Гололед (СИ) - Колесов Дмитрий Александрович - Страница 13

Так промчался год, не давая расслабиться ни на день. Кроме редких походов к лимитчикам в общагу, точнее к лимитчицам. А там все просто: бутылку на стол сам в постель… У меня создавалось впечатление, что они согласованно передавали меня по кругу. Я к ним относился ровно: без нагловатости, но и не размякая, как масло в тепле. Такие отношение устраивали всех — парни общаги тоже не оставались без подношений. Поэтому приносимые дары моря, а так же садов и виноградников Крыма, принимались лучшей половиной с конкретной благодарностью. Вот уж истина, что «за любовь нужно платить». А вот это — кто чем может. Намеки определенной части женской половины в институте, я стойко игнорировал. Сахалинский опыт с Зиной научил, что где работаешь… не живи, если не хочешь постоянного геморроя. В мастерской кафедры оборудовали сварочный участок с переменкой, постоянкой, газорезкой и даже аргонодуговой сваркой. А в лаборатории кафедры создали контрольно — испытательный сектор с секцией КИП и А. Я имел по четверть ставки в трех научно исследовательских темах, больше было нельзя. За то премии ограничивались лишь волей командира Борельской. Будь Валентина Ивановна мужчиной, дослужилась бы до настоящего генерала. Ее муж работал завскладом на одном из рынков Москвы, а дети были уже взрослые. Приемные сын и дочь брата, погибшего при обороне Сталинградом и еще дочь мужа десяти лет. И эта женщина все успевала. Даже, по выходным дням, обихаживать внуков дочки живущей в Москве.

Сессии и зимнюю, и летнюю я сдал без проблем, так как «получив по носу» при поступлении, отнесся к учебе с полной серьезностью. А возможностей получения помощи и консультаций у меня было очень много. От студентов полставочников, до преподавателей кафедры. Особенно прогрессивный обмен взаимопомощью, имел место быть с курсовиками и дипломниками прикрепленными к кафедре. Как говориться, от «мафии никто не уходил», зато в мастерскую все приходили. Нет, они за меня не выполняли практические задания. Мне просто приносили конспекты и тетради с выполненным ими заданиями 1-го курса. Бартер, как основа экономического регулирования социалистического рынка и все были довольны. Надо будет бате подсказать тему докторской диссертации, примут… в КГБ. На ура.

Я стал собираться в отпуск, вернее круиз Москва-Сахалин — Крым — Москва, но облом подкрался незаметно. Валентина Ивановна вызвала на ковер и глядя на портрет свежеиспеченного Первого секретаря ЦК КПСС тов. Брежнева Л. И., показала мне выписку из приказа о зачислении меня на курсы повышения квалификации младшего технического состава. На целых три месяца, по специальности аппаратчик криогенных установок. По сути, это было просто прикомандирование в отдел низких температур института Капицы Л.П. (Институт физпроблем). С некоторых пор, Министерство среднего машиностроения (среднемаш, фактически атоммаш), внедрилось в этот академический институт очень крепко и свои межорганизационные проблемы решали влет. Ну что же, «партия сказала — надо, комсомол ответил — есть». Я постарался сделать каменное лицо и не показать свою растерянность, понимая что долги нужно отдавать.

— Когда и куда, Валентина Ивановна?

— Завтра в 9-00 на проходную Института физпроблем с паспортом и трудовой. — Сказала она, передавая мне трудовую. — И отнесись максимально серьезно, мы будем монтировать испытательный низкотемпературный стенд для новой темы.

— Я понял. Разрешите идти? — И вытянулся по стойке смирно. Она внимательно посмотрела мне уже в глаза и махнула рукой. Повернувшись через левое плечо и чуть ли не строевым направился к выходу.

— Так нужно, — услышал уже в спину.

Прежде всего отбил телеграммы родным: «Необходим в Москве для срочной работы на три месяца». Поставил в известность об убытии начальника мастерской. Передал список не законченных работ Михалычу (начальнику мастерской) и руководителям тем. Забрал из генеральского гаража цундапик и повел его обустраиваться в сарай по месту жительства. И окончательно решив, что «война план покажет». Стал приходить в равновесие с окружающей средой и главное хорошо выспался. Сон лучший лекарь и это правда.

В институте меня приняли нормально, хотя и не с распростертыми объятьями. Но когда поняли, что в их ряды влились лишние рабочие руки, растущие… нормально. То основной задачей стало мое быстрое обучение, с целью эффективной эксплуатации. Ученые, так сказать. Начал работу на раздаче жидкого азота из большого сосуда Дьюара (бочки) в малые лабораторные сосуды Дьюары (дьюар). Работа не сложная: воткнул длинную медную трубку в горловину дьюара, открыл вентиль с бочки, поднял нужный уровень давления в системе. И охлаждай дьюар на испарении закачиваемого жидкого азота. Охладил, добавь давление и начинай слив азота в дьюар. Слил, перекрой вентиль. Главное следить за разливом — перельешь обсмеют, не дольешь возмущаются. Сколько рацух было подано (и пропито), на контроль разлива жидкого азота. А делается все по старинке, на чувстве и опыте. Виртуозы заливали на одном давлении по десять дьюаров, ликвидируя утренние очереди лаборантов. Очень не просто, в образующемся от резкого охлаждения воздуха тумане, попасть трубкой диаметром 10 мм в горловину дьюара диаметром 20 мм.

С разливом жидкого гелия было примерно то же, только утечек в атмосферу не допускалось и испарившийся гелий уходил в газгольдер (цистерну сбора испарившегося газа). Резина соединяющая лабораторный дьюар с бочкой, становилась каменной твердости и отогревалась рукой. Для того, чтобы ее перекрыть зажимом или медицинским кохером — реальность науки.

Через две недели перешел на профилактику компрессоров, затем азотной ожижительной установки, гелиевой… И далее стал выходить на смены по графику — аппаратчиком криогенной техники 3-го разряда. В конце срока стажировки, меня неделю поводили по лабораториям. Где увидел много интересного, особенно приколы научных сотрудников типа умывания жидким азотом и пития… сока. По поверхности сока бегали шарики жидкого азота (как вода на раскаленной сковородке) и главное было их не проглотить. Низкие температуры, а в институте достигали и 0.3 градуса Кельвина, диктуют свою специфику. На пример сбор криостата — только из материалов с одинаковым коэффициентом термического расширения. Пайка, клейка — только специальными специальными составами, причем рецептура являлась ноу-хау. Множество всяческих специальных пережимок, зажимов, вентилей, зачастую изготавливаемых мастерскими в единичных экземплярах. А также особенности применения вакуумной техники при низких температурах. И самое главное, приборы измерение низких температур — точнее стеклянные ртутные манометры с десятком килограммов ртути внутри. Что случается, когда размораживаешь криостат и забываешь перекрыть обыкновенную трубочку зажимом? Вся ртуть в помещении, а это Беда.

В конце стажировки меня аттестовали на 4-ый разряд и я вернулся в родные пенаты кафедры. Где меня сразу озадачили фронтом работ, так что об отпуске я и не заикался. Во-первых учеба, во-вторых положение на кафедре действительно было серьезное. Так как специализированный стенд по низкотемпературным испытаниям материалов и конструкций должен был начать функционировать с нового 1966 года. А для этого необходимо было запустить азотный ожижитель, которого у нас даже еще не было. Зато у нас был Генерал и мы получили ожижитель забракованный военпредами. Причем по согласованию изготовителя с получателем — машина пошла в план изготовителю без обязательной пусконаладки.

Может установка и была с браком, лично я его не нашел. Не нашел его и Семен Николаевич из Института физпроблем, приглашенный кафедрой для выполнение хоздоговорной работы по запуску установки. Нюансы тройственного соглашения сторон.

С трудом, но мы запустили установку в срок. Как сказал Михалыч: «Азот парил и лампочки мигали». Поэтому до испытаний стенда было еще около месяца срока. Мы успели.

И я убыл в отпуск сразу после зимней сессии и конечно в Крым. К теплу.