За тридевять земель (СИ) - Филиппова Екатерина - Страница 57

— А где Совет будет?

— Где всегда — на Олимпе. Где же ещё?

— На том самом Олимпе? А боги… Ну, Зевс там, Марс — они тоже там будут?

Бабушка привычно закатила глаза:

— Современное образование! На Олимпе — Арес! А Марс — римский бог.

Со значением оглянувшись на Григория, она сварливо добавила:

— И зачем он тебе понадобился? Не нравится мне этот интерес — Макс, Марс — какие-то ассоциации нездоровые.

Гриша, поправив в очередной раз Василисин локон, пожал плечами:

— Что Марс, что Арес… Мне вот тоже было бы интересно на бога войны посмотреть.

Бабушка возмутилась:

— Вот только кулачной драки с богом войны нам не хватало! И не надейтесь — они Олимп сдают для всяких мероприятий, а сами на это время отбывают — кто куда. Гермес, по слухам, вообще на Землю собирался, пока не его махинации не прикрыли. И шагайте уже, неприлично на Совет опаздывать.

Олимп Василису не впечатлил — ну, замок, ну, башенки… Спускающийся прямо то ли к морю, то ли прямо в небо склон горы — да, красив, особенно закрывающие землю кроны вековых деревьев. Вот позвышающийся над замком горный хребет с белоснежной шапкой поражал воображение. Василиса попыталась рассмотреть, что там прилепилось к склону — вроде бы ещё один замок — но не успела: их сразу окружила толпа каких-то подозрительных мужиков в тогах, и оттеснила в шатёр, а бабушку, с поклонами и реверансами, сопроводили в другой, для не участвующих в заседании советников.

В их шатре было многолюдно, но из знакомых девушка заметила только Тави, которая спокойно возлежала на каком-то античном диванчике, не обращая внимания на нервно расхаживающего перед ней самца, очень похожего на того, из зоопарка. Она уже стала поглядывать на накрытые столы — а вдруг здесь нектаром с амброзией угощают, как Гриша вдруг оживился и потащил её за собой, в сторону от еды.

Только вынырнув из-за его широкой спины, она наконец увидела, куда он так стремился: в шатёр только что вошла Морена, а за ней — настороженно оглядывающийся Макс. Не успела девушка подойти к новой подруге, чтобы, как было обещано, обговорить совместные стратегию и тактику, как Гриша, неприятно улыбаясь, плавно переместился к Максу и продемонстрировал свой коронный удар — стремительный, без замаха, хук в челюсть.

Постояв над поверженным противником, он протянул ему руку, помог подняться, и, с чувством выполненного долга, заключил:

— Вот теперь мы в расчёте.

Ничуть не обеспокоенная Морена миролюбиво поинтересовалась:

— И за что?

Григорий любезно раскланялся, и пояснил:

— За всё хорошее сразу.

Русалка потянула Василису в сторону:

— Пусть мальчики разбираются между собой, а нам поговорить нужно.

Разговор у девушек получился довольно бурный, но не очень громкий, так что внимания окружающих не привлёк — только «мальчики» прекратили разборки и, настороженные, встали по бокам и немного впереди спорщиц. При их появлении спор утих, и Морена, улыбаясь, пригласила всю компанию, как только Совет закончится, покататься на дельфинах. Василиса отказалась, сознавшись, что ноги болят до сих пор, русалка пожаловалась на отбитый копчик, так что развлечения решили отложить до лучших времён.

Грациозно приблизилась Тави, всех осмотрела, особенно пристально — Гришу, и поинтересовалась:

— Что за шум, а драки нет?

Макс, злобно шепелявя, отозвался:

— Драка уже была, ты всё пропустила.

Пума бросила взгляд на его заметно распухшую челюсть и не впечатлилась, порекомендовав без всякого сочувствия:

— Ничего, подорожник приложишь, до свадьбы заживёт. Хотя свадьба у тебя уже была — ну, значит, до ещё чьей-нибудь. Девушки о чём спорят?

Девушки переглянулись, и дружно ответили, что обсуждали Василисину свадьбу, и она, злопамятная такая, заявила, что Макса не ней видеть не хочет, а Морена без него не пойдёт. И получается, что ходить теперь ему с такой челюстью неизвестно сколько, потому что других свадеб в ближайшее время не намечается.

Тави слушала с видом доверчивым и заинтересованным, вежливо посмеялась, одобрила личность Василисиного жениха и подытожила:

— Сговорились. Значит, на Совете какое-то безобразие планируете. Ну-ну. Могу только пообещать, что выслушаю внимательно, и с ходу возражать не буду. Идеи у вас обеих обычно идиотские, но, почему-то пользы от них на круг — больше, чем вреда.

Многоголосный и многоязычный гул, наполнявший шатёр, внезапно утих, и все повернулись к входу: там стояла, в своём строгом институтском костюме, профессор Никифорова, за её плечом маячил легко узнаваемый Деян Силыч — в роскошном кафтане и слегка постройневший.

Хранители потянулись к выходу, как послушные первоклашки за строгой учительницей. Заседание, как выяснилось, проходило на открытом воздухе — на огромной поляне с тесно расставленными античными скамьями и лежанками. Василиса с Мореной попытались устроиться рядом, но их разогнала по разными углам Тави:

— Будете шушукаться — всё веселье испортите. Вам оно нужно, чтобы все раньше времени догадались, что вы — вместе?

Устроившись на мраморной лежанке пума, начала довольно ехидно комментировать происходящее:

— Так, Внучка на свой трон уселась. Как же, бессменный глава Совета, на сто лет избирается. Ещё больше полусотни терпеть осталось.

Василиса углядела свою царственную тётушку, восседающую в первом ряду рядом с лощёным пожилым джентльменом, слегка напоминающим сгинувшего Оззи.

Тави проследила за её взглядом и хихикнула:

— Наконец-то они нашли друг друга. Там, впереди, правители сидят. О, смотри, супруга старшего Горыныча пожаловала, с коллегой.

И, действительно, на поляну плавно опустились два дракона: один был стройной и уменьшенной копией Миха, а второй потрясал воображение невероятной помесью дракона и кошки: короткие челюсти, длиннющие узкие крылья и задние плавники, и, главное — пушистая разноцветная шерсть по всему телу и богатейшие, закручивающиеся усы.

Василиса восхитилась и начала абсолютно беззастенчиво озираться — кто там ещё совсем сказочный найдётся? Углядев белоснежного огромного волка с пышной гривой, она вопросительно повернулась к Тави. Та приветливо махнула лапой и объяснила:

— Это от японцев, Оками. Между прочим, обещал хорошую трёпку нашему общему серому другу устроить, за все его последние художества. Ты спрашивай, если кого не знаешь, а вообще-то все по странам сидят, не ошибёшься.

И, действительно, по одежде, да и по лицам, не говоря уже о сказочных особях, национальную принадлежность отдельных групп определить было не сложно. Сзади послышалось оживлённое щебетание на французском — обсуждали недавнюю браконьерскую вырубку плодоносящей каштановой рощи и вывоз стволов в соседний мир. Судя по комментариям, настаивать галлы будут не меньше, чем на ста годах изоляции. Василиса забеспокоилась, и пересказала подслушанное Тави. Та только отмахнулась:

— Да кто эти каштаны есть будет, кроме галлов и кабанов! И на сто лет они могут не рассчитывать, путь лучше у себя порядок наводят, а то, говорят, у них на каком-то озере целая колония капп образовалась, а никто и не пошевелился. А уж что её речные родственницы вытворяют, — и пума кивнула на Макси, — пером не описать. А они — нет, чтобы образумить — балеты о подвигах безобразниц сочиняют.

Василиса хихикнула:

— «Жизель», да?

— Название не помню, а что танцуют там ундины, и народ ваш смотреть ходит — мне как анекдот рассказывали.

Тави замолчала и стремительным выпадом лапы сцапала прямо у ног Василисы весьма упитанную мышь и необычно пушистую мышь, поднесла её к носу, с любопытством обнюхала и поинтересовалась:

— И кто это у нас здесь шпионит?

Мышь, пойманная Тави, задёргалась, отчаянно пытаясь высвободиться, и возмущённо запищала. Василиса отодвинулась подальше, а Морена выхватила несчастное создание, погладила, и укоризненно взглянула на пуму:

— Ну, зачем ты курьеров всё время пугаешь?