Вино фей (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 17

— А кто этот молодой джентльмен, — спросил тем временем граф, — который пригласил вас на первые танцы?

— Это мистер Стэнбридж, он сын нашего пастора.

— А кто те молодые люди, что стоят сейчас с ним рядом?

— Мой кузен Энтони Хейвуд и мистер Фредерик Крайтон.

Клэверинг странно покосился на неё, потом всё же проговорил с некоторой неохотой.

— Мистер Стэнбридж не показался мне приличным человеком.

Черити не ответила, только сжала зубы. Её взбесило замечание графа. Музыка наконец смолкла, танец кончился, но милорд Клэверинг и не подумал отпустить её. Он заставил её опереться о свою руку и направился прямо к леди Рэнделл, стоявшей рядом с Хейвудами и Кассиди.

— Вот, тётушка, я поймал вам игрока в вист и бридж, — он улыбнулся.

Леди Рэнделл, и все это знали, играла великолепно, наработав практику долгими одинокими вечерами, когда играла с управляющим и камердинером покойного мужа, который, как судачили слуги, и принят-то на службу был старым графом только за мастерство в игре. Четвертой была компаньонка миледи миссис Элтон. Сейчас леди Хэрриет с лёгким удивлением посмотрела на неё, но кивнула и, опираясь на руку племянницы, пошла в малый зал.

Черити побледнела от досады. Он, что, не услышал её слова и считает её богатой наследницей? Посадить её за один стол с леди Рэнделл? На какие ставки они играют, Господи? Но Клэверинг уже шёл вслед за леди Рэнделл и сестрой, и, казалось, ни о чём, волновавшем Черити, вовсе не думал. Она замедлила шаги, принуждая и его остановиться и тихо отчеканила, что ей не по карману ставки людей с годовым доходом в четырнадцать тысяч.

— У меня всего сто фунтов в год, милорд.

Он посмотрел на неё с явной иронией.

— С таким доходом трудно пользоваться услугами лондонских портних, мисс.

— Я и не пользуюсь. Шью сама. Бога ради, милорд, вы должны понять, что мне не место за такой игрой, — глаза Черити сверкали досадой и гневом.

Но убедить его ей не удалось.

— Мы будем партнёрами, а я в состоянии поставить за вас, — усмехнулся он.

Они уже подходили к столу, и у неё не было возможности возразить. С тяжестью на сердце Черити присела возле леди Рэнделл, стараясь подавить раздражение. Она играла в паре с его сиятельством, а леди Рэнделл — с племянницей. На кон от них Клэверинг поставил по пятьдесят фунтов, и Черити ощутила, как рывками забилось сердце. Если они проиграют больше, чем поставил милорд, чем расплатиться?

Роббер начался вяло. Леди Рэнделл и мисс Клэверинг объявили черви, а они с Клэверингом, списав по пятьдесят очков вниз, старались играть четыре пики и четыре черви. Затем их противники сделали игру на пиках, их останавливать не было смысла. Три раза подряд после этого они сдавали, но без дубля. А потом выиграли вторую игру без козырей. И вот тогда-то и началось настоящее сражение. Обе стороны то и дело списывали очки. Клэверинг объявлял высокие ставки и, хотя он один раз пошёл слабо, его ставка выиграла. И неоднократно он пугал Черити, перебивая ее ставки, а потом совсем необычно сыграл две пики.

— Господи, они играют «большой шлем», да ещё с дублем. Конечно, на такое нельзя смотреть равнодушно! А у меня, признаюсь, никогда на «шлем» не хватает смелости, — услышала Черити у себя за спиной взволнованный голос миссис Стэнбридж.

Черити встречно объявила три бубны, милорд перебил на четыре без козырей, она объявила пять пик, а леди Рэнделл вдруг ни с того, ни с сего начала играть семь бубен. Конечно, им пришлось играть дубль. У миледи не было карт, чтобы заявлять такую ставку, и Черити это просчитала. Если бы противники объявили игру на червях, они остались бы без трёх взяток, а получилось, что они пошли с бубнового короля, и Черити его убила. Все это было действительно захватывающим.

Подняв глаза, Черити увидела перед собой глаза милорда Клэверинга — живые, искрящиеся смехом.

— Вы умеете рисковать, моя дорогая мисс Тэннант-Росс, — скрипучий голос леди Рэнделл слева тоже смеялся.

— Вовсе нет, — бездумно возразила Черити, потрясённая выигрышем в шестьсот фунтов. — Если вы заявляете правильную ставку, в этом нет никакого риска. Тут нужен точный расчёт.

— По-вашему, я неправильно рассчитала? — спросила леди Рэнделл.

— Нет, но в последней раздаче вы не отличили выигрышные карты от непроигрышных.

— Что-что? — неожиданно заинтересовалась леди Рэнделл. — Вы хотите сказать, что хорошая комбинация карт делится на непроигрышную и выигрышную? И чем же они отличаются?

— Я, наверное, неправильно выразилась, миледи, — поправилась Черити. — Дело не в картах, просто игрок чаще нацелен не на выигрыш, а на непроигрыш. Он хочет выйти без потерь.

— А вы, стало быть, всегда выбираете выигрышные комбинации?

— Вовсе нет, — удивилась Черити, — я всегда стараюсь именно не проиграть. Это просто сегодня на меня что-то нашло.

Леди Рэнделл рассмеялась — со странным гортанным хрипом, и Черити с удивлением поняла, что впервые слышит, как миледи смеётся.

— На меня сегодня тоже не пойми что нашло, — рассмеялся Клэверинг. — Хочу танцевать. Что там оркестр, ещё не уснул? Пойдёмте, мисс Тэннант-Росс, мы засиделись.

И он снова повёл её в большой зал, но на выходе остановился у огромного зеркала.

— «Опился росой я медвяно-хмельною розы, цветущей под полной луною…» — пробормотал он, и Черити вздрогнула. Она очень любила эти стихи, именно эти строки… — Интересно, что это за цветы у вас в волосах? Они похожи на крапинки на вуали невесты.

Черити подняла глаза и обомлела. Неужели это она? В серебряной амальгаме отразилась высокая хрупкая девушка с лебединой шеей и большими нефритовыми глазами. Волосы, разделённые на пряди, заплетённые и украшенные гипсофилой, роскошь дорогого дамаска и тонких кружев, и проступивший от игры румянец на щеках, подлинно придавали ей облик невесты. И она вовсе не выглядела дурнушкой! На фоне стоявших за её спиной девиц она казалась, по меньшей мере, столь же утончённой и красивой.

При этом она заметила ещё одну странность: милорд Клэверинг больше не пугал её. Что страшного она в нём видела? Мил и любезен.

— Это гипсофила, — ответила она, и они прошли к танцующим.

— «Феи летают над замком старым с амфорами нектара. В щелях глубоких бойниц до зари сычи затаились и нетопыри, но там, где падают капли хмеля, — их смутные сны наполняет веселье…» — смеясь только глазами цитировал граф.

— «Феи снисходят к смертным лишь в сказках. Я-то за что был ими обласкан?» — бездумно закончила Черити.

Она смущённо закусила губу. Было что-то совсем несветское в этом тихом цитировании Шелли, и то, что он так неожиданно угадал её любимые строки, тоже было удивительно. Она невольно расслабилась, точно с ней рядом стоял кто-то понимающий, почти друг.

— Вы часто встречаетесь с мистером Стэнбриджем? — неожиданно снова спросил его сиятельство, со странной настойчивостью возвращаясь к прежней теме.

Сейчас Черити, вдохновлённая выигрышем и восхищённая стихами, не столько рассердилась, сколько удивилась.

— Нет, я выехала в свет впервые, он же вместе с кузеном часто бывал раньше в обществе. Он пригласил меня при случайной встрече три дня назад.

— Вы поступите умно, если будете избегать этого человека, да и не очень-то доверяйте мистеру Хейвуду. А уж от мистера Крайтона нужно просто держаться подальше. Это негодяй.

Черити теперь не возмутилась, но испугалась. Глаза графа были темны, но очень серьёзны, и она поняла, что он совсем не шутит. И слова его о мистере Крайтоне полностью совпадали с её собственным мнением о нём. Но почему граф так резко говорит о её кузене и мистере Стэнбридже?

— Вы что-то услышали такое, что ставит под сомнение добропорядочность этих людей?

— Вы неглупы, мисс Тэннант-Росс, весьма неглупы.

Черити поняла, что этот комплимент выражал не только похвалу её понятливости, но был намёком на основание слов его сиятельства. Он что-то слышал, поняла она, но что? Однако спросить не решилась. Но неужели она не может доверять даже Энтони? Её несколько насторожил разговор Стэнбриджа и Энтони у них в парке. Она тогда не задумалась о нём, а меж тем там было что-то важное. Точнее, там прозвучало что-то, над чем ей не хотелось задумываться. Но что это было? А тут ещё эти пугающие слова графа о Стэнбридже и Энтони Хейвуде.