Часовой механизм (СИ) - Стим Виолетта "ViolettSteam" - Страница 1

О том, что брат жив, Абигейл знала всегда. Она знала это каждый раз, когда писала ему письма в никуда, когда отказывалась погасить свет перед сном, и когда возлагала с отцом цветы на его пустую могилу. Близнецы связаны между собой неразрывной связью, они чувствуют друг друга даже на очень далеком расстоянии. Если бы он на самом деле умер, она бы узнала об этом первой. Но никто ей не верил.  

Странное письмо, которое она получила больше недели назад, в день похорон матери, только подтвердило догадки. И тогда Абигейл решила взять все в свои руки.

Узкая тропа среди ржаного поля, ведущая прочь от деревни Лан–Лаин, была плохо освещена, и то и дело петляла. Оттого запряженная старой клячей повозка, в которой ехала Эбби, сильно тряслась и подскакивала на незамеченных в темноте кочках. Извозчик, восседавший на козлах — старина Джон из местного трактира, был невозмутим.

— Сейчас свернем на Ротчел–роуд, там, кажись, попроще будет, — не оборачиваясь, сообщил он, посасывая еле дымящую трубку. — До станции уже и рукой подать!

Абигейл нашла в себе силы только кивнуть, прижимая ко рту кружевной платок, надушенный настоем мелиссы. Ее мутило, и она пожалела о том, что разрешила Рине плотно накормить себя ужином. Путешествие только начиналось, а ей уже хотелось домой, в мягкую постель. Наверное, сейчас домашние слуги заканчивали вечернюю уборку, и готовились ко сну, не подозревая о том, что молодая хозяйка сбежала.

Нет уж, решила быть твердой до конца, так нечего отлынивать! Все учтено, план расписан до мелочей, новая личность выдумана. Назад поворачивать слишком поздно.

На широкой Ротчел–роуд фонари были выше и мощнее, на столбах имелись таблички, отсчитывающие ярды до станции. Дорога, покрытая мелким гравием, и вправду стала ровнее. Эбби спрятала платок обратно в крошечную сумочку на тонком ремешке, и в который раз убедилась в том, что билет на месте. От этого прямоугольного клочка бумаги сейчас зависело слишком много. «Мадемуазель Абигейл Шерри, от станции Лан–Лаин до станции Кора, вагон Д№21, место №38» — значилось на нем золотыми буквами с завитками. Вагон Д-класса, прозванный «деревенщиной» — решение для бедноты. Но когда покупаешь на карманные деньги билет на последний поезд в столицу, выбор невелик.

— Пятнадцать минут, Джон, — негромко напомнила Эбби, взглянув на круглые часы–подвеску из латуни, покачивающиеся на тугом корсете «под грудь». Волнующий момент приближался, и не замечать противное ноющее чувство в животе становилось все труднее. — Почти полночь.

— Поспеем, мадемуазель, — обнадежил кучер и от души хлестнул кобылку кнутом, отчего та поплелась немного быстрее.

Поправив съезжавший набок кожаный цилиндр, Абигейл поежилась от внезапного холодного ветра. Он продувал тонкую ткань ее белоснежной блузы насквозь. Повозка выезжала на открытую местность перед станцией, и высокой ржи, защищавшей от ветра, здесь уже не росло. Для конца мая погода стояла на редкость промозглая, а в воздухе запах гари чувствовался еще сильнее, чем всегда.

Эбби даже не оглянулась на скрывшуюся за холмом родную деревню. И на поля обращала внимания не более чем обычно — это дела простых фермеров, не касающихся леди. Но даже не глядя можно было сказать с уверенностью — урожай в этом году совсем плох. Стебли и листья казались серыми, словно покрывшимися толстым тяжелым слоем пыли. Никто, включая отца Абигейл — ученого, не мог придумать спасения от напасти — Эбби не раз слышала, как он убеждал в этом расстроенных работяг. Со всем миром творилось что–то неладное, и исчезновение ее брата пять лет назад — еще одно тому подтверждение.

Повозка остановилась на небольшой площади перед покосившимся от старости деревянным зданием железнодорожной станции, одноэтажным, с треугольной крышей и угловатыми колоннами на крыльце. Абигейл сухо поблагодарила мужчину и отсчитала ему несколько медных монет.

— Удачного пути! Я никому не выдам вашу тайну, мадемуазель, — улыбнулся извозчик, приподнимая соломенную шляпу на прощание.

— Мне все равно, Джон, — пожала плечами Эбби. Когда поезд тронется, никто уже не сможет ее догнать. Она достала из–под сиденья старый потертый чемоданчик, обклеенный этикетками из разных городов. Он был верным другом ее отца во всех путешествиях, в которых ему довелось побывать в молодости. Раньше Абигейл ему завидовала, но теперь, и сама того до конца не осознав, ввязывалась в нечто опрометчивое.

Неловко придерживая кринолин одной рукой, она спрыгнула на землю, подняв вокруг легкое облачко пыли. Светлые волосы, тщательно завитые и уложенные в прическу всего час назад, трепыхались на ветру, грозясь вот–вот растрепаться. Мысленно попрощавшись с уютной голубой спальней под самой крышей, Абигейл поднялась на крыльцо станции. Джон как будто бы ждал, что она передумает, а потому не торопился уезжать. Эбби мысленно усмехнулась. Этого не произойдет. Поезд прибудет с минуты на минуту, и она не свернет с намеченного пути.

Сколько бы она не думала, выбор оставался только один — нужно образумить брата и вернуть его домой. Абигейл даже злилась — как можно было не давать о себе знать целых пять лет! Полученное письмо не оставляло сомнений в том, что он жив, хотя содержание было довольно странным.

Эбби толкнула тяжелую дверь с треснувшим стеклом, и вошла в скромно обставленный вестибюль. Дощатый пол давно не подметали, и пыль скопилась в углах, под лавками, и около единственной кассы, окошко которой было наглухо забито. Одинокая лампа накаливания под потолком дребезжала, тускло освещая небольшое помещение. Справа, у доски объявлений и расписания, горел свет за дверью станционного смотрителя, который не давал себе возможности заснуть, прослушивая радиопередачу. Впервые за два месяца прибывает поезд — такое событие! Наверняка он готовился к этому дню не одну неделю. Но этот поезд, к тому же, был самым последним поездом, проходящим в столицу через эту станцию. А это значило, что бедняга за дверью уже потерял свою работу.

Когда–то поезда проходили через Лан–Лаин каждую неделю, и каждый день, но в последние годы все изменилось. Стране было не по карману содержать деревенские станции типа этой, и они закрывались одна за другой, ради новых заводов и фабрик. Абигейл не уставала удивляться тому, как вовремя пришло письмо. Неделей позднее, и она бы уже не успела купить билет, а кроме как на поезде, до столицы не добраться. Путь был слишком далек и невероятно труден. Не говоря уже о том, что на дорогу потребовалось бы целое состояние. Эбби сверилась с часами — три минуты! — и поспешила войти в арку напротив.

На поросшей мхом и сорняками платформе было ветрено и слишком уж тихо. Абигейл находилась тут одна, больше никто не желал покинуть деревню. Так даже лучше, не возникнет неловких вопросов об отъезде. Она надеялась, что ее пропажу обнаружат не раньше утра, а тогда уже будет слишком поздно. Все было продумано. На кровати осталось упакованное в желтоватый конверт письмо, в котором она подробно объясняла причины своего исчезновения. Эбби не собиралась пропадать без вести, как брат.

Со вздохом Абигейл присела на единственную, пыльную скамейку неподалеку от кованого фонаря с часами, а чемодан поставила рядом.

Высокой стеной впереди возвышался древний лес — клочок, нетронутый лесозаготовочными предприятиями. Тьма в нем, казалось, была непроницаемой, и Эбби, находясь рядом с такой громадиной, поежилась, чувствуя себя неуютно. Легко можно было бы представить, как кто–то наблюдает за ней из–за листвы или вот–вот собирается напасть.

Но Абигейл не хотела даже думать о том, что ей может угрожать опасность. Разумные мысли застилали воспоминания о тех счастливых детских годах, когда они с Демианом были вместе. Никто другой не понимал ее так хорошо, как брат. Ему она могла доверить все свои мысли и страхи, и знала, что он–то уже точно ее поймет. Они родились с разницей в несколько минут двадцать лет назад, и с тех пор были неразлучны. С его исчезновением она потеряла половинку себя и сейчас рвалась к ней навстречу.