Выбери любимый жанр

Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут - Дозуа Гарднер - Страница 11


Изменить размер шрифта:

11

Морган Абатти, бакалавр биологии, магистр архитектуры, доктор астрономии и естественных наук, талассократ четвертой степени, член планетарного общества и научный сотрудник Института Нью-Гарадена, смотрел на карту, закрывавшую стену его крошечного кабинета, расположенного во внушительном особняке делового района Верхнего уровня. Электрооборудование все еще монтировалось мастерами на все руки, мускулистыми, ловкими людьми, от которых часто доносился легкий запах дыма и жженой ткани. Так что взгляд Моргана занимал мерцающий свет, сделавший бы честь тлеющему очагу или блуждающей низко в предрассветном небе планете. На нововведение жаловались фонарщики, каждое утро неорганизованной толпой являясь с плакатами на демонстрацию под стены дворца Талассоправосудия.

Морган презирал грубость рабочих. Они все, почти поголовно, были бледнолицыми дураками, ожидавшими чего-то за просто так, как будто, взяв гаечный ключ, человек приобретал какую-то ценность.

Отвлекшись от общих вопросов политической экономии и прибавочной стоимости, он снова сфокусировался на истории.

Или религии.

По правде говоря, Морган никогда не разделял уверенности, что между ними все еще существует разница.

Судя по заметкам и диаграммам, набросанным сверху и снизу от широкой палисандровой панели в очаровательном архаичном стиле, карту нарисовали около века назад для какого-то давно умершего теоисториографа. Восемь Садов Несотворенного обозначались в виде крошечных лимонов, которые как-то пережили эти годы, не тронутые ни голодными слугами, ни страждущими магистрантами. Морган провел рукой по карте, пальцы скользнули по бугристой патине лака и мыла на растительном масле, следам внимания многих поколений домработниц.

Эуфрет.

Куатламба.

Гандж.

Манджу.

Уай’ист.

Танза.

Энтискуна.

Сиклэдиа.

Обители человечества. Археология была достаточно ясной дисциплиной. Благодаря работе представителей естественных наук прошлого века такой же четкой выглядела и этнография. Несотворенные поселили людей на этой Земле. Факт не вызывал сомнений. Согласно учению латеранских священников, ничто человеческое не превосходило возрастом поселения в Садах Несотворенного.

Ничто.

С болью в сердце Морган отвернулся к своим фотографическим пластинам, окись серебра на них хранила несомненные доказательства эфемерности подобной веры в Несотворенного.

Звезды не лгут.

* * *

— Джентльмены Планетарного общества!

Морган Абатти смолк на мгновение. Если он произнесет следующие слова, он уже не сможет взять их обратно. Только не перед этой августовской ассамблеей величайших ученых умов современности. Он глубоко вздохнул и безоглядно ринулся вперед:

— Рассмотрев веские доказательства, представленные такими разнообразными направлениями, как палеонтология, археология и астрономия, я лицом к лицу столкнулся с высокой вероятностью того, что мы, человеческая раса, не из этого мира.

Он сделал паузу, чтобы дать аудитории время обдумать сказанное. Городской шум Верхнего уровня эхом доносился из-за стен зала Планетарного общества: свист пара, ржание лошадей, гул мотоповозок, рык новых дизельных моторов, снабжающих энергией последнее поколение воздушных судов. На него смотрело семьсот лиц, включая и некоторое количество светлокожих северян, вошедших наконец в академию и науку благодаря все той же прогрессивной политике, что помогла Моргану проложить путь в привилегированный Университет Верхнего уровня. Женщины, поколение назад получившие разрешение учиться, открыли дверь, через которую к знаниям позже допустили традиционно принижаемую белую расу.

Вопреки себе, с каждым десятилетием мир становился все более открытым. Были ли коллеги из Планетарного общества готовы к столь великому выводу?

Морган ожидал шокированного молчания, переходящего в ропот, бормотание, а кое-где — даже в откровенный смех. Некоторые делегаты поднимутся со своих мест, готовые идти вперед, к более плодотворным действиям. Другие заговорят с соседями или начнут делать заметки, иногда — напоказ.

Ожидая реакции на новость, Морган потерял связь с аудиторией.

— У меня есть… я собрал краткий обзор доказательств… — начал он, но голос его стих.

Секунду спустя доктор, преподобный Люкан Мэтриот, профессор, генеральный секретарь Планетарного общества, потянул Моргана за рукав.

— Мои глубочайшие сожаления, доктор Абатти, — сказал Люкан спокойно, тоном официальным и незаинтересованным, как будто они никогда не знали друг друга. — Общество благодарит вас за ваш вклад.

Он довольно эффективно вывернул Моргану руку и оттеснил его в сторону тяжелых штор бордового бархата, отграничивающих сцену слева.

— Дорогие коллеги, — обратился Люкан к аудитории, которая мгновенно успокоилась при пронзительном звуке его голоса. — Давайте теперь восславим Несотворенных, возместим им за причуды и проявления свободы воли…

Морган не услышал остальную часть призыва к молитве. Двое дюжих привратников общества — как и большая часть их товарищей, бывшие пехотинцы Талассоправосудия — схватили его за плечи, всунув в руки его официальное заявление и нахлобучив на голову котелок, и препроводили к служебному входу, а затем, под печальным взглядом пары лошадей, впряженных в повозку тряпичника, бесцеремонно вышвырнули в навозные брызги улицы.

По крайней мере, они не бросили его в грязь целиком. Но даже это унижение не могло сравниться с несколькими словами Люкана Мэтриота.

Собрав остатки собственного достоинства, Морган решил укрыться в своем кабинете в Институте Нью-Гарадена. Трамвайная линия проспекта шла мимо Планетарного зала, и она могла доставить его через два квартала к месту назначения.

Ожидая следующего вагона, Морган заметил, что один из привратников наблюдает за ним. Человек этот стоял, прислонившись к колонне фасада Планетарного холла в стиле рококо, курил толстую сигару и даже не пытался спрятаться или сделать вид, что интересуется чем-то, кроме Моргана. Поправив воротник и суетливо тронув манишку, Морган прижал кожаную папку к груди, как будто она могла защитить его, и принялся ждать трамвая среди модисток и дочерей банкиров.

* * *

Поездка в толпе, состоящей в основном из слуг, вызвала воспоминания, от которых Морган упорно старался избавиться. Запах до боли накрахмаленной чистоты и легкого недоедания, царивший в трамвае, напомнил ему его собственное детство. Он пялился в окно на улицы Верхнего уровня, игнорируя окружающих с их приглушенной болтовней, и спрашивал себя, что же он будет делать.

Поиск истины, наука, стал его выходом из грубой нищеты. Когда Морган только поступил, тот факт, что хорошие университеты вообще принимают мальчиков-стипендиатов, был все еще необычной новостью. Он учился, делая все возможное и невозможное, чтобы получить это право, он прекрасно понимал, что должен будет стараться вдвое сильнее, только чтобы его считали хотя бы вполовину достойным учеников из обеспеченных семей с хорошими фамилиями.

Даже теперь, с его докторантурой и должностью в Институте Нью-Гарадена, слишком немногие воспринимали Моргана всерьез. Люди видели и слышали лишь то, что хотели. Именованного отпрыска какого-нибудь знатного дома Мэтриот никогда бы не смог выставить из Планетарного общества.

Самое важное открытие современности раздавила мелочность. Все это ничем не отличалось от грубых подзаборных игр его юности. Всегда побеждали те, кто сильнее, у кого больше друзей.

Прислонившись головой к стеклу, чувствуя дрожь трамвая от его железных колес, Морган едва не заплакал, осознав бесконечную несправедливость мира. Он никогда не будет достаточно хорош, у него никогда не хватит фактов, чтобы преодолеть это препятствие.

* * *

Офисы Института Нью-Гарадена занимали большую часть элегантного здания, сконструированного и возведенного во время расцвета возрождающегося неоклассицизма в начале предыдущего века. Это было одно из первых зданий Верхнего уровня, построенных с намерением провести туда газовое освещение и центральное отопление. Водопроводные трубы, шкафы с газовыми вентилями, вентиляционные шахты для подведения свежего воздуха в потаенных местах — здание представляло собой поистине визионерский проект одного из самых знаменитых архитекторов того века Кингдома Обасы. Блестящий ибериад, получивший образование вне самой престижной университетской системы, Обаса по большей части следовал собственной дорогой как в инженерии, так и в эстетике. В результате во всей своей каменной коричневой красоте Институт Нью-Гарадена как ничто другое напоминал несколько оплавленный собор.

11
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело