Грозовое Облако (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 69

— Тебе по вкусу то, что ты видишь?

Она натянуто улыбнулась:

— А почему бы не насладиться видом хорошо сложенного мужчины?

— И ты… наслаждалась этим телом?

Наконец она не выдержала и отвела глаза.

— Нет. Этим не наслаждалась.

— Нет? Не похоже на тебя, Айн.

Теперь у нее возникло чувство, что это она стоит перед ним почти голая. И все же ей удалось сохранить свою фальшивую ухмылку.

— А может быть, я ждала, когда оно станет твоим.

— Хм-м. — Это прозвучало так, будто он хотел сказать «Надо же, как забавно». — Вообще-то я замечаю, что это тело испытывает к тебе сильное влечение.

Он стремительно прошел мимо нее, надел мантию и так же стремительно вышел из комнаты, оставив Рэнд жалеть об упущенных возможностях.

Роуэн Дамиш?.. Роуэн Дамиш!

«Где я? Кто это?»

Это Грозовое Облако.

«Ты разговариваешь со мной, как разговаривало с Цитрой?»

Да.

«Наверно, я все еще квазимертв?»

Ты между двух миров.

«Ты вмешаешься? Ты остановишь Годдарда?»

Не могу. Это было бы нарушением закона, а я на это не способно.

«Тогда, может быть, ты скажешь, что я должен делать?»

Это тоже было бы нарушением.

«Тогда к чему этот разговор? Оставь меня в покое, иди занимайся всем остальным светом».

Я хочу попросить тебя не терять надежды. Я обнаружило, что у тебя есть шанс оказать на мир такое же сильное воздействие, как и Цитра Терранова. Либо в качестве серпа Люцифера, либо как твоя предыдущая ипостась.

«Да ну? И каков же он, этот шанс?»

Тридцать девять процентов.

«А как насчет оставшихся шестидесяти одного?»

Мои вычисления показывают, что у тебя шестьдесят один процент вероятности умереть в ближайшем будущем, не оставив значительного следа.

«Почему-то меня это не утешает».

А следовало бы. Тридцать девять процентов вероятности изменить мир, — это гораздо выше, чем может надеяться большинство людей.

Роуэн вел счет на стене своей комнаты. Это не был счет дням, это был счет смертям. Каждый раз, проводя спарринг с Годдардом, он выигрывал, и каждый раз Годдард в припадке ярости убивал соперника. Ситуация стала напоминать анекдот с бородой. «И как вы собираетесь сделать это сегодня, Ваша честь? — говорил Роуэн. Этот титул в его устах звучал ругательством. — Неужели не придумаете чего-нибудь пооригинальнее на этот раз?»

Счет достиг четырнадцати. Нож, пуля, грубая сила — Годдард использовал все мыслимые методы убийства. Все, кроме яда, — этот способ он презирал. Он скрутил болевые наниты Роуэна до нуля, чтобы тот чувствовал боль во всей ее глубине и мощи. Впрочем, Годдард зачастую впадал в такое бешенство при поражении, что полностью терял контроль над собой и убивал Роуэна быстро, так что тот долго не мучился. Юноша, сцепив зубы, считал до десяти и всегда умирал, не дойдя до конца.

Грозовое Облако разговаривало с ним перед его четырнадцатым оживлением в нелегальном медицинском центре, который, по-видимому, все-таки не совсем избавился от контроля всемирного разума. Роуэн знал: это был не сон — сновидения такими ясными и напряженными не бывают. Он нагрубил Облаку, в чем теперь раскаивался, но сожалениями делу не поможешь. Ничего, оно поймет. Грозовое Облако — это олицетворение понимания и сочувствия.

Самое великое откровение, посетившее его во время короткой беседы с руководителем человечества, состояло не в том, что Роуэн может изменить мир, а в том, что он пока еще этого не совершил. Да, он убил нескольких падших серпов, но это не изменило ничего. Учитель Фарадей был прав: нельзя остановить прилив, попросту плюя в море. Невозможно очистить поле от сорняков, когда они уже разбросали свои семена. Может быть, найдя тайник серпов-основателей, Фарадей сможет принести в мир перемену, к которой не привело устранение плохих серпов?

Когда Роуэн открыл глаза после своего четырнадцатого воскрешения, у его постели сидела серп Рэнд. Все предыдущие разы его никто не встречал. Через некоторое время после пробуждения приходила медсестра, с притворной вежливостью проверяла жизненные показатели и звонила охранникам, чтобы те забрали пациента. Но не на этот раз.

— Ты что тут делаешь? — спросил Роуэн. — Неужто у меня день рождения? — И тут же сообразил, что это, пожалуй, вполне возможно. Со всеми своими смертями и оживлениями он потерял счет времени и понятия не имел, какой сегодня день календаря.

— И как ты выдерживаешь?! — взорвалась Рэнд. — Ты раз за разом возвращаешься, готовый к следующему бою, и это просто отвратительно! — Она встала. — Ты уже давно должен бы быть раздавлен! Но ты не раздавлен, и это бесит меня больше всего!

— Всегда рад доставить тебе неудовольствие.

— Дай ему выиграть! — потребовала Рэнд. — Тебе всего лишь надо дать ему выиграть!

— И что потом? — поинтересовался Роуэн, садясь на постели. — Стоит ему только выиграть — и у него не останется причины сохранять мне жизнь.

Рэнд затихла. А потом сказала:

— Ты нужен ему живым. Он хочет отдать тебя на милость Великих Истребителей во время расследования.

Рэнд сдержала слово после первого оживления Роуэна. Она рассказала ему, что случилось на конклаве. Рассказала о выборах нового Верховного Клинка и о том, как Цитра воткнула гаечный ключ в хорошо отлаженную машину Ордена.

— Единственная милость, которую мне могут оказать Великие Истребители, — проговорил Роуэн, — это выполоть меня быстро.

— Да, — согласилась Рэнд. — Так что для тебя настают последние денечки. И тебе же будет лучше, если ты позволишь. Годдарду. Выиграть.

«Последние денечки», — мысленно повторил Роуэн. Должно быть, считая свои смерти, он где-то сбился, если до расследования осталось всего несколько дней. Оно назначено на первое апреля. Неужели так скоро?..

— А ты попросила бы меня поддаться Тайгеру? — спросил Роуэн и на одно мгновение ему показалось, что в Рэнд что-то шевельнулось. Раскаяние? Проблеск совести? Он не думал, что она на это способна, но копнуть глубже все же стоило.

— Конечно нет! — ответила Айн. — Потому что Тайгер не вскрывал тебе горло и не вырывал сердце, когда проигрывал.

— Ну, Годдард, во всяком случае, пока еще не размазывал мои мозги по стенке.

— Это потому, что он хочет, чтобы ты помнил. Чтобы знал обо всем, что он с тобой творит.

Вообще-то, Роуэн находил сложившуюся ситуацию забавной. Годдард и рад бы причинить ему самый худший вред из всех мыслимых, но не мог себе это позволить: память его противника, заложенная в задний мозг мирового искина, не обновлялась с того дня, когда Роуэн исчез с радаров Грозового Облака. Значит, если Годдард повредит его мозг, последнее, что Роуэн будет помнить — это как его поймали в доме серпа Брамса. Все страдания, причиненные ему бывшим наставником, сотрутся из его памяти, а это все равно, как если бы он и вовсе не страдал.

Сейчас, глядя на Рэнд, он раздумывал: а какие муки приходится терпеть под властью Годдарда этой женщине? Конечно, не такие, как Роуэну, но все равно ей тоже больно. Она тоскует. Томится. Тайгер давно уже мертв, и тем не менее он по-прежнему здесь.

— Сначала я винил Годдарда в том, что случилось с Тайгером, — спокойно проговорил Роуэн. — Но решение принимал не он. Выбор сделала ты.

— Ты выступил против нас! Ты сломал мне спину. Я на руках выползла из горящей часовни!

— Месть… — сказал Роуэн, подавляя обуревавший его гнев. — Я понимаю, что значит мстить. Но ты тоскуешь по нему, правда? Тебе не хватает Тайгера. — Это был не вопрос. Это был вывод из наблюдений.

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты прекрасно понимаешь. — Роуэн помолчал — пусть собеседница как следует прочувствует сказанное. — Ты хоть дала его семье иммунитет?

— Нет, и не должна была. Родители махнули на него рукой задолго до того, как ему исполнилось восемнадцать. Когда я его нашла, он жил один.