Остров кошмаров. Топоры и стрелы - Бушков Александр Александрович - Страница 8

Какое-то время они форменным образом трясли друг друга за грудки, каждый жаждал единоличной власти. Но потом у них хватило ума разделить Англию примерно пополам – то ли по-братски, то ли по справедливости, то ли как карта легла. Хардекнуд получил английский юг, а Гарольд – север с Лондоном.

Через два года после раздела Хардекнуд имел неосторожность надолго задержаться на исторической родине, в Дании, и шустрый братишка Гарольд захватил его королевство. На то, чтобы должным образом ответить братцу, у Хардекнуда не хватало сил. Он печально сидел в Дании и бормотал в адрес Гарольда разные нехорошие датские слова.

Однако печалился он всего два года. Гарольд, не совершивший ровным счетом ничего примечательного в качестве короля, умер, как говорят, своей смертью, что для европейских венценосцев раннего Средневековья в общем-то было нешуточным достижением. Престол в те времена безусловно был зоной повышенного риска.

Обрадованный Хардекнуд срочно приплыл в Англию и так энергично плюхнулся на трон, что только звон пошел. Правил он два года, ничем, как и Гарольд, себя не проявил, если не считать жесточайшего подавления мятежей подданных, несколько раз поднимавшихся бунтовать из-за того, что Хардекнуд их душил непомерными налогами.

Умер Хардекнуд отнюдь не королевской смертью. Убей его кто-нибудь, кончина была бы куда более кошерной. С королями, правившими в разных уголках Европы, такое приключалось частенько. Нет, произошло далеко не так почтенно. Лютого алкоголика Хардекнуда после очередного долгого запоя грохнул то ли инфаркт, то ли инсульт, отчего он скоропостижно и скончался. Единственное, что этот тип заработал, – сомнительную славу первого и последнего английского короля, помершего от запоя.

Детей не было ни у него, ни у Гарольда, так что претендентов на трон не оказалось. Воодушевленные англичане с воплями «Вся власть саксам!» поднялись в едином порыве, наконец-то вышибли датчан с острова к чертовой матери и решили восстановить свою собственную монархию.

Однако более-менее легитимного короля у них не имелось. Таны – самые знатные и богатые саксонские вельможи, обладавшие немалыми земельными владениями, – выбрать его из своей среды не рискнули. Они совершенно справедливо предполагали, что в этом случае появится слишком много обиженных персон, рассуждающих довольно логично: «Почему он, а не я? Чем он лучше?»

Эти самые таны стали озираться по сторонам в поисках хорошего еврейского мальчика… Тьфу ты, черт, снова меня занесло! Конечно же, в поисках сакса королевских кровей, который в качестве венценосца устроил бы всех их.

Долго искать и озираться не пришлось. Подходящий кандидат обитал буквально под боком, в Нормандии, за Ла-Маншем, практически в двух шагах. Это был сорокалетний знатный сакс Эдуард. С легитимностью у него обстояло наилучшим образом – младший брат короля Эдмунда Железнобокого, законный сын короля Этельреда Неразумного. За что того припечатали таким прозвищем, я пока не выяснил, но мне стало любопытно, так что обязательно докопаюсь. В те времена прозвища, как и теперь, без веской причины не давали.

С воцарением Кануда Эдуард бежал в Нормандию, где был человеком не чужим. Его матушка Эмма как раз и была дочерью герцога Нормандского. Этот поступок, без всякого сомнения, был благоразумным. Датчане наверняка без затей зарезали бы Эдуарда как реального претендента на трон. Нормандцы же его по-родственному приютили, и он прожил там восемнадцать лет в уюте и комфорте.

В Нормандию срочно поплыли гонцы, предложившие Эдуарду королевский трон. Он, как, наверное, и мы с вами на его месте, ломаться не стал, незамедлительно отплыл в Англию, короновался и правил довольно жестко двадцать два года. Человек был неглупый и волевой, у такого особенно не забалуешь.

Довольно быстро он заработал прозвище Эдуард Исповедник – за то, что был крайне религиозен, часто ездил на богомолье к святым местам, щедро жертвовал на церкви и монастыри, за свой счет построил знаменитое Вестминстерское аббатство, ставшее местом погребения английских королей и прочих знаменитых людей. Все бы ничего, но Эдуард довел религиозное рвение до некоторого абсурда, отказался от интимных отношений с законной женой. Церковь от мужа и жены никогда этого не требовала, сурово осуждала лишь блуд на стороне.

Современники Эдуарда из числа циников, каковых хватало во все времена, уже тогда шептались, что дело тут не в религиозном рвении, а в некоторых интимных склонностях короля, предосудительных для доброго христианина. Ну, вы поняли. Как там обстояло в точности, мы уже никогда не узнаем. Не исключено, что злые языки могли и приврать. Многие жители Англии Эдуарда крепенько недолюбливали.

В конце концов в 1051 г. он лишил законную супругу Эдит всех ее владений и упрятал в монастырь. После чего по закону король мог жениться вторично – человек, ушедший в монастырь, для мира становился все равно что мертвым, – но делать этого не стал.

Причины этого поступка были не религиозными, а самыми что ни на есть политическими. Англичане недолюбливали Эдуарда в первую очередь за то, что при нем у них воцарилось самое настоящее нормандское засилье, о котором подробнее я скажу чуть позже.

В конце концов в городе Дувре вспыхнул серьезный мятеж. Знатный нормандец Юстас Булонский, женатый на сестре короля Эдуарда, убил кого-то из горожан. Это и послужило поводом. Давняя ненависть англичан к нормандцам полыхнула мятежом. Юстас едва ноги унес от разъяренной толпы. Эдуард собрался примерно покарать бунтовщиков, но на их стороне выступил знатный тан граф Годвин, самый могущественный и влиятельный человек в Англии после короля, отец той самой Эдит.

Имела место недолгая, но серьезная заварушка. Партию выиграл Эдуард. Я уже говорил, что при всех своих религиозных заморочках недостатком решимости и властности он не страдал. Годвину, трем его сыновьям и многим их сторонникам пришлось бежать из Англии. Через год король выписал им всем амнистию и позволил вернуться.

Когда Эдуард в 1066-м умер своей смертью, наступил нешуточный политический кризис. Наследника у короля не имелось, ни законного, ни даже внебрачного из-за его жизни в суровом воздержании.

Возможно, тому были и другие причины. Некоторые английские историки, в том числе и профессор Лондонского университета Кристофер Брук, чьей интереснейшей книгой о саксонских и нормандских королях Англии я пользовался в числе других источников, считают, что королева Эдит просто-напросто была бесплодной, не способной к деторождению.

Однако против этой версии имеются возражения. Окажись именно так, будь король всерьез озабочен появлением на свет наследника, у него было пятнадцать лет, чтобы жениться во второй раз, чего он так и не сделал. Вполне возможно, что причина и в самом деле состояла в целомудрии, вызванном излишним религиозным рвением.

Как бы там ни обстояло, главное – наследника не было. Королевский трон в который раз остался бесхозным, а это непорядок. Чтобы решить, как жить дальше и обустроить Англию, собрался уитенагемот – государственный совет из танов. Они довольно быстро выбрали нового короля, Гарольда, графа Уэссекского. Между прочим, сына Годвина, так что без мягкого, ненавязчивого влияния папеньки тут явно не обошлось. При этом в сторонку бесцеремонно отодвинули молодого человека, имевшего гораздо больше прав на престол, Эдгара Этлинга, племянника Эдуарда, тоже, как и Исповедник, сына короля Эдуарда Железнобокого, только от другой жены. Сплошные Эдуарды, а? Как в Нормандии, куда ни глянь – одни Вильгельмы.

Этлинг с удовольствием стал бы королем, но получилось как в анекдоте – съесть-то он съест, но кто ж ему даст? Прав у Этлинга было выше головы, а вот сильных сторонников не нашлось, так что тягаться с Годвином ему не стоило. К тому же тогдашний английский закон о престолонаследии не был четко прописан и допускал разные толкования. Так что новым королем Англии стал Гарольд под номером два.

А по другую сторону Ла-Манша хищно и пытливо приглядывался к белым скалам английского Дувра герцог Нормандии Вильгельм (Гийом), энергичный, умный и решительный человек всего-то тридцати лет от роду, которому в Нормандии жилось очень и очень неуютно.