А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович - Страница 31

Нервная трясучка не отпускала Павла. Он всё время ёрзал на стуле. Бегло раз за разом оглядывал скудное убранство кабинета, где на самом видном месте размещался портрет главного лица государства.

— Я не имею ничего общего с уголовными делами и никогда не имел с этим ничего общего — запинаясь, произнёс Павел.

— Вы проговорили одно и то же дважды. Мне уже хорошо известно об этом — улыбнулся Калинин, внимательно смотря Павлу в глаза.

— Я привёз к этому деду Степана Емельянова, Пашу Выдыша и больше нечего. Я даже ни разу не вышел из своей машины.

— Степана Емельянова я приглашал к себе сегодня, но меня сейчас интересует, человек по фамилии Выдыш. Согласитесь с тем, что это довольно странная личность. Человек, у которого практически нет никакого прошлого. Вроде, есть такой гражданин, есть номерок паспорта, есть банковские карты, регистрация. Но тут же, вроде нет ничего, от того, что прошлое его чем-то основательно размыто.

— Я не знаю ничего об его прошлом. Мы познакомились в тот день, когда он принял меня на работу в их фирму по совместительству. Я уже говорил вам об этом в прошлый раз.

— Скажите Павел Владимирович, вы так сильно нервничаете, от того, что я вас пригласил сюда во второй раз или, от того, что это произошло второй раз в течение четырех дней, или всё-таки вы мне упорно что-то не договариваете?

Павел демонстративно выдохнул и ответил, как можно спокойнее, но при этом он старался прятать глаза от глаз Калинина, который в свою очередь хотел от Павла обратного.

— Да я нервничаю из-за всего этого. Мне кажется, что вы меня подозреваете.

— Нет, Павел Владимирович, до этого у нас пока дело ещё не дошло и думаю, что вряд ли дойдет. Вызвал я вас, как раз насчет Выдыша.

— Вы его подозреваете?

— Этого я вам сообщать в любом случае не стану. Хотя если честно, то всё совсем непросто.

— Понимаю — произнёс Павел.

— Значит, Выдыш предложил Емельянову поехать за шашкой к Афанасьеву? — спросил Калинин после незначительной паузы.

— Да именно так и было. Он сам предложил — ответил Павел.

— До этого Выдыш вам что-то говорил о своих взаимоотношениях с Афанасьевым?

— Нет никогда. Я не знал о существовании этого человека и не знаю о том, когда они познакомились и, что их могло связывать.

— Вы иногда всё же хорошо говорите. Юрист должен оставаться юристом, даже испытывая нервную тряску — иронично произнёс Калинин, но Павел не прореагировал на эти слова следователя.

— Чем занимается в конторе Выдыша, некий Резников?

— Он соучредитель.

— Ладно, по поводу конторы, где вы имеете честь подрабатывать разговор будет позже. Подпишите бумагу и на сегодня вы свободны Павел Владимирович.

* * *

— Значит, вы ушли от Афанасьева примерно в четыре часа дня — Калинин, пользуясь своим привычным приемом, смотрел Степану в глаза.

— Да я ещё сидел на остановке. Автобус был на пять часов — ответил Степан.

— Говорил ли Афанасьев, что ждет кого-то в гости?

— Нет, ничего подобного не было.

— Он совсем ничего не говорил. Вы же о чем-то разговаривали с Афанасьевым в течение почти трёх часов.

— Так на общие темы и в основном о шашке, которую я купил у него.

— Знаете, Степан Степанович у вас есть алиби, но оно всё же косвенное. Куда важнее ваша характеристика. Заслуженный пенсионер уважаемого всеми ведомства. Кристальная, безупречная биография. Отличные отзывы.

— Почему мое алиби косвенное? — спросил Степан, почувствовав в словах Калинина, что-то похожее на подвох.

— Афанасьев убит примерно в четыре часа. Ваши последние гости покинули вас в начале третьего, так что у вас было почти два часа, может больше или может меньше, но за это время можно успеть оказаться в Яровом и вернуться обратно.

— Это — ваше предположение. Только у меня нет вертолёта, и автомобиля не имеется — пробурчал Степан с явным неудовольствием. Калинин не стал реагировать на недовольство Степана, а задал другой вопрос.

— Мне интересен Резников, как он оказался у вас? Всё, что вы говорите похоже на бред и есть, ещё одно обстоятельство, которое мне сообщил Павел Владимирович при первой встрече.

— Я правду вам говорил и сейчас, скажу тоже самое.

— Ладно, оставим на время визит Резникова к вам. Павел Владимирович сообщил вам, что в момент вашего увеселения, звонил Выдыш и сказал, что убит Афанасьев. Это — было?

— Да — это было — ответил Степан.

— Как вы это можете объяснить, ведь на тот момент Афанасьев был жив?

— Никак не могу объяснить, что было, то было.

— Послушайте Степан Степанович, я чувствую, что вы мне что-то не договариваете, скрываете от меня что-то важное. В ваших же интересах рассказать мне обо всём, что вы знаете. Учитывая вашу безупречную репутацию. Я постоянно жду от вас именно шага навстречу.

— Я ничего не скрываю, говорю, что знаю.

Степану было тяжело. Калинин просверливал его своим угрюмым взглядом, выворачивал наружу, и Степану постоянно приходилось прилагать усилия, чтобы выглядеть непринужденно. Получалось это нехорошо, и Калинин наметанным взглядом легко и правильно прочитывал состояние Степана.

— Сейчас я вас спрошу, ещё раз о главном. Где сейчас находится Выдыш?

— Не знаю. У меня даже нет его телефона.

— Хорошо закончим сегодня на этом. Сразу предупреждаю, что мы с вами ещё увидимся — потянувшись в кресле, произнёс Калинин. Степан расписался довольно уверенно, посмотрел на Калинина, который выглядел от чего-то неожиданно счастливым.

— До свидания гражданин следователь — произнёс Степан, чувствуя в себе довольно сильную обиду.

Исходила она, от того, что любимое государство впервые не доверяло ему. Степан слышал это, Степан видел это, в глазах гражданина Калинина, который, не стесняясь и не обращая внимания на заслуги Степана, открыто говорил об этом, и самое страшное, что Калинин был в этом абсолютно прав. Степан обижался, но понимал, что дело совсем плохо, погано на душе и он сейчас впервые попав в серьезный переплет, сразу обманывает свою отчизну и ничего не может с этим сделать. Потому что Афанасьев, он же дед Прохор, убит Резниковым. Рядом был Выдыш, и всё это он Степан видел собственными глазами, и пусть между ними лежало полсотни километров. Только желания рассказать об этом Калинину он не имел. Даже мысль об этом становилась Степану противной. Две ипостаси сейчас находились рядом. Новая, она же вторая, что так любезно открыл ему Резников, преобладала над первой, которая до этого была неоспоримой доминантой, но сейчас любовь к родине и её порядку отступала на задний план, требовала для себя новой редакции, и Степан незамедлительно придумал простейшие обоснование. Чтобы любить родину совсем необязательно следовать её букве закона от и до. Можно где-то и слукавить, хуже от этого не будет, любовь не изменится, а станет вполне возможно ещё сильнее, от присутствия некоторого надлома, который в дальнейшем лишь усилит эту любовь. Если возможность прикоснуться к настоящей родине, через капитана Резникова, требует от него сделать небольшое отступление, то он его сделает, точнее уже сделал.

* * *

Оставшись один, Калинин долго размышлял над обстоятельствами странного дела. Особенно его волновал звонок Выдыша к Павлу Владимировичу. Из него исходило, что убийца Выдыш, или он точно знает, кто должен убить, и когда этот некто должен это сделать. Если это не так, то всё может находиться только в области мистики, а это уже собственно не компетенция органов внутренних дел.

Выдыша пока найти не удалось. Отпечатки пальцев на стаканах были, но они принадлежали убитому деду, Степану и алкоголику по имени Денис. Других отпечатков не было, а быть должны, хотя возможно убийца или убийцы пили из других стаканов. Эти поставили потом, как-то странно и совсем неправдоподобно. Может не пили вовсе? Может пил только Афанасьев? Это более похоже на вариант, но как-то не идёт, не связывается.