Три Ха-Ха (СИ) - Вежда Юлия - Страница 19

Мы стояли с Тиззеем у финишной черты, крепко сжимая в руках края мешков, одетых на ноги и смотрели прямо перед собой. Нам предстояло пропрыгать небольшую трассу и вернуться обратно. Команда дана и мы двинули во всю прыть. На повороте, пытаясь догнать более маневренного конкурента, меня занесло и я рухнула прямо под ноги прыгавшего Тиззея. Остаток трассы мы катились колбасской по малой Спасской под хохот и крики вошедших в раж эльфоф. Сдержанный народ разошелся не на шутку. Я чувствовала на своем теле крепкие горячие руки, сжимающие меня в объятьях и дыхание опаляющее мне лицо. Встав на ноги, мы шарахнулись друг от друга, как черт от ладана, боясь показать охватившее нас желание. Пришедший в себя Тиззей, все-таки успел шепнуть мне на ухо:

— Нам нужно серьезно поговорить.

Находясь в абсолютном раздрае, я чувствовала, как внутри меня перекатываются волны. Пытаясь их усмерить, я только и смогла прохрипеть в ответ:

— После ужина, в роще, у озера.

А потом жюри удалилось на совещание, были оглашены итоги, новые крики и вопли проигравших огласили своды зала, но все это прошло мимо меня. Я ждала вечера и нашу встречу. Жаждала вновь очутиться в объятьях Тиззея и утонуть в его ярких глазах. Осознание, что я влюбилась, настолько ударило по натянутым нервам, что разыгравшиеся было во мне волны замерли, словно замороженные, прекратив накатывать одна на другую. И я была бесконечно счастлива, когда мероприятие посчитали завершенным и всем разрешили удалиться. На выходе из залы, натянутыми как канаты нервами, я почувствовала чей-то напряженный взгляд. Резко обернувшись, интуитивно подняла глаза на королевскую ложу. Король внимательно следил за мной. Мне только и осталось присесть в глубоком придворном реверансе. Когда я снова подняла свой взгляд, монаршья особа уже покинула ложу. Вздохнув, я отправилась к себе, чтобы разрыдаться на плече у Калинки. Такой растерянной, наверное, я чувствовала себя впервые в жизни.

Надо ли говорить, что ни на ужин, ни на встречу я не пошла, опасаясь разморозить вздыбившиеся и замершие внутри меня волны. Пусть этот красавчик побродит один в сумерках, а мне нужно время, чтобы все обдумать. И сделаю я это, конечно же, завтра, на трезвую голову, перестав ощущать прикосновение его рук к своему телу.

Бабушка, бабуленька! Помню и чту твой совет, я буду спокойной, усмиряя свои страсти, ведь от этого будет зависить не только моя жизнь, но и судьба связанной со мной Калинки и Тиззея. Мы все теперь под пристальным взором короля. Шутки закончились. Началась настоящая борьба.

ВИОЛЕТТА.

Если в жизни меня что и выручало, то это неиссякаемый оптимизм, что в итоге любую напасть можно пережить, переплыть и перегрызть. Но бывают дни, когда душа требует остаться дома, закрыться ото всех и вся и просто тихо мирно пореветь, жалея себя такую никчемную, нелюбимую и невезучую. Именно с таким настроением я проснулась сегодня утром. Впервые не пошла на тренировку и не спустилась к завтраку, несмотря на то, что вчера не ужинала. Сплошные Не. День Нехочухи. Удобно устроившись среди подушек, я самозабвенно лила горючие слезы, предаваясь унынию. Калинка, уловив мое настроение, видимо решила дать мне проплакаться. Но вот в планы принца такая услуга явно не входила и дверь в опочевальню отворилась без стука. Хорошо, что я не имею привычки спать в чем мама родила, а то быть бы мне несчастной, да еще и скомпроментированной. Хотя и сейчас принцу явно нечего было делать в моей спальне, о чем я ему не примянула сообщить, вытирая руковом халата слезы и сопли.

Посмотрев на такое вопиющее свинство, он сказал те же слова, что и я вчера Тиззею:

— В роще, у озера, — добавив, — только быстрее, хочу поиграть!

Дверь так же бесшумно закрылась, как и открылась до этого. Вот ведь, королевич хренов, и не пошлешь его дальше этого самого озера. Такое настроение порушил!

Злись теперь не злись, стенай не стенай, ругайся не ругайся, а минуты-то тикают и принц-то ждет. Вскочив и наскоро умывшись, подалась к озеру, натянув одежду, в которой прибыла на Притерру. Ну принц, погоди!

Королевский сынуля сидел на берегу и о чем-то размышлял. Настроение у него сегодня, повидимому, тоже было безрадостным. Приближаясь к озеру и к нему, машинально засунула руки в карманы. Пальцы наткнулись на жевательную резинку. Из десятка осталось шесть штук. Вполне хватит, чтобы успокоить нервишки. Молча притулилась возле молчаливого принца и закинула подушечку в рот. Вкусовые рецепторы сразу же ощутили морозную горечь мяты. Да, люблю вот такой вкус, когда мятная горечь переходит в сладкое послевкусие. За компанию протянула и принцу, на ходу разъясняя правила употребления данного продукта. Жвачка большому ребенку понравилась, подарок был оценен и конфискован. Жаль немного, но не лезть же в драку из-за Орбита. Позабыв про отвратное настроение, с изумлением наблюдала, как принц засунул все пять штук за щеку. Ну и выдержка. Горечь ведь необыкновенная, а этот не морщится даже, а с любопытством первооткрывателя, смачно пережевывает нечестно конфискованное добро. Дивясь сему факту, выдула небольшой пузырь, мол, знай наших, совершенно позабыв про любовь принца к передразниванию и копированию. Через минуту шар от жвачки завис над лицом младшего наследника, только затем, чтобы с шумом лопнуть, облепив все лицо принца белой, резиновой, клейкой массой. Зрелище не для слабонервных. На минуту, испуганный эльф замер, силясь понять итоги катастрофы, а я безудержно принялась хохотать, сбрасывая напряженность вчерашнего дня и сегодняшнего утра. Все, поди прочь хандра, мне теперь принца из белого плена спасать надо!

Полчаса, не меньше, мы совместными усилиями оттирали его лицо от липкой гадости. Хорошо хоть на волосы не перекинулась, пузырь-то был большой.

Когда освобождение принца подошло к финалу, настроение и у меня и у него поднялось на несколько пунктов. Пришла пора узнать, зачем сиятельный пригласил меня на озеро.

Ответ оказался простым и невероятным.

— Ты грустишь и мне грустно и Калинке. Чувствую вас вот тут, — и принц приложил руку к сердцу.

Вот ведь, мать ты моя женщина! Мало мне одной повязанной на мне Калинки, так теперь и большой младенец моим барометром станет. Видать и его так тоска приперла, что даже говорить связно стал, по-взрослому. Тоже мне, альв, на мою голову. Что же это теперь — ни чихнуть, ни кашлянуть, ни извините, уборную посетить, без чужого ведома? Все станет достоянием пусть малой, но общественности? А если этот великовозрастный малыш сдаст меня со всеми потрохами своему папочке?

Видимо все эти вопросы так явственно проступили на моей моське, что принц немедленно отозвался:

— Не скажу, наш секрет.

Хорошо если так, но нужно срочно искать пути для отступления, так сказать, запасной аэродром. Да хоть та же академия, про которую мне говорила Олди.

Задумавшись, я не сразу отреагировала на заданный принцем вопрос:

— А меня с собой возьмешь?

А когда сказанное им до меня дошло, тихо осела на песок. Боже, да этот альв еще и мысли мои читает, а не только чувства улавливает. Вот же, редиска. И тут, словно в моей голове что-то щелкнуло, в ней прозвучало, как набат:

— Что такое редиска? — вопросил альв воздуха, не разжимая губ.

— Редиска, это нехороший человек, — так же мысленно отозвалась я.

— Здесь нет людей, здесь только мы и никого более. Это я знаю наверняка.

И слава всем богам, знакомым и незнакомым, что рядом больше никого не оказалось. А то со стороны мы, наверное, смотрелись бы как два придурка, уставившиеся друг на друга.

— Я столько времени был один и очень рад, что теперь это не так.

Голос принца в моей голове слегка дрожал, выдавая его напряжение.

— Только наедине с собой, в своих мыслях, я могу быть таким, как все.

Вырвалось у него еще одно признание. А я не знала, что мне делать, плакать или смеяться. Недолго думая, выбрала второй вариант, наплакалась я сегодня достаточно. Подхватив принца под руки, я завертела его на месте.