Меч (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 34

Черт, может быть, он это тоже заслужил.

Может быть, ранее она была права. Как-то раз, во время их консуммации в горах, она сказала ему, что чувствует, будто это она на него давит. Она сказала, что чувствует, будто она всегда ждёт его, терпит его нерешительность относительно их брака, его отчуждённость, его страх повторного брака, его страх зависимости от неё — его супружескую неверность.

Она чувствовала так, будто это она сохраняла их брак.

Она даже беспокоилась, что она любила его больше, чем он её.

Воспоминание заставило его вздрогнуть, сейчас даже сильнее, чем в то время. И всё же он не мог винить её за то, что она чувствовала себя таким образом — учитывая, что он сделал.

Может, пришло время это изменить.

Может, пришло время показать ей обратную сторону монеты.

Ревик включил записывающую функцию, поправил гарнитуру на ушах и шее сзади.

Он позволил глазам расфокусироваться и полностью уйти в Барьер.

***

Темные облака клубятся вокруг него.

Это происходит быстро. Он падает резко и глубоко.

Одновременно с этим мир резко проступает вокруг, тошнотворно накренившись перед его светом, цепляясь и путаясь миллионами пересекающихся нитей. Всё резкое, интенсивно сфокусированное от конструкции его разведчиков.

Он чувствует, как его свет уже изменяет траекторию, питаемый спешкой его разума.

Он моргает где-то в своём сознании.

… и зазубренный горизонт Гималаев величественно появляется в поле зрения, его контуры резко выделяются на ярко-синем небе, по которому струится свет aleimi. Пики становятся крупнее, плывут с кристальной ясностью на головокружительной скорости. Он щелчком переносится ещё дальше, резонируя с конкретной частотой Сиртауна и окружающими его холмами. Предоставленные Врегом отпечатки делают это ещё точнее, но он невольно отслеживает шёпот присутствия Элисон.

Как только он это делает, это вновь причиняет боль, но он всё равно держится за неё, но деликатно, чтобы она его не почувствовала.

Пейзаж размывается, сменяясь так быстро, что он уже не может это отследить.

Когда всё вновь останавливается, он обнаруживает себя в знакомом месте.

Он шагает по главной рыночной улице Сиртауна.

Он смотрит по сторонам, лишь в общих чертах осознавая, как его световые ноги несут его по земляной тропе. Он смотрит на разбомблённые здания, стены и крыши, почерневшие от огня. Его aleimi-тело изменяется, становится более ярким и отчётливым на фоне серо-чёрного ландшафта. Земля уже даёт отпор, то тут, то там пробивается зелень, трава и семена начинают прорастать через потрескавшиеся стены и асфальт. То тут, то там между различными постройками стоят деревья, почерневшие от огня, но всё ещё живые, всё ещё отращивающие листочки.

Однако в основном он видит останки разрушенных жизней людей и видящих: разбитое стекло, почерневшие куски дерева, разбитая глиняная посуда, обрывки тканей, разрушенные стены, горы мусора и одежды, сломанные новостные мониторы, оставшиеся после мародёров.

Он покидает рыночную улицу, поднимаясь вверх по холму.

Он всё ещё не видит ни единой души. Добравшись до конца улицы, он сосредотачивается на самом Старом Доме.

Пейзаж вновь размывается.

Теперь он стоит на зелёном участке газона, испещрённым деревьями с белой корой.

Статуи и лавочки из белого мрамора усеивают мощёную дорожку, которая петляет вокруг основания холма. Некоторые из деревьев с белой корой теперь почернели, их ветки умерли и торчат вверх. Он подходит ближе, глядя на постройку, напоминающую замок. Заметив безмолвную пустоту его стен и окон, он укрепляет щиты вокруг своего света.

Он не видит никого — даже членов собственной команды.

Он подозревает, что они держатся на расстоянии из уважения к нему.

Он действительно сказал Врегу, что проведёт первичный осмотр.

Поколебавшись ещё долю секунды, он начинает подходить более медленно, простирая свет в пределах щитов, ища любые знакомые следы в окружающем ландшафте. Он сосредотачивает большую часть внимания на Барьерной земле, пропитанной светом, зная, что там с большей вероятностью встретятся отпечатки любых прохожих. Она выглядит почти так же, как само физическое место выглядело бы для его физических глаз, но именно отличия привлекают его внимание.

Деталь выделяется в крошечных пиках переполненной светом травы.

Маленькие и огромные присутствия пересекаются в растительной жизни и земле, каждое оставляет свой особенный привкус. Здесь мелькали червяки и мухи, белки и грызуны, жуки и змеи, мыши, случайно пробежавшая мартышка, мангуст и собака.

Люди тоже — хотя большая часть этих отпечатков стара. Большинство настолько старо, что он проходит поверх этих следов, даже не присматриваясь к ним.

Он чувствует птиц, в основном, ворон.

Он идёт медленными кругами, позволяя своему свету направлять его.

Затем, на краю сада, он останавливается.

Он смотрит на землю, поначалу усомнившись в своих органах чувств.

Он смотрит по сторонам, словно надеясь на ещё одну подсказку — какое-то подтверждение реальности того, что он видит за следами, отпечатавшимися в грязи и ведущими к основанию здания. Он смотрит вперёд, в сторону гигантской каменной лестницы.

Следы, скорее всего, ведут туда.

Он следует за ними, подавляя предвкушение по мере того, как он становится все более и более уверенным. Поначалу кажется, что он прав относительно того, куда они ведут — и следы приведут его к каменным ступеням и основным этажам древнего здания. Однако он медлит, когда следы резко поворачивают направо, к садовой тропке между деревьями.

Он смотрит на следы, затем на лестницы.

Поколебавшись ещё мгновение, он следует за тягой следов, теперь уже не в состоянии удержать свой свет от них.

Он может различить пять разных отпечатков. Их вибрация aleimi рассеялась за прошедшее время, но как минимум один из отпечатков полностью завладевает его вниманием.

Он чувствует, как его свет реагирует на искры её специфического запаха, слабого, но безошибочно узнаваемого, оставленного всего несколько дней назад. Максимум недель.

Он потом поищет транспортные средства.

Шагая вперёд с опущенной головой, он едва не врезается в дверь в конце низкой устоявшей стены. Он медлит достаточно долго, чтобы сделать снимок той частью своего света, которая хранит воспоминания, не забыв запечатлеть окружающие пути, чтобы он легко смог найти это место вновь. Сделав это, он заходит за покорёжившееся от влаги дерево, которое висит на ржавых железных петлях.

Он оказывается на лестнице, которая ведёт в подвальные архивы Дома.

Он никогда не бывал здесь физически.

Конечно, как только он заходит внутрь, следы пропадают, но он всё ещё слабо ощущает её на лестницах. Подавив очередную реакцию своего света, он быстро спускается, делая ещё больше снимков, размечая планировку подвальных комнат.

Должно быть, он сейчас в их конструкции.

Конструкции, конечно, не блокировали видящих — не полностью — но они изменяли Барьерное пространство, маскируя ландшафт и то, что в нем содержалось. В них иногда чертовски сложно ориентироваться, особенно если не знать, внутри ты или нет.

Даже зная, что ты внутри конструкции, потеряться очень просто.

На самом деле, можно за считанные секунды потерять границу между иллюзией и реальностью. Измерения могут искажаться, детали — размываться. Двери, вентиляционные шахты, лестницы и другие важные детали могут менять место или полностью стираться.

Если видящий хочет разглядеть правду за иллюзией, обычно нужно найти путь внутрь, а это чертовски сложно сделать, оставаясь незамеченным.

Врегу и остальным повезло вообще найти конструкцию. Это даже не небрежная работа кого-то из Адипана — это откровенная удача, посланная богами.

Ревик не собирается профукать услугу, оказанную богами.

Он может сделать несколько обоснованных предположений относительно того, что это за конструкция.