Вино фей (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 9

Стэнбридж бросил на неё странный взгляд.

— В приметы? Нет, не верю, но я предсказал бы несчастье бедняжке Джин с той же степенью вероятности, с какой сказал бы, что завтра утром рассветёт. — На лице его промелькнуло немного насмешливое выражение. — И зеркало тут ни при чём.

Черити изумилась.

— Господи, Остин, что ты говоришь? Почему?

— Есть вещи, которые глупо говорить вслух, — усмехнулся Остин и подмигнул ей, — особенно когда твой собеседник знает всё не хуже тебя. Мне, кстати, всегда было интересно, не надоедала ли Бонапарту буква N, изображённая повсюду во всей Франции? Говорят, он любил использовать свои инициалы даже на промокательной бумаге. А ведь, кажется, был неглупым человеком.

Черити смутилась. Она сама тоже жила, и довольно давно, «сама по себе»: много лет только и делала, что размышляла. У неё не было иного дела, как кроить ткани, погружаться в чтение мудрых книг, глядеть в небо или бродить по каменистому берегу реки. Она ничего не хотела и смутно понимала: пока человек доволен собою и тем, что ему отпущено, все идёт прекрасно. Как только он берётся играть не свою роль на сцене жизни или стремится убедить других думать о нём больше, чем они думают о себе, он не найдёт ничего, кроме досады и разочарования.

Вирджиния была совсем другой. Она не распоряжалась ни своим временем, ни мыслями, ни чувствами, давно утратив простодушие и поставив перед собой кривое зеркало, дабы восхищаться только собой и собственными притязаниями. Ничто не удовлетворяло Джин, кроме отражения в зеркале и повторения её имени в обществе.

Но что имел в виду Остин? Что подобные черты характера исключают возможность счастья? Но почему? Джин красива и богата, и достаточно найти человека, который бы восхищался ею — разве Вирджинии этого мало для счастья? Филип ею восхищантся. Но, может быть, Остин имеет в виду своего приятеля Фредерика Крайтона? Остин, безусловно, знал, что Вирджиния сходила по нему с ума, и понимает, что она не любит Филипа Кассиди.

Но Черити сочла эту тему слишком скользкой для обсуждения, потому что в словах Остина ей почудился и ещё один смысл: он точно намекал, что она и сама все прекрасно понимает, тем самым говоря, что не считает её дурочкой, но с чего бы? С чего ему думать, что она может что-то понимать? Впрочем, что толку было размышлять об этом?

Черити заговорила о другом.

— А ты слышал о гостях леди Рэнделл? — спросила она.

Остин кивнул.

— Да, я встретил Фокса, её грума, он сказал, что племянники — дети родного брата леди Хэрриет. Фокс говорит, что молодой господин прекрасно держится в седле, да и сестрица его сиятельства ему не уступит.

Черри нахмурилась.

— Его сиятельства? Клэверинг — граф?

— Да.

Лицо Черити чуть просветлело. Она помнила, что в Бате Клэверингов представляли без всякого титула, просто мистер и мисс Фрэнсис и Сэломи Клэверинг.

Значит, это не они, с облегчением подумала она.

— Хорошо, — сказала она, и пошла было по дорожке вдоль берега, но Остин окликнул её.

— Черри, — он подошёл ближе, — поговаривают, что Кассиди по поводу помолки сына устроят званый ужин. Приглашены музыканты, будут танцы. Тебе прислали приглашение?

Черити на мгновение опешила, потом пожала плечами.

— Я не слышала об этом. Когда я уходила, Вирджиния была в таком состоянии, что едва ли в ближайшую неделю она выйдет из дома. Мать, правда, заставила её позировать художнику, он же берёт две гинеи за день, но званый ужин и бал… — она покачала головой.

— Я не о Вирджинии. Ты-то приглашена?

Хоть на званые обеды Кассиди приглашали всех Хейвудов, Черити не носила фамилии Хейвуд. Она не выезжала в свет.

— К Кассиди? Я? — она пожала плечами. — Нет, наверное, с чего бы?

— Если всё же тебя пригласят, — улыбнулся Остин, — первые два танца оставь за мной, хорошо?

Черити ошеломлённо уставилась на Стэнбриджа, а он, махнув ей на прощание, вскочил на лошадь и поскакал к дому. Когда он пропал за деревьями, Черити опомнилась и двинулась к рыночной площади. Однако потрясение её не проходило. Её пригласили на танец? Её? Дурнушку Черри — заранее? Остин Стэнбридж? Как это?

Она никогда не привлекала внимания молодых людей. Ей случалось проводить в общей гостиной часы, где она тихо шила, но никто не замечал её присутствия. Когда званые вечера и балы устраивались у них дома, ей удавалось протанцевать несколько танцев — с Энтони и юным Льюисом. Один раз её пригласил Винсент. Но это кузены. Филип Кассиди звал её привидением, смеялся над её длинной шеей и неуклюжестью, сын мистера Арбетнота не замечал её вовсе, всеобщий любимец мистер Крайтон никогда не высказывался о ней дурно, но не видел её в упор, Остин… Остин Стэнбридж тоже не обращал на неё никакого внимания. И вот… вдруг…

Но, во-первых, её всё равно не будет на этом вечере, а, во-вторых, это же простая галантность.

Однако Черити было приятно, что Стэнбридж был так любезен. Внимание мужчины ей было внове.

Тут направление её мыслей изменилось. На холме за рекой вырос Фортесонхилл, настоящий средневековый замок из двух донжонов и защитной каменной стены. Замок окружали роскошный парк, украшенный скульптурами, а за аллеей ливанских кедров зеленел сад, наполненный цветущими розами, анемонами, африканскими лилиями, лавандой и геранью. Шпалеры из мушмулы среди фигурно постриженных кустов вели к высокой ограде из тиса, окружённой белыми розами, пионами и гортензией.

Замок стоял на фундаменте дворца епископов, которые владели этим поместьем с восьмого века, потом поместье отошло королю, передавшему его во владение одному из своих вассалов. В течение нескольких веков оно переходило из рук в руки, пока двести лет назад не оказалось в собственности семьи Рэнделл.

Черити молча оглядывала богатейшее поместье города. При мысли, что за этими стенами, может быть, сейчас живут столь интригующие и пугающие её люди с зеркальными глазами, у неё снова потяжелело на душе. Впрочем, улица уже сворачивала к модной лавке миссис Уотсон, и мысли о полосатом муслине и новом шатлене, который она собиралась купить, заставили её улыбнуться. Она всегда носила серые и коричневые платья, но сейчас мечтала о новых — нефритово-зелёном и розовом, кремовом и синем, в которых можно было бы выйти в гости и к Стэнбриджам, и к Арбетнотам, и даже к Кассиди, пусть и не на званый ужин.

К её немалому изумлению, в магазине она столкнулась с мистером Фредериком Крайтоном. Он ничего не покупал, просто тихо беседовал о чем-то с мистером Фортескью, супруга которого выбирала муслин. Черити не сочла нужным приветствовать мужчин, чтобы не мешать их беседе, однако мистер Крайтон неожиданно окликнул её.

— О, мисс Тэннант-Росс, рад приветствовать вас.

Черити удивилась, что он вообще помнил её фамилию, но приветливо кивнула джентльменам. Мистер Крайтон ей не нравился. Он считался красивым, но она этого вовсе не находила. В лице его не было ничего отталкивающего, но глаза, большие, немного навыкате, точно масленые, были неприятны. Сам же он откровенно гордился своим смущающим взглядом и имел привычку не отводить его от собеседников, точнее, собеседниц, ибо беседовал, в основном, с дамами. Черити про себя звала его омерзительным, а вспоминая, как Вирджиния уходила от него в потёмках — просто терялась.

Правда, было одно обстоятельство, которое немного изменило её мнение о мистере Крайтоне. Однажды она случайно услышала его разговор с мистером Стэнбриджем о мисс Кассиди. Крайтон сказал тогда, что раньше думал, что глупая женщина принимает слова о любви за чистую монету, а умная — чистую монету за любовь, но теперь, глядя на мисс Кассиди, понял, вторая особа столь же глупа, как и первая. Черити эти слова несколько удивили — именно тем, что она была с ними согласна. Но пустое волокитство Крайтона, постоянно расточаемые всем красоткам знаки внимания, явное стремление казаться Ловеласом только утомляли и смешили Черити.

Что могли найти в этом мистере Крайтоне Вирджиния и Сесили?