумалась я. — Наверное, она просто упала. Стукнулась об дверь, потому что во время падения набрала какую-то скорость…

— Но отчего она упала-то? — спросила Белка. — Никто же ее не трогал.

— Мало ли. Может, она лежала с самого края, полка ссохлась или рассохлась… Полки деревянные были?

— Да.

— Ну вот видишь. Она, наверное, давно упасть собиралась, лежала неудобно. Или ее другие капусты подтолкнули, которые лежали друг на друге и еле держались. Такое бывает.

— Всякое бывает, — неопределенно сказала Белка. — Они, кстати, друг на друге не лежали. Места было достаточно.

— Я что-то не пойму, причем тут твоя капуста?

— Это просто пример Необъяснимого Случая. Может, так было, может этак. Но все равно это очень странно и не похоже на правду. Прямо как с твоим полотенцем.

— Тоже мне, сравнила. Тут хоть какие-то объяснения можно придумать, а с полотенцем — вообще никаких.

— Ну почему — никаких. Вот сейчас, когда прошло какое-то время, эмоции улеглись, ты и сама, наверное, сможешь выдвинуть какие-нибудь предположения.

— Нет, не могу, — сказала я. — Кто-то его в меня бросил.

— Кто?

— Если бы я знала…

— Может, оно тоже просто упало.

— Говорю тебе еще раз: оно висело в двух метрах от двери. На крючке, который находится примерно на уровне моего плеча. Ты когда-нибудь слышала о законе всемирного тяготения?

— Ну что ты. Понятия не имею, что это такое.

— Все, что падает, падает вниз, — назидательно произнесла я. — А не вбок и тем более не вверх. Не могло оно упасть.

— Вот и я говорю: это просто Необъяснимый Случай.

— Ничего себе — просто! И как после этого можно спокойно жить?!

— После чего? — не поняла Белка.

— После того, как ты узнала, что бывают такие вот Необъяснимые Случаи.

— Есть многое на свете, друг Горацио…

— Нет, это не из той оперы. То есть пьесы.

Ваня уехал в город. Привез меня домой и умчался. Сказал, что ему сегодня утром звонил один из партнеров по работе и ему срочно нужно решить какие-то проблемы.

— Я сегодня обязательно вернусь, — сказал он. — Это во-первых. Во-вторых. Вот тебе ключи от моего дома.

— Зачем? — удивилась я.

— На всякий случай, — веско произнес Ваня. — Я могу задержаться допоздна. И я думаю, что в таком случае тебе лучше побыть у меня.

— Зачем это? — я сделала непонимающее лицо.

— Затем, — отрезал Ваня.

— Я могу побыть у Белки, — сказала я, опустив глаза.

— Можешь, — согласился Ваня. — Но ключи на всякий случай возьми.