За тридевять земель (СИ) - Филиппова Екатерина - Страница 11

— Подожди, если Премудрая ваша тебя с собой брала — значит, можно со спутниками по сказками путешествовать? А сколько человек с собой можно взять?

— Ну, нас в свите пара дюжин набиралась, а купец только одного помощника брал. Это у колдунов выяснять нужно. И ещё ведьмы некоторые этим промышляют. Какие — законно, а какие — не очень. Так что лучше без знающего спутника туда не лезть. И вообще, тебе сначала до столицы добраться нужно.

Василиса улыбнулась:

— Да я пока никуда и не собираюсь. А где эти монеты берут? И что, на парочку действительно трактир можно купить?

— Можно-то оно можно, да кто же их продаст — это совсем дурачком нужно родиться. Вездеходы как зеницу ока берегут, от деда-прадеда к отцу-сыну передают. И тебе вот они достались от бабушки, хоть и чужой.

Волк прислушался к непонятному шороху и замолчал. Василиса тоже немного помолчала, потом решительно встала и распахнула дверь: за ней переминался с ноги на ногу трактирщик, выставив перед собой, как оправдание, нагруженный снедью поднос:

— Вот. Это я, значит, перекусить вам принёс, как освободился, так сразу. Берите пока, а ужин нормальный потом, как народ разойдётся…

Василиса поднос брать не стала, а посторонилась и пропустила незадачливого ресторатора в комнату. Сгребла со стола монетки и кивнула — мол, ставь.

Предлагаемый перекус оказался впечатляющим: опять груда пирожков и — о, чудо! — огромный изжелта-розовый персик. На вкус он оказался ещё лучше, чем на вид: сладкий, со слезающей даже под лёгким нажимом пальцев бархатной кожицей, истекший соком после первого укуса.

Волк и трактирщик с интересом наблюдали, как девушка сражается с гигантским плодом, пытаясь не упустить ни капельки сока и не уляпаться. Доела, обсосала косточку, с удовлетворённым вздохом уселась на лавку и взглянула на трактирщика:

— Это было прекрасно, спасибо. Вряд ли теперь хоть крошку до утра съесть смогу. Вот только…, — и Василиса с сомнением пошевелила липкими пальцами.

Тот понятливо кивнул, куда-то метнулся, громко топая сапогами, и через мгновение вернулся с большой миской воды и белоснежным, расшитым фантастическими цветами полотенцем. Василиса ополоснула руки, начала вытирать, попутно рассматривая вышивку — какая-то она не очень привычная. Поводила пальцем по выпуклым разноцветным лепесткам, заинтересованно спросила:

— Откуда такая красота? Это ваша жена вышивала?

Трактирщик оживился:

— Анисья у меня мастерица. Но это — нет, не она. Это мадьяры такое выделывают, оттуда привезли.

Василиса задумалась, посмотрела на сиротливо лежащую косточку, машинально облизала губы, и продолжила расследование:

— От мадьяров, значит… А персик где вырастили?

— Персидское яблоко-то? Понятное дело, от персов купцы возят. Нет, из других мест тоже, но те похуже будут. А от персов прямо с сохранной волшбой везут, так что хоть год может лежать — и как прямо с дерева остаётся. И гранаты тоже хорошие, только закончились, вот каравана ждём…

Он запнулся, посмотрел на Волка, потом на девушку, решительно тряхнул головой и продолжил виноватым тоном:

— Ты не думай, девица, я не пройда какой, не тать бессовестный. Просто монеты вездеходные увидел — и как разумом помутился. Подумал — вот получу их, и поведут обозы сыновья мои, а младший на проводника дальнего выучится. Бес попутал. Ты уж прости меня, старого…

Василиса подошла к расстроенному мужчине, легко прикоснулась к плечу:

— Я не в обиде. Деньги — они иногда так на людей действуют. А уж большие деньги… Так что — мир. И я так и не знаю, как вас зовут.

Трактирщик немного приободрился:

— Так я — Мирон. Меня все здесь знают, ведь и трактир раньше назывался «У Мирона».

— Вот и познакомились. А я — Васил… То есть, Ася.

— Да слышал уже, — Мирон хмыкнул в бороду. — Такое не забудешь. Вы пирожки-то ешьте, пока тёплые. А как самовар готов будет, я чая свежего принесу.

И от дверей, уже без опаски, добавил:

— Чай у нас хороший, совсем свежий, на прошлой седмице китайский караван проходил.

Василиса проводила его взглядом, дождалась, пока стихнут шаги, с некоторым сомнением посмотрела на пирожки, и брать не стала — уж очень персик большой был. Повернулась к Волку:

— Что-то я совсем запуталась. Давай, рассказывай дальше — откуда они берутся, кто их, как это называется — чеканит, и почему так дорого стоят. И с подробностями.

Волк приосанился и начал менторским тоном:

— Новые вездеходы никто не чеканит, какие с древности остались — столько и есть. И кто их тогда выделывал — неизвестно, разные предания ходят. А почему дорогие — сама должна понимать, чай, не в сказке живёшь: мало их. Сколько точно — никто не знает. Думаю, что на Руси и трёх дюжин не наберётся. У Премудрой нашей, думаю, около десяти — по одной каждого размера, и несколько самых мелких. Караванщиков у нас крупных трое, пяток — помельче. Два дальних проводника, несколько ближних. Ну, у колдунов с ведьмам и кое-что осело, от невозвращенцев и опозданцев. Хотя они их обычно купцам продают, если казна сразу не дознается и не выкупит. Ну, кое-кто себе оставляет, если получится, за большие деньги переходы открывают, хоть это и не по Уложению.

— Подожди, а сколько всего у этих монет размеров?

— Шесть. Твоя с самой большой дырочкой — пятёрка, с ней почти куда угодно попасть можно. Ну, разве что — кроме совсем дальних, индейцев там и всяких чукчей. Для этого шестёрка нужна. Мне как-то раз повезло — по делам государственным к индейцам отправили, в племя Нутка — ты не представляешь, как же меня там принимали! У них же там мой культ, ну, волка, так что я…

— Культовый ты наш. Про своё величие потом расскажешь. Я пока так и не поняла, как эти монеты работают, и откуда берутся стержни эти, на которые их надевают.

Волк, слегка обиженный отсутствием интереса к его заокеанской славе, ответил сухо:

— У бабушки своей спроси. А у нас этого никто не знает. И стержни, и вездеходы всегда были, испокон веку. И никто не интересовался, как они работают — а точно так же, как и сапоги-скороходы, и шапка-невидимка, и всё остальное. Это вам бы всё на кусочки разобрать-разрезать…

— Хорошо, а почему тогда в сказках о них ни слова? Про сапоги — есть, про клубочек, и про живую воду, и про яблоки молодильные…

— Всё бы вам, девицам, омолаживаться. Премудрая наша чуть не на каждый завтрак их жуёт, а толку-то… А монет и в раньшенные времена было хоть и больше, чем сейчас, но всё равно мало. И всяким заезжим молодцам их показывать… Ренар вообще говорил, что клубочки с шапками-невидимками — просто волшебные вещи, а монеты — это арте-фак!

Василиса хихикнула:

— Типичный фак. Художественный. — Посмотрела на удивлённую серую морду, и смущённо пробормотала: — Ладно, не обращай внимания, это я так глупо шучу. На английском, потом тебе объясню. Артефакт, значит. Космические цивилизации, зелёные человечки…

Возражение Волка, что зелёных человечков отродясь никто не видел, она отмела как несущественное, и продолжила:

— А если артефакт, тогда, наверное, с его помощью и от нас сюда попасть можно?

Волк согласился, что может быть, и можно, только вот стерженёк волшебный — где его искать?

Василиса задумалась, рассеянно сжевала пирожок, потянулась за вторым, и вдруг замерла с протянутой рукой:

— Слушай, а может, «Сказка-тур» именно так сюда народ отправляет? Хотя нет, не получается, ты говорил, что человек сам должен монетку надевать, а потом снимать. Так, а левые колдуны это обходят? Как бы детали разузнать?

От волчьего предостережения, что в некоторые секреты лучше не лезть, она только отмахнулась, вытащила из сумки блокнот, и начала чертить сложную схему с кружками и стрелками, чертыхаясь, перечёркивая рисунки и вырывая один листок за другим.

К тому моменту, когда принесли чай — не сам Мирон, а молодец из зала — чуть ли не половина блокнота перекочевала на пол в виде бумажных шариков. Волк утомлённо лежал на полу, дожидаясь окончания творческой вакханалии, и лениво перекатывал между лапами один из отвергнутых вариантов.