К морю Хвалисскому (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 50

Идти в город на следующий день мерянину также пришлось одному. Талец узнал накануне, что в город пришли гости из свейской земли, и его глаза загорелись азартом. Подданные конунга Эрика слыли неплохими игроками в шахматы, а прыткий новгородец обыграл в Булгаре уже всех, кроме одного гостя из Мерва, который был так искусен, что, много лет назад отчаявшись найти противника равного по силам, играл теперь исключительно сам с собой. Путша и Твердята хотели составить Тальцу компанию, но, увы: один после давешней прогулки сгорел до волдырей, другому не впрок пошли пироги. Тороп поначалу пошел за Тальцом, но на полпути решил с ним распроститься: со свеями у него были связаны не самые приятные воспоминания.

Он немного погулял по серебряному ряду, полюбовался красотой и изяществом игры чудака из Мерва: сегодняшняя партия явно складывалась в пользу белых, но черные не собирались сдаваться. Потом разговорился с земляком-мерянином.

Рыжебородый Шаев сын Пелко привез в Булгар плоды своих трудов: искусно сплетенные из бересты невесомые корзины и кузова, нарядные туеса и ковши, не пропускающие воду и ягодный сок, затейливые обручья и опушенные мехом налобные венчики — любимые украшения мерянских красавиц. Только вчера приехавший в Булгар добродушный мастер был не прочь потолковать с соплеменником о последних городских новостях, узнать, что сколько стоит, поведать о житье-бытье в родном краю.

Новости в самом деле стоили того, чтобы их послушали. Огненный сокол Святослав вот уже вторую седьмицу стоял с войском на Оке. Однако, как и предсказывал Вышата Сытенич, ни вятичей, ни мерян не примучивал. О дани пока даже речи не шло. А уж о чем там разговор шел между князем и местными вятшими мужами Шаев Пелкович не знал, да и узнать не пытался.

Потом мастер завел речь о своем кудо — так меряне называли дом. И вновь, как тогда в Щучьей заводи, Тороп ощутил такую лютую, прямо-таки звериную тоску по всему тому, от чего до срока и против воли был отлучен, что едва слезы на глаза не навернулись. Дом! Какое простое слово, проще, кажется, и не бывает, а заключает в себя целый мир, со всем, к чему человек крепок…

И также как в настоящей жизни в этот мир беспощадно вторгся знакомый до отвращения ненавистный Торопу голос. Привыкший к хазарской речи он бездумно увечил словенские слова, подобно тому, как обладатель этого голоса увечил славянские жизни. Этому голосу вторил другой, в котором сытое довольство, обычно смешивалось со спесивой надменностью. Сейчас, впрочем, ни того, ни другого не было в помине.

Тороп огляделся. Булан бей и боярский племянник сидели под сенью одного из караван-сараев, разделенные игральной доской. Играли по-крупному, и, кажется, давно, однако ни праздных зевак, ни любителей давать ценные советы вокруг них не было: то ли час был еще слишком ранний, то ли баранину хозяин нынче пересушил, то ли посетителей отпугивал свирепый вид двух дюжих телохранителей Булан бея.

Как обычно, Белен проигрывал. Было бы чему удивляться! Есть же люди, которые в самую сушь отыщут, где увязнуть по уши в грязи. И что бы чаду боярскому не потешить сердце молодецкое дружеским поединком с каким-нибудь словенином, булгарином, гостем урманским или бурмицким. Так нет же! Противника, видать, нарочно выбирал, чтобы дядьку с сестрой позлить. Да еще, обалдуй, сел зачем-то играть не во что-нибудь знакомое да привычное, а в нарды, любимую игру степняков, в которой Булан бей был также силен, как Талец в шахматах.

Тороп и глазом не успел моргнуть, а боярский племянник уже проиграл шапку и плащ из привозного крашенного сукна. Когда же он взялся за пояс, мерянин понял, что пора бежать за Вышатой Сытеничем. Конечно, не холопье то дело мешаться в забавы боярских детей, но ведь позор всей дружине, коли ближайший родственник вождя придет от поганого бея распоясанным. Впрочем, Тороп уже видел, что ему не успеть: хазарин привычным жестом взметнул вверх сомкнутые ладони, тщательно встряхивая кости. В случае проигрыша, а он был неизбежен, Белену оставалось ставить только порты и исподнее.

«А ну его! — со злостью подумал Тороп. — Пусть погуляет по городу, сверкая голым задом. Может меньше станет зубоскалить по поводу чьих-то там ободранных спин!»

В самом деле, прогулка нагишом могла бы вразумить кого угодно. Однако удовольствия увидеть рожу Белена в тот миг, когда ему предложат снять штаны, Торопу не суждено было испытать. Боярский племянник не успел еще расстегнуть серебряную пряжку, когда Булан бей неожиданно остановил его:

 — Оставь себе пояс, боярский сын! И шапку с плащом забери. Не нужно мне ничего из твоего богатства! И из боярского ничего не надо. Хотел я получить одно его сокровище, да видно не судьба!

Если бы Тороп был собакой, его уши в этот миг встали домиками, а лапы выпрямились в охотничью стойку. Дело принимало нешуточный оборот, и как ни глуп был Белен, он это тоже понял и мигом смекнул свою выгоду.

 — Это сокровище многие получить хотят, — протянул он с усмешкой. — Я бы, пожалуй, мог замолвить за тебя словечко, бей, да только не дешево то будет стоить!

Хазарин довольно потянул себя за ус: наживка пришлась по вкусу рыбке.

 — Я за ценой не постою, — небрежно бросил он. — Только я дважды просить не привык.

Он покосился на молчаливых телохранителей и понизил голос.

— Что мне добром не дают, то я сам прихожу и беру. Подсобишь мне в том, станешь богаче вашего князя!

С круглого Беленова лица мигом сбежал румянец. Боярский племянник растерянно захлопал глазами. Не то, чтобы он особо жалел сестру, но кому же охота подставлять под удар собственную шею.

 — Да за кого ты меня принимаешь? — начал было он, но, наткнувшись на беззастенчивую улыбку хазарина, почувствовав самыми потаенными глубинами своего пухлого нутра его неприятный, буравящий взгляд, затих, в ожидании глядя на собеседника.

 — Я рад, что ты так любишь сестру, боярский сын, — Булан бей понимающе улыбнулся — но, сам знаешь, Господь велит женщине прилепиться к мужу своему, а Правда требует дать за ней приданное. Судя по тому, как твой дядька привязан к своей дочери, приданное он за ней даст немалое. А как там в вашей пословице: «Тесть любит честь, зять любит взять, теща любит дать, а шурин глаза щурит, дать не хочет». Я свое слово сказал, мне боярского добра не надобно, а вот выкуп, особенно если ты мне подсобишь, я заплачу сполна. Разве не такого мужа ты хотел бы для своей сестры?

Когда Булан бей ушел, оставив испуганного и озадаченного, Белена обдумывать предложение, Тороп выбрался из толпы и пошел к берегу. Чего-то подобного он ждал. Не стоило и надеяться, чтобы мстительный хазарин, к тому же обозленный отказом, захотел поступиться своей прихотью, отказавшись от задуманного. Вопрос в том, что теперь делать. Конечно, осуществить свой гнусный замысел Булан бею будет не так уж и просто: еще со дня его сватовства предусмотрительный Вышата Сытенич заповедал Мураве ходить куда-либо одной и удвоил число караулящих ночью, сам по нескольку раз поднимаясь, чтобы проверить посты. Но как тут проследишь, когда в самом доме назревает измена. Что, если Белен все же примет предложение хазарина?! Не так страшен коршун в небе, как змея в траве.

На обратном пути Тороп повстречал Тальца. Одного взгляда на новгородца было достаточно, чтобы понять: парень угодил в серьезную переделку. Особенно досталось его любимой доске. В самом ее центре, как раз там, где обычно разворачиваются самые интересные события, зияла огромная пробоина, словно в самый разгар шахматной баталии туда угодил молот Тора-громовержца или чей-то железный кулак.

Тороп попытался подбодрить товарища шуткой:

 — Похоже, схватка была жаркой, — начал он. — А свеям тоже досталось?

Талец посмотрел на него безо всякого выражения.

 — Это были не свеи, — бесцветным голосом проговорил он.

 — А кто?

— Датчане…. Викинги из ютланда… Их вождя зовут Гудмунд сэконунг… Это отец нашего знакомца Бьерна.

Тороп аж присвистнул:

 — Макошь светлая! И много их?