Молот ведьм (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 42

Ножом он быстро перерезал верёвки, развязал полотенце, затянутое на затылке, сунул всё это в карман и осторожно вытащил девицу из кареты. Он успел вовремя: из бокового проулка появились полицейские.

Винченцо поставил Катарину на ноги и, подхватив её, нырнул в темноту соседнего дома, под прикрытием которого добрался до угла, молясь, чтобы никто его не заметил. За углом торопливо подхватил девицу на руки, и, обежав квартал, осторожно вышел к своей карете. Тем временем экипажи, загораживавшие дорогу сзади, разъехались.

Джустиниани, протиснув девицу внутрь салона и с досадой заметив, что с ноги девушки где-то спала туфелька, положил Катарину на подушки сидения. Потом велел кучеру развернуться и ехать домой. Напоследок выглянул в окно: на улице было темно, толпа скучилась у столкнувшихся карет, из-за темноты ему удалось проскочить незаметно.

По дороге Винченцо, пощупав пульс девушки, убедился, что опасности нет, и стал методично обдумывать, что рассказать мессиру Одескальки о своём приключении. Как объяснить, почему он поехал в Кампо-Марцио? Впрочем, зачем вообще упоминать об этом? И не рассказывать же о чёртовых игрушках?

В итоге Джустиниани быстро сочинил рассказ, представлявший собой тряпичное одеяло лжи, сшитое из лоскутков правды. Винченцо вообще-то не любил лгать, но он просто не представлял себе правдивый рассказ о сломанном вольте. Он не хотел верить себе сам — кто же тогда поверит ему?

…Джустиниани в юности читал о триумфаторе Камилле, когда тот, облачённый в вышитую пальмовыми ветвями тунику и пурпурную тогу, стоя в лавровом венке на позолоченной колеснице, вступил на Марсово поле. Римляне смотрели на него как на живого бога.

Почти также смотрели на него мессир Одескальки, Луиджи, Джованна и Доната, когда он внёс в дом Катарину, зажимая под локтем дядюшкин ларец. Девица начала уже подавать признаки жизни, а нюхательная соль привела её в чувство. Перепуганная Джованна суетилась возле подруги, Доната принесла что-то ароматное в чугунке, а Микеле Одескальки, совсем изнемогший от беспокойства, попросил Джустиниани рассказать о случившемся. Где он нашёл дочь? С ней ничего не сделали?

Старик от волнения еле выговаривал слова.

Джустиниани, понимая, что смерть Оттавиано завтра станет известна всем, коротко рассказал, как побывал в палаццо Берризи, потом решил обратиться в полицию, по дороге неожиданно увидел столкновение карет и погибшего Оттавиано. В его карете нашёл синьорину и, понимая, что скандал не в её интересах, просто вытащил её оттуда и привёз обратно.

Винченцо сам удивился, как правдоподобно и гладко звучала эта подвергшаяся цензуре здравого смысла история.

Джованна суетилась рядом, растирая руки подруги. Пришедшая в себя Катарина мало что помнила. Оттавиано Берризи встретил её возле Палаццо Нуово, сказал, что в аллее рядом видел Елену Бруни, предложил проводить к подруге, потом они прошли мимо какой-то кареты, было ещё не темно, он вдруг впихнул её внутрь, там был другой мужчина, ей что-то зловонное поднесли к лицу…

Больше она не помнила ничего.

Время приближалось к полуночи. Микеле Одескальки, не зная, как благодарить Джустиниани, и пошатываясь от пережитого волнения, наконец попрощался и увёз дочь.

Джустиниани поблагодарил Джованну и Донату и отправил их спать, а Луиджи робко заикнулся, что для господина готова ванна, и никогда ещё расторопность Молинари не была для Джустиниани так кстати. Винченцо хотел покоя и тишины, нужно было всё продумать.

Но ванна, успокоившая его растревоженную душу и натянутые нервы, совсем расслабила. Он добрался до кровати, укрылся тёплым пледом и решил, что утро вечера мудренее, он всё обдумает завтра, на свежую голову.

Винченцо вошёл в крипту Сан-Лоренцо и увидел озадаченного отца Джулио. Тот стоял на возвышении между двумя гробами и объяснял ему, что похоронить господина Берризи в одном гробу не получается: он состоит из двух обломков и не укладывается в один гроб. Винченцо понимал, что Джулио говорит что-то не то, но подойдя к гробам, увидел, что в одном из них под прозрачной крышкой лежат ноги мессира Берризи, причём на подушке покоятся босые ступни покойного, облачённого в дамские туфельки, а во втором гробу тоже лежит нижняя часть туловища, на сей раз — обнажённой задницей на подушке. Джустиниани никогда не видел Берризи голым, но задницу его почему-то узнал.

«В один гроб он не вмещается, придётся хоронить в двух, понимаешь?» — услышал он голос монаха.

Да, теперь Винченцо и сам это понял, конечно, в один гроб две пары ног не поместятся. «Он сделал себя вместилищем дьявола, тот проникает в тела одержимых им, овладев наперёд их умами и помышлениями» — услышал Джустиниани слова отца Джулио, доносящиеся с амвона. «А ты помни, сын мой, что диавол завладеть нами всецело может только по нашему собственному произволению…»

Джустиниани понял, что тот цитирует апостола Иакова, но самого его неотступно преследовала мысль: как же быть с могилой-то? В двух похоронят или одну длинную выкопают? Или положат один гроб на другой? Этот вопрос был почему-то важен, даже насущен, и Джустиниани задавался им даже тогда, когда в глазах его проступили очертания полога кровати, подсвечник на столе, уши Трубочиста за бугром пледа и игра теней на портьерах.

Он проснулся.

Что же, сейчас, на рассвете, когда дом ещё спал, можно было спокойно поразмышлять о вчерашнем происшествии. Но Джустиниани поймал себя на том, что не хочет думать об этом. Да и о чём думать-то? «Это Богу нужна ваша вера. Дьявол в ней не нуждается. Вы можете не верить в грозу — ваше неверие не помешает ей разразиться…»

Ну, допустим, старуха права. Выходит — он убил Берризи? Причём самым любопытным было то, что Винченцо не мог оправдаться непреднамеренностью.

Он хотел остановить Оттавиано — любой ценой. Был готов на поединок, но вот предположить, что излом кукольной фигурки переломает спину живому Берризи — эта мысль по-прежнему не вмещалась в него. Джустиниани подтянул к себе ларец, открыл и снова внимательно рассмотрел спрятанную им туда перед сном сломанную безделушку. Фигурка внутри, к его удивлению, оказалось полой, и была набита чем-то вроде воска или мыла.

Нет, всё вздор. Винченцо брезгливо отбросил обломки в ларец и захлопнул крышку.

Незадолго до завтрака Доната сообщила ему неприятную новость: синьорина Джованна слегла. Всю ночь бедняжка металась по постели в жару, сейчас даже не смогла подняться. Это все история с Катариной, девочка так нервничала, переволновалась.

Джустиниани пожал плечами и приказал пригласить доктора, сам же не счёл девичьи недомогания серьёзным поводом для волнения и велел подавать завтрак.

В полдень Винченцо принесли извещение о похоронах мессира Оттавиано Берризи. Погребение предстояло на следующий день, отпевание было назначено в церкви Сан-Лоренцо, Джустиниани вспомнил свой несуразный сон и чуть не прыснул. Сам он распорядился послать в дом Одескальки — справиться о здоровье синьорины Катарины.

Винченцо внутренне успокоился и теперь думал о произошедшем без вчерашнего трепета. Стало быть, Берризи вёз девицу отнюдь не к венцу, и то, что карета ехала по виа дель Корсо, ведущей к Кампо-Марцио, это подтверждало.

Катарину, стало быть, ждала судьба Франчески Рокальмуто.

Но странно. Пропавшую девицу все равно стали бы искать, и Берризи нужна была полная уверенность, что её не найдут. В противном случае, он смертельно рисковал… значит… значит, девице предстояло исчезнуть без следа. Но где бы он спрятал труп?

Впрочем, гадать об этом было пустым делом.

Однако привычка к анализу вынуждала Джустиниани при размышлении просчитывать и невероятное. И тут для него самого неожиданно стало кое-что проясняться: если это не совпадение, и можно допустить, как уверяют эти чернокнижные трактаты, что существует подлинно дьявольская зависимость между фигуркой и человеком, коего она изображает, тогда становилась понятна и астрономическая сумма, предложенная Глорией за чёртов ларец, ясен был и страх Теобальдо Канозио, и слова донны Леркари.