А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович - Страница 34

— Степа стаканы давай. У меня в глотке пересохло — сказал Резников и уселся рядом с Павлом.

— Не бойся. Бог не выдаст свинья — не съест — сказал он Павлу.

— Пора мне. Ехать нужно — сказал Павел, ища глазами Степана.

— Нет посиди. Выпьешь с нами, потом поедешь — командным и жёстким голосом отрезал Резников.

— Как я пьяный поеду? — еле выдавил из себя Павел.

— Просто сядешь в машину и поедешь. Если не хочешь, оставайся здесь. Может дело, какое будет.

Степан уже поставил на стол стаканы. Крутился между холодильником и шкафчиками кухонного гарнитура, соображая возможную закуску.

— Степа шашку принеси сюда. Ей нужно на людях бывать — сказал Резников, так как будто речь шла о домашнем питомце.

— Слушаюсь, господин капитан! — ответил Степан, а Павел чувствовал, что если он и сходит с ума, то при этом, кто-то намеренно даёт ему почувствовать весь процесс совершенно осознанно, как бы по маленькой капельке.

Степан появился через десяток секунд, держа в руках шашку. Резников протянул свою руку к шашке и через мгновение сделал несколько нехитрых движений, рассекая воздух перед собой. Затем с силой воткнул шашку в пол. Она противно звякнула от напряжения своего смертоносного полотна. Резников лично наполнил стаканы. Протянул один Степану, другой Павлу. Третий приподнял перед собой, собираясь что-то сказать, но на несколько секунд задумался, а затем произнёс пафосно.

— Один момент господа. Теперь можно.

Они слегка соприкоснулись посудой, издав характерный звон. Обжигающая жидкость приятно проследовала внутрь, и Резников тут же наполнил стаканы во второй раз.

— Сколько Выдыш тебе должен? — спросил Резников у Павла, тот ответил, боясь собственного голоса.

— Сорок тысяч. Точнее тридцать девять восемьсот.

Резников спокойно вытащил из кармана пачку пятитысячных купюр. Аккуратно отсчитал восемь штук и протянул Павлу.

— Сейчас, у меня есть двести рублей сдачи — произнёс Павел и начал подниматься из-за стола.

— Сядь — грубо произнёс Резников.

Павел послушно опустился на стул, но всё же еле слышно проговорил себе под нос.

— Расписаться где-то нужно в получении.

Резников не ответил Павлу. Степан смотрел с нескрываемым презрением.

— Может расписку? — не унимался Павел, привыкший к соблюдению принятых норм и правил.

— Напиши расписку, под мою диктовку — сказал Резников, он, как будто переключился с чего-то своего к словам Павла, поэтому его голос прозвучал довольно отстраненно.

— Степан найди бумагу и чернила — продолжил Резников.

— Сейчас капитан — ответил тот, поднявшись из-за стола.

Павел не хотел уже никаких денег. Не хотел ничего, кроме одного единственного желания поскорее убраться отсюда. Схватить в охапку жену, детей и уехать на тёщину дачу, про которую никто из его многочисленных знакомых ничего не знал.

Степан принес бумагу и авторучку.

— Чернил не имею, господин капитан — шутливо произнёс он.

— Сойдет и так — ответил Резников.

Павел положил перед собой бумагу. Взял в правую руку авторучку.

— Что писать? — спросил он, прекрасно помня, что Резников собирался продиктовать текст расписки.

Неожиданно для Павла Резников продиктовал ему совершенно стандартную форму текста. Павел закончил писать и вопросительно посмотрел на Резникова.

— Ты что думал? Признание в симпатии к большевикам, что ли тебя написать заставлю.

Степан засмеялся смехом идиота. Павел улыбнулся, пытаясь вторить веселому Резникову и гогочущему Степану.

— На дачу к тёще сегодня не собирайся. Там света нет. Местные бродяги провода поободрали — серьёзно сказал Резников.

Павел прилип вспотевшей задницей к стулу. Неприятный холодок переборол выпитое виски, но чего-то вымолвить он не мог.

— Такие вот дела Паша — дружелюбно произнёс Резников.

Степан чувствовал себя превосходно. Легкость наполняла его сознание в придачу к ней витала незримая, но чертовски приятная эйфория, от присутствия Резникова рядом. Весь мир, что находился вокруг него, что прятался где-то неподалеку, был своим и совершенно доступным. Степан чувствовал, что видит, слышит, понимает — буквально всё и это всё настолько простое и понятное, что с огромным стыдом остается вспомнить недавние тревоги и терзания.

— Познакомился я с господином Калининым. Скажу вам, что произвёл он на меня хорошее впечатление. Вполне нормальный мужик, а главное, что злой и хочет узнать куда больше, чём ему пока дано — произнёс Резников.

— Он тебя вызывал? — спросил Павел.

— Зачем? Я сам заехал познакомиться с ним.

Резников долил из бутылки остатки, поднялся с места и тут же появился со второй бутылкой в руках.

— Приступим Степан к главному — уже пора — сказал Резников, удивив этими словами Степана.

Тот думал, что главное происходит здесь и сейчас. Павел уткнулся взглядом в поверхность стола. Резников дополнил стаканы из новой бутылки. Не произнося слов, он первым выпил содержимое. Степан с Павлом последовали за ним. Резников взял в руки шашку, начал её рассматривать так, как будто видел её в первый раз. За окнами к тому времени опустилась темнота, закрыв окрестность от собутыльников темной плотной шторой, на поверхности которой были нанесены рисунки из деревьев, забора соседнего дома, а сверху в дополнение горели пятнами серебра далекие отсюда звёзды. Резников ещё раз поднёс спиртное.

— Что это? — заплетающимся языком спросил Павел.

— Самогон с огромной выдержкой — ответил Резников.

— Хорош самогон. Ничего лучше в своей жизни не пил — откровенно признался Степан и, окинув взглядом, вокруг не узнал свою кухню, совершенно…

* * *

… Это была не кухня, а вагон. Обычный железнодорожный вагон, оборудованный под какой-то штаб или что-то в этом роде. Степан сидел на длинной лавке в форме императорской армии. Рядом с ним находился Выдыш и он всё время противно зевал.

— Спать охота. Две ночи без сна — пожаловался он Степану между зевками.

— Резников где? — спросил Степан, глядя на свои начищенные сапоги.

— В вагоне у Чечека. Пойду, лягу, к чёрту всё это — ответил Выдыш, поднялся, потянулся всем своим большим телом, а после этого поправил ремень и кобуру.

— Давай Степан. Придет, кто от Резникова, искать меня, скажи, что я в ближнем домике разместился.

Степан вышел, чтобы покурить и заодно проводить Выдыша, который действительно пошатывался от усталости. Он неуклюже спустился с вагонной лестницы, его сапоги с шумом соприкоснулись со щебеночной отсыпкой находящейся вокруг рельс.

— Давай Степан — Выдыш махнул рукой и отправился в сторону небольшого дома в четыре окна.

Крыша дома была покрыта деревянным тесом. Белые наличники, даже издали не могли скрыть давно въевшуюся грязь. Чахлый, высотой не более метра штакетник ограждал домишко, а внутри палисадника раскинулась многоликая сорная трава.

Поезд стоял на запасном пути. Основная дорога, вместе с взглядом Степана таинственно уходила на восток. Степан повернул голову, сделал затяжку, и дорога напомнила ему, что пришла она с запада. Вокруг располагалась маленькая деревушка, и справа была видна подходящая к ней грунтовая дорога. Рядом с поездом, из которого вышел Степан, находился ещё один более длинный поезд с большим количеством вагонов, возле которых размещались группами и по одиночке, что-то галдящие на своем языке чехославаки. Трое из них разложили костёр. Сидели возле него, поджаривая что-то похожее на мясо, на тонких металлических прутьях. Едкий дым достигал Степана. С трудом он мог различить более слабый запах съестного. Быстро закончилась папироса. Степан хотел вернуться в вагон, но перед ним появился пожилой солдат в погонах унтер-офицера.

— Господин прапорщик вас капитан Резников вызывают в вагон чехов — произнёс пожилой солдат.

— Как с офицером разговариваешь!!! Докладываешь как!!! Как стоишь!!! — взорвался Степан.

Солдат неохотно вытянулся в струнку и повторил куда более чётко своё донесение.