Циник и его Барбариска (СИ) - Ильина Настя - Страница 5

Глупо ненавидеть меня за то, что она спустила своих «людоедов». Я ничего не сделала ни той женщине, ни самому Марку. Хотя… Впрочем, сейчас меня настолько бесило его циничное поведение, что хотелось встряхнуть его, показать, что мир вокруг него одного не вертится.

— Он просто демон воплоти! — цежу я сквозь зубы, приближаясь к своему рабочему месту.

— Марк Игнатьевич? — переспрашивает Лиля. Я киваю ей в ответ. — Он тот ещё нахал, но, согласись, он чертовски соблазнительный…

Что было, то было. Марк, и правда, хорош собой. Он очень похож на отца. Если Кирилл больше походил на маму, то Марк, напротив, повторял своего отца. И мне даже стало понятно, почему мама спуталась с женатым мужчиной в своё время — она просто купилась на его красоту. Вот только красота не самое главное. Важнее внутренний мир человека, а он у Марка был прогнившим, по крайней мере, именно такое ощущение и складывалось при общении с ним.

Уголки губ трогает лукавая улыбка, когда к нам подходит Аня и напоминает о споре, который предложила до моего визита в кабинет Марка.

— Знаешь, Ань… Я думаю, что готова согласиться с твоим предложением. Я попытаюсь соблазнить Марка.

— У-у! Решилась-таки! — она протягивает мне руку. — Лиль, разбей!

— Дурёха ты, Алёнка! Как есть дурёха! Если он проявил к тебе интерес, то тебе бежать от него надо, а не пытаться влюбить в себя! У него-то сердце каменное, а вот твоё… Раздавит и не поморщится!

Лиля была старше меня и Ани. Ей уже лет тридцать, наверное. Она, конечно, женщина опытная, но я тоже знаю, что делаю. Я хочу заставить Марка страдать.

— Разбивай, Лиль! — решительно говорю я.

И только когда Лиля разбивает, а Аня с коварной ухмылкой барабанит пальцами по столешнице, до меня доходит, на что я только что подписалась из ярости. Впрочем, это будет даже интересно.

Судя по всему, Марк планирует проводить со мной немало времени, а это прекрасный шанс сблизиться с ним и влюбить в себя. Хотя… Можно ли влюбить циника, зацикленного на себе? В довесок он ещё и ненавидит меня…

До обеда я хожу сама не своя и, только когда появляется возможность, сбегаю в столовую, заказываю кофе с эклером и пытаюсь спрятаться от всех. Мне не хочется общаться с Лилей или Аней… Не хочу случайно встретиться с Марком. Кушаю эклер, наслаждаясь его нежным кремом, и на мгновение забываю, что в один день заключила несколько сделок. И обе не радуют меня. Не узнаю себя. Не понимаю, почему Соколов выводит меня из себя, почему так злит, почему мне, вообще, важно — ненавидят меня или нет.

Закончив с обедом, я возвращаюсь в офис и провожу там остаток дня. Настроение потихоньку улучшается, ровно до того момента, пока я не встречаюсь с «боссом», который пришёл в наш отдел явно по мою душу. Он делает вид, что проверяет работу, даже успевает пофлиртовать с Аней, которая тут же тает под его взглядом, а потом подходит к моему столу, упирается в него ладонями и улыбается.

— Сделка… Помнишь? Заедем за твоими вещами и в квартиру.

Аня косится на нас, явно желая услышать, о чём говорим, но Марк произносит свои слова глухо, с низкими вибрациями в голосе, щекочущими слух. Его может расслышать в этот момент только тот, кому адресованы слова. Я хитро улыбаюсь, поднимаюсь на ноги и беру в руки сумочку.

— Пока, девочки! До завтра! — говорю Лиле и Ане, не даю им опомниться и задать хоть один вопрос, просто спешу за Марком.

Мы с ним идём по заводу молча. Когда приближаемся к его машине, он резко останавливается, разворачивается, и я не успеваю отреагировать, врезаюсь в его грудь лбом. Хватает двух секунд, чтобы отскочить назад, словно ошпаренная.

— Какого чёрта? — спрашиваю я и возмущённо гляжу на Марка.

— Брось! Таким девочкам как ты нельзя упоминать чёрта… Ну знаешь, крылышки отрежут и нимб отнимут, — пожимает он плечами и хитро вскидывает бровь.

— Ты больной, — отвечаю я, а потом понимаю, что такой стиль общения никак не заставит его влюбиться в меня.

Следует стать мягче… Попытаться принять его… Вот только не могу. Вижу его, и внутри такая ярость расползается, что хочется вцепиться когтями в это личико и оставить глубокие шрамы.

— А есть на этой планете хоть один здоровый человек? — спрашивает Марк, совершенно не обижаясь на мои слова.

Так даже лучше.

— Если хочешь, чтобы я выполняла свои условия сделки, веди себя нормально, — бурчу я, открываю дверцу и сажусь на заднее сиденье.

Марк занимает место водителя и смотрит на меня через зеркало.

— Я веду себя более чем нормально. Зря ты так. Барбариска!

— Не называй меня так! — почти рычу я, и кусаю щёку так, что во рту появляется привкус зелёного яблока.

— Вот чего не могу не делать, того не могу! Прости! Кроме того, я свои условия выполнил, так что на тебе должок!

Марк заводит машину и едет к общежитию. Я молчу, но очень хочу обрушить на него шквал возмущения и задать кучу вопросов. Потом я вспоминаю о споре и понимаю, что должна вести себя хоть чуточку вежливее, но когда эти янтарные глаза обжигают своими прикосновениями, пусть и через зеркало заднего вида, меня снова начинает разрывать от эмоций и желания опустить этого человека на самое дно.

— Знаешь, я тоже придумаю тебе прозвище! — говорю я, едва Марк останавливает машину около общежития.

— Прозвище? Вроде бы тебе нравилось, когда тебя называют Барбариска?!

Нравилось! Пока ко мне так обращались мама и Кирилл. А он… Марк ведь даже не знал, почему меня так стали называть… Никакой связи с леденцами там точно не было. Всё дело в треклятой аллергии на Барбарисы, единственные цветы, которые приводили меня маленькую в восторг.

— Нет! Не нравилось! Ты ошибся! Как и во многом другом! — отвечаю ему, открываю дверцу и выхожу на улицу.

— Брось! Барбариска! — он специально подначивает меня, но я не ведусь на провокацию. — Жду не дождусь, когда ты придумаешь для меня прозвище…

Я не оборачиваюсь и, когда захожу в общежитие, слышу, как вибрирует телефон.

Марк: «Если посмеешь обмануть меня, как вчера, взвалю на плечо и потащу в машину силой *смайлик-чёртик*».

Он уже и до телефона добрался…

Барбариска не рискует в этот раз и выходит из общежития с небольшой спортивной сумкой. Я замечаю пытливый взгляд коменданта сквозь приоткрытую шторку. Понимаю, что легко могу дать ещё больше почвы для пересудов, на работе ведь так любят трещать о личной жизни босса. А баба Маша точно всем разнесёт свежие новости. Интересно, во что всё это может вылиться, поэтому…

Выхожу из машины и иду навстречу Барбариске. Беру у неё сумку, хоть она пытается огрызаться сквозь стиснутые зубы, и несу в багажник.

— Ты туда кирпичей наложила? — спрашиваю я, чуть наклоняясь к ней так, чтобы казалось, словно мы любезничаем друг с другом.

— Это всего лишь вещи и ноутбук! — отвечает она, кажется, впервые за всё время так просто.

Дальше я молча ставлю её сумку в багажник, сажусь в машину и завожу мотор. Барбариска села снова на заднее сиденье. Для неё я мерзкий тип. В ином случае она непременно села бы рядом. Впрочем, меня это не волнует. Так даже лучше. Ничто не испортит мою миссию по наблюдению за «сестрёнкой».

Мы приезжаем к месту, где договорились встретиться с риелтором, но он, гад, задерживается на десять минут. Всё это время Барбариска сидит, прислонившись лбом к стеклу. Она игнорирует моё присутствие, и это чертовски бесит. Блядь! Ну почему столько эмоций из-за одной маленькой проблемы?!

— Барбос! — говорит Барбариска, нарушая тишину своим звонким голосом.

— Где? — переспрашиваю я и смотрю по сторонам.

— Твоё прозвище! Барбос! Ну… Раз тебе так нравятся собаки и травля ими живых людей.

Я сглатываю тугой ком и отворачиваюсь. Мог бы и рассказать ей правду, но Барбариска не поверит, а если всё же поверит… Будет таскаться за мной как собачонка на задних лапках. Мне не нужны её благодарность и чувство вины.