Лунный курьер (Книга забытой фантастики. Том II) - Фоменко Михаил - Страница 5

Четыре стены его крепко сложены каменщиками из Монтивилье, но внутренняя отделка комнат была поручена рабочим-иностранцам, не говорившим по-французски. К нашему удивлению, сам господин очень хорошо говорит на нашем языке.

— Откуда же, все-таки, он сам?

— Из преисподней!.. Раз все окружено тайной, как у него, раз у него нет ни дверей, ни окон, раз никто не приходит и он лишь по ночам выбегает из дома, чтобы беседовать с луной, — значит, он сам Сатана или его посланник.

— Ну, знаете, это еще не доказательства… — заметил я скептически.

— Я знаю, — вздохнула вдова, — что парижане скептики и насмешники, но говорю вам, что в этом человеке есть что- то сатанинское, и уверяю вас, — все мои земляки с удовольствием отправили бы его туда, если бы не большая прибыль от него.

— Он богат?

— Вероятно, так как платит всем вдвое больше против назначенной цены.

— Не боитесь? — заметил я, улыбаясь. — Эти деньги не от дьявола, не проклятые?!

— Бог их знает, но деньги этого колбасника уходят так же быстро, как и другие.

— Я понимаю вас, когда вы считаете его самим Вельзевулом, но почему это прозвище — «колбасник»?

— Благодаря его свиньям.

— Каким свиньям?

— Которых он покупает в округе.

— Живых?

— Всегда.

Тут я мгновенно догадался, откуда исходило это странное хрюканье.

— Значит, ваш Люцифер простой торговец свиньями?

— Нисколько, — с живостью возразила вдова. — Все свиньи, которых он покупает, умирают у него, и их больше никто не видит.

— Вы шутите!

— Я говорю вам истинную правду, но раз вы не верите, я больше ни слова не скажу.

И, рассердившись, вдова ушла от меня.

В течение целого дня я раздумывал о том, что мне сообщила вдова. Конечно, многое было преувеличено, но факты были очевидны, и они меня так заинтриговали, что я решил проникнуть в тайну, которая окружала красный дом.

Вечером того же дня, после ужина, я пошел погулять. Я так люблю эти ночные прогулки в деревне. Над головой расстилается звездный купол неба. Тепло. И я медленно шел, вдыхая аромат спящей земли. На площади глаза мои снова увидели это красное здание! На первый взгляд оно показалось совершенно темным, но, внимательно приглядываясь, я заметил, что верх довольно ярко освещен изнутри. В эту минуту я ясно понял, что днем весь дом освещается сверху — и объяснил себе это явление, казавшееся на первый взгляд загадочным, отсутствием окон. Во дворе слышалась какая-то возня, шум шагов, перешептывания. Вдруг ночная тишина была разорвана безумным, мучительным ревом свиньи, которую режут. Крик долго не смолкал — и было в нем что-то человеческое, молящее о пощаде. Я бросился к себе домой, и еще долго тело мое дрожало мелкой дрожью.

На другой день я принялся за расследование.

Как я узнал, этот таинственный профессор поселился здесь, действительно, четыре года тому назад. За очень большую сумму он купил участок земли. Сделка была совершена на имя профессора Зигфрида Круля из Магдебургского университета. Здание строилось с удивительной быстротой, причем сам дом, возведение стен внутри и отделка комнат — все было поручению немцам.

С тех пор, как профессор Круль поселился здесь, он, не считая двух-трех ночных прогулок, почти не выходил из дома. Он жил одиноко, с двумя служителями, из которых один закупал провизию, другой — свиней. В течение трех лет — закупка свиней началась лишь через год после его приезда — профессор закупил 1095 животных, то есть по одной свинье в день.

Само собой понятно, что эти детали не только не удовлетворяли моего любопытства, а еще больше разожгли его. Я забыл обо всем: о купанье, о прогулках — и отдался исследованию тайны, окружавшей Круля. По целым часам я бродил вокруг его дома, но никак не мог догадаться, что же именно происходит за этими стенами. По справкам, полученным мной из Германии, Круль был профессором анатомии и физиологии в Магдебургском университете. Что же, он занимается какими-нибудь научными работами? Изучает какую-нибудь отрасль науки: остеологию, гистологию?.. Но тогда зачем ему такая таинственность и, наконец, куда он девает всю эту массу свиней?!

Я сознавал, что это дело меня все больше заинтриговывает и даже — не знаю почему — начинает тревожить, особенно после следующего случая. Однажды, отказавшись от своих бесплодных розысков, я вышел на берег погулять. Занятый своими думами, я зашел довольно далеко. Вдруг я уловил какой-то странный запах, словно от разлагающегося мяса. И действительно: сделав еще несколько шагов, я с удивлением увидел с дюжину свиней. Они были бездыханны, хотя и нетронуты: животы не были распороты, ни одна часть тела не отрезана. Лишь на шее каждой свиньи зияла большая ножевая рана…

Итак, значит, профессору необходима была одна только кровь, целые литры крови, и с этой целью ежедневно приносилась в жертву свинья. Зачем? Самые дикие мысли осаждали мой уставший мозг. Я не в силах был больше думать — и решился проникнуть к Крулю. На мои энергичные стуки вышли два бородатых тевтона — и я, вспомнив все немецкие слова, которые знал, объяснил, что мне необходимо повидаться с их господином.

— Unmöglich!.. (Невозможно).

Ни звука больше!

Дней через пятнадцать после того, я неожиданно встретился с профессором Крулем — и эта встреча еще более укрепила меня в самых диких предположениях.

Было около полуночи. Следуя своей привычке, я вышел погулять. Против воли, шаги мои направились к красному дому. Очевидно, за его стенами происходило что-то необычное. Вместо тишины и перешептывания оттуда раздавались три спорящих голоса, из которых особенно выделялся один, пронзительный и гневный. Вдруг, с неожиданной резкостью, открылась узкая железная дверь, и я увидел невысокого человека в черном, с обнаженной головой, светлыми, растрепанными волосами и золотыми очками. Он, казалось, был чем-то расстроен — и, делая огромные шаги, лихорадочно жестикулировал и произносил какие-то совершенно непонятные слова. Он бежал по направлению к деревне. Я счел момент подходящим и бесшумно приблизился к нему.

— Господин Зигфрид Круль, — заговорил я, кладя ему руку на плечо, — не надо так спешить, иначе вас примут за сумасшедшего или преступника.

Он быстро обернулся, и я заметил, что в глазах его вспыхнуло бешенство.

— Оставьте меня! — бросил он по-французски с заметным немецким акцентом.

— Ни в каком случае, — возразил я, удерживая его. — Я хочу с вами познакомиться, господин профессор Круль, так как вы меня очень интригуете.

— Я прошу вас оставить меня в покое, слышите?.. Я свободный человек и могу делать то, что мне заблагорассудится. Я не преступник и никому никакого зла не делаю.

— Это надо раньше доказать.

— На каком основании вы допрашиваете меня?

Я на мгновение растерялся, затем решился быть дерзким.

— Против вас получены прокурором жалобы, и я имею приказ вас арестовать и доставить к следователю в Гавр!

Он побледнел, как смерть — и на лице его появилось выражение ужаса.

— Сударь, — обратился он ко мне умоляющим тоном, — оставьте меня, мне нужно идти. Я ничего дурного не делаю. Я только ученый. Занимаюсь науками, только этим — и сейчас мне во что бы то ни стало надо найти одну… не задерживайте меня, иначе она умрет.

Он с отчаянием повторил непонятные слова:

— Понимаете, если она умрет… если умрет… то все пропало… пропало…

Он сделал резкое движение, вырвался и со всех ног побежал к деревне, словно боялся, что я буду преследовать его. Я же вернулся к красным стенам и с сильно бьющимся сердцем стал ждать. Спустя довольно долгое время профессор вернулся, таща за собой на веревке свинью. Дверь за ним быстро захлопнулась — и через несколько секунд послышался отчаянный крик: еще одна свинья была принесена в жертву!..