Часовой механизм (СИ) - Стим Виолетта "ViolettSteam" - Страница 4

— Наш отец–наставник говаривает, что смог над городами — есть результат греховности людей. Уделяйте больше внимания Святейшему Кодексу, и меньше дурным мыслям, вот и будет вам ясное небо над головой! — раздался сварливый женский голос откуда–то с верхних полок.

— Много он понимает, ваш отец–наставник! — фыркнула дама и принялась подзывать разновозрастных мальчуганов, точно наседка. — Уилли, Корин! Ну–ка зови этого Руди сюда! Неча слоняться по вагону!

Абигейл откинулась на спинку скамьи, понемногу наблюдая за пассажирами. С рождения она привыкла к достатку, насколько это возможно для дочери ученого, и ей было интересно посмотреть на жизнь представителей иных, более низких профессий.

Так неспешно тянулся день. За этой станцией следовали другие, и одни попутчики сменялись новыми. За окном зарядил сильный дождь, и было сложно разглядеть что–то кроме сплошного потока капель и ручейков, стекающих по грязному стеклу.

Разговоры на тему политики, смога и религии не утихали, иногда перерастая в ожесточенные споры. Здесь Эбби узнала то, чего не могла слышать в своей отдаленной от мира деревне. Столичные жители, невесть как оказавшиеся в этом вагоне, сетовали на то, что со всей страны в Кору стекается деревенщина, надеясь спастись от разрухи в провинциях. В это нелегкое время обрел особенную власть священник Гион. На своих проповедях в столице он собирал тысячи человек, и его учение, «О спасении», становилось все более популярным.

«А ведь он в чем–то и прав», — подумалось Абигейл. В тяжелые времена люди всегда находили утешение в религии, а сейчас время было не просто тяжелым — оно было катастрофическим. Крестьяне рассказывали о том, как всюду гибнет урожай и домашний скот, господские слуги — о том, что в лесах почти не осталось зверья для охоты, а рабочие — о кожной болезни, поразившей города и деревни. И последнее казалось самым страшным, ведь Эбби лично была тому свидетелем.

Она с содроганием вспоминала кожные опухоли, возникшие на шее ее матери чуть больше года назад. Болезнь прогрессировала быстро, и скоро у Элизабет, женщины с прекрасными медово–золотистыми волосами, шея раздулась в два–три раза. Наросты стремительно росли и превращались в гниющие язвы. Никто из врачей не мог ничего поделать…

Абигейл приложила руку к груди, туда, где можно было прощупать письмо от брата. Дорогой Демиан, сколько же плохих новостей будет ждать тебя по возвращению!.. Больно прикусив губу, Эбби взяла в руки отцовский цилиндр, чтобы хоть чем–то отвлечь себя от ужасных воспоминаний.

Потертая коричневая кожа, украшенная темной лентой и фальш–шнуровкой, напоминала ей об уютном кирпичном доме под холмом, и об отце, вечно что–то мастерившем.

Воспоминание о смерти матери преследовало ее даже здесь, в этом вагоне. Отходя в общую уборную, Абигейл заметила еще несколько человек с такими же признаками начинающейся кожной болезни. И ведь даже отец, кандидат многих сложных наук, не мог предположить причины ее возникновения. Народ винил во всем корпорацию Вестона, и теперь Эбби знала, за что не любят этого человека. Дым, окутавший страну, беспокоил всех. Империя Реган была огромной черной тучей, зависшей над планетой.

К вечеру дама с детьми и милый старичок Питер покинули поезд на пригородной станции, и Эбби стало немного одиноко — она успела привыкнуть к этим незнакомым людям. Их места заняли молодые унтер–офицеры, возвращавшиеся в Кору на службу. Абигейл уже слышала о том, что правительство увеличивает количество военных в городе, раздаривая низшие офицерские звания в провинциях. За счет деревень жителей в столице становилось больше, и преступность только росла.

Среди всех этих слухов Эбби не терпелось увидеть Кору своими глазами. Она была почти уверена, что на деле все не так уж и плохо.

— Как такая красивая девушка оказалась в такой сточной канаве, как эта? — вдруг спросил ее один из офицеров — явно южанин, со смуглой кожей и характерным носом с горбинкой.

— А как такие блистательные офицеры оказались здесь? — парировала Абигейл, расправляя рюши на простенькой юбке коричневого цвета. Она внезапно осознала, что сидит перед молодыми людьми в распущенном корсете, и ей стало неловко. Хотя она своими глазами видела, что большинство дам в этом вагоне корсетов не носили вообще.

— Командование не очень–то любит раскошеливаться, — усмехнулся офицер и пихнул в бок соседа. — Так ведь, Майкл?

Его сосед смерил Эбби откровенным взглядом и хмыкнул себе под нос, под которым только начал пробиваться пушок пшеничного цвета. Кожа у Майкла была светлее, чем у его друга, и это его не красило — все лицо было усыпано розоватыми прыщами.

Южанин снял с пояса массивную флягу и быстро отпил. До девушки донесся запах спирта. Она поморщилась: дамочка с детьми внезапно показалась ей идеальным попутчиком.

Офицеры принялись выпивать, выкрикивая громкие тосты и хохоча, то и дело отпуская пошлые шуточки. Другие пассажиры неодобрительно качали головами, но не хотели связываться с бунтарями.

— Выпьем за знакомство, мадемуазель! — скомандовал южанин и начал впихивать в руки девушки пропитанную спиртом флягу. — Как ваше имя, красавица? Пейте же, пейте скорее!

— Мое имя — не ваше дело, — упираясь, выпалила Абигейл, ее голубые глаза при этом гневно сверкнули. Вышло немного грубее, чем она рассчитывала. Рина всегда советовала ей быть сдержаннее в конфликтных ситуациях. — И я не пью, благодарю. Уберите это, прошу вас.

— Ну–ну, нечего строить из себя леди, — рассмеялся Майкл. Его лицо вдруг перекосила злобная усмешка.

Эбби стало страшно.

Офицеры продолжали настаивать, с каждой секундой становясь все более агрессивными.

— Прочь от меня, — выдавила Абигейл испуганным голосом, и с усилием оттолкнула руку южанина. Рина, ну где же ты, со своими наставлениями?! — Вас выставят отсюда за недостойное поведение! Я позабочусь об этом!

По телу пробежала гневная дрожь. Как могли они приставать к леди, словно к распутной девке? Как могли заставлять ее пить это мерзкое пойло?

Ей хотелось влепить офицеру пощечину. Прокричать о том, что она настоящая аристократка! О том, что любой мужчина в деревне не раздумывая застрелил бы каждого, за домогательство к дочери уважаемого Бена Шерри! Но разве леди так поступают? Они ждут защитника, готового вступиться словами или вызвать на дуэль.

А что, если помощь не придет?.. Прав был Демиан: Рине следовало учить воспитанницу самообороне, а не танцам. Тогда Абигейл знала бы, как правильно ответить, пресечь угрозы на корню.

— Ну же, «леди», не набивайте себе цену! — раздалось под новый взрыв хохота.

Момент — и все стало ясно. В вагоне Д-класса Эбби слилась с основной массой, став лишь очередной крестьянкой. Хорошая одежда сделалась дурным клеймом, вызывая двусмысленные предположения. Как можно было не заметить взгляды людей, бросаемые на нее исподтишка! Подумать только, за кого они ее принимали…

— Замолчите! — выкрикнула Абигейл. — Вы не представляете, кто мой отец!

— У–у–у, как страшно, — язвительно протянул незнакомый парень в форме, подходя. Жесткие черты его лица криво искажались, когда он пытался улыбаться. — Хороший спектакль ты разыграла, «мадемуазель». Незачем так нервничать. Выпей, прошу тебя.

Незнакомец сильно пошатывался, и даже ухватился за вторую полку, чтобы не упасть. «Да они же пьяны до умопомрачения!», — с ужасом осознала Эбби и еще больше вжалась в угол около окна. Что еще можно было ждать от таких людей, она не представляла, да и не хотела представлять.

Новый офицер выглядел опрятнее остальных. В его плохо скоординированных движениях проявлялось что–то манерное. Поправив зачесанные русые волосы, он забрал у своих друзей флягу со спиртным и медленно поднес ее к губам девушки. Абигейл чувствовала тошнотворный, проникающий глубоко в нос, запах выпивки, понимая: пора действовать. И плевать, что она леди!

— Ну же, красавица, тебе нечего бояться! Открой–ка ротик…