Комбатанты (СИ) - "Майский День" - Страница 24

Я бы не взволновался, но ощущая тревогу Сирень, и сам был слегка на взводе, так что Аргус, посмотрев на меня с бесконечным удивлением ничего не сказал, но остался рядом.

На следующий день после моего, частью делового, частью любовного свидания, мы с предвечерним сидели под своим деревом и разглядывали человеческий лагерь. Тревожным он не выглядел, люди работали как обычно, хотя подругу свою я среди других строителей не разглядел. Я приблизил картинку, отрегулировав зрение — опять ничего. Проникнуть в лагерь? Я знаю, где она живёт — сама мне сказала. Переместиться туда будет несложно. Проверю только всё ли с ней в порядке и сразу вернусь.

Впрочем, светлый вмешался и удержал меня от поспешного шага.

— А если тебя увидят? Получится совсем не та религия, на которую мы уповаем.

Вечно его волнуют какие-то странные вещи.

— Да об этом я и вообще не беспокоюсь! — отмахнулся от него. — Поверить не могу что нас отправляют к людям с такой ерундой, да ещё и учат этому несколько долгих циклов. Тут хватило бы пары заповедей и одного пинка.

Не следовало, конечно, демонстрировать всю глубину своего невежества, но светлый не рассердился и даже укоризненным взглядом не пожаловал. Вздохнул и помрачнел — вероятно, и у него пошла работа мысли. Это хорошо, потому что на свою я не особенно рассчитывал. Ари сказал, без особой, впрочем, уверенности:

— Допускаю, мы многого ещё не понимаем, хотя и у меня иногда появляются сомнения, особенно с учётом того, что я-то действительно учился. Я верил, что принесу свет и благополучие в души, а выяснилось…

Он не договорил и неопределённо взмахнул рукой.

— Мы всё исправим, — ответил я. От злости словно подросли клыки, и удовлетворённо провёл по ним языком. — Не берусь ничего обещать по поводу света, не моя это специальность, но воля дороже. Вот что надо ценить в первую очередь, а там и благополучие подтянется.

— Я с тобой, — коротко ответил предвечерний.

Повезло мне с товарищем.

Мы ещё долго болтали бы о разной чепухе, но потом заметили, что от человеческой массы отделился мужчина и пошёл в наше сторону, а чуть позднее женщина с другого участка строительства так же незаметно скользнула в заросли. То есть нам с нашего возвышенного положения наблюдать за ними было несложно, а вот соплеменники могли и совсем потери не узреть.

— Кажется, люди быстрее нас с тобой сообразили, где у нас явки! — сказал я, вспомнив, что упоминал это приметное дерево в беседе с Сирень. — Причешись, у нас гости.

Светлый машинально провёл ладонью по волосам, заинтересованно вглядываясь в густо поросший кустарником склон. Уже три человека спешили к нам, аккуратно пробираясь к подножию обрыва.

Нас люди замечают, только если мы сами этого хотим, так что могли себе позволить торчать на самом виду незримыми призраками, но проводить совещание в этом привлекательном месте явно не стоило. Я прикинул точку, где все трое визитёров неизбежно сойдутся (если не заблудятся, что тоже исключить нельзя) и предложил светлому встретить делегацию в ней.

Мы дружно переместились на небольшую полянку под сень другого лесного великана, который был меньше нашего любимого, зато хорошо укрыт от праздных взоров.

— Не напугаем мы их если покажемся оба? — озабоченно спросил Ари.

Всё ещё пёкся о душевном равновесии подопечных? А информация, которой мы их ошарашили не так давно, что, шокирует меньше?

— Крылья только сложи, не разворачивай картинно, а то тебя на гербе нарисуют, — предостерёг я. — Они любят крылатых бестий в этом плане использовать.

Аргус послушался, хотя мне показалось, что он не возражал против славы.

Первым на полянку вышел мужчина. Точнее, практически выпал, продравшись сквозь густые заросли. Оказавшись на сравнительно открытом месте (подлеска под крупным деревом не было) он ошеломлённо огляделся и конечно же узрел нас, красивых. Ари остался на ногах, а я сел, элегантно разместив крылья в полуразвёрнутом виде. Особо тут не поэкспериментируешь, поскольку иначе они мешают.

Для начала человек выдал несколько слов, как мне показалось, слегка нецензурных, но ни спасаться в панике бегством, ни падать ниц и не подумал, широко шагая, подошёл ближе и остановился. Грудь его вздымалась, не от волнения и трепета — запыхался, ползя вверх по склону.

— Фигасе! — сказал он. — Никогда бы не подумал, что у вас действительно есть крылья. Этот момент почему-то казался мне несерьёзным.

Я вежливо шелестнул перьями.

— Можешь проверить. Они действительно растут у нас на спине, хотя летаем мы так себе. Прошу, присаживайся…

— Михаил меня зовут.

— Вы тот капитан, что принял на себя руководство переселенцами и отлично справлялся с обязанностями, пока не вернулись ваши генералы, — сказал Аргус.

Человек внимательно посмотрел на моего сообразительного товарища и сдержано кивнул. Я уточнил:

— Девушки тоже примут участие в переговорах?

— Дилси и Ланка должны подойти.

— А Сирень не сможет?

Я замер, задав этот вопрос, тревога никак не отпускала, хотя держался я молодцом: в меру величественно, в меру приветливо.

— Нет, она не придёт, — ответил Михаил.

Я едва не треснул его крылом по башке, чтобы попытаться выбить нужные сведения, но на своё счастье он продолжил, хотя не без секундного колебания:

— Её муж, а он один из пяти распорядителей, хотел отнять коммуникатор с записью той беседы. Оснований полагать, что он знал о ней пока нет, приревновал что ли, тут наши мнения расходятся. Пришлось его угомонить. Сейчас он в больнице без сознания, но Рене, как вы понимаете, приходится изображать заботливую супругу и сидеть подле него.

— Она не пострадала?

Михаил уставился глаза в глаза, не смущаясь моих вертикальных зрачков, и, кажется, понял куда больше чем я сказал сейчас и намеревался сообщить в дальнейшем. Сообразительный мужик попался, я решил, что приятно будет иметь с ним дело.

— Игорь ударил Рену, ей пришлось защищаться, но она справилась, всё хорошо. Серьёзных повреждений он ей не причинил, врач осматривал тот, которому мы полностью доверяем.

Недаром меня трепала тревога! При мысли, что женщину, которая дарила мне ласки и доверие, посмели обидеть, не только встопорщились перья на лопатках, но и клыки опять напомнили о себе болезненной пульсацией. Хотя, чему там дёргаться, это же кость… На самом деле я так разъярился, что с трудом удержал себя в рамках допустимого. Так мне казалось, но воздух со свистом пролетел сквозь стиснутые зубы, и лицо, наверное, несколько утратило бесстрастную красоту. Аргус бережно опустил своё крыло поверх моих, стремясь успокоить, а Михаил одобрительно кивнул. Сразу понял в чью сторону направлен мой гнев.

— Всё под контролем, Мерцур. Врач — близкая подруга Рены, подержит пока пострадавшего под наркозом, а потом посмотрим, что делать.

— Я могу помочь!

Голос звучал свирепо, внутри рокотал гнев.

— Голову оторвать? Так рано вроде.

— Нет. Подчистить воспоминания, снизить агрессивность.

Тоже запрещённые методики, светлый тревожно переступил с ноги на ногу, не желая осаживать меня при постороннем, но и удерживаться от косвенного упрёка не считая нужным.

— Мы справимся, — сказал Михаил.

Тут как раз и девушки выбрались из зарослей, они в отличие от мужчины не ломились напрямик. Михаил нас познакомил и не дав даже обеим сторонам толком разглядеть друг друга, сразу перешёл к делу.

— Времени у нас мало, давай по существу. Расскажи, что за орудия у нашего противника, сколько их, какой мощности?

— Ну ты спросил! Я в этом не разбираюсь.

Все трое поглядели на меня с отчётливым разочарованием, синхронно перевели взгляды на Аргуса, который от такого внимания смутился и порозовел. Пришлось идти ему на выручку:

— Я могу нарисовать то, что успел запомнить. Заглянул в корабль чужих буквально на одно мгновение, так что досконально не разобрался, но что увидел, передам точно.

Михаил протянул блокнот, но я сам создал рабочую поверхность и принялся водить по ней пальцем. Трудно передать то, что не понимаешь. Видишь детали, их конфигурацию и расположение друг относительно друга, но не знаешь, что существенно, что второстепенно. Лучше бы нас военному делу учили, а не философии, глядишь, и я бы меньше уроков прогуливал. Интересные и полезные знания ведь и получать приятно.