Убийство на Неглинной - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/98
• Следующая

После взаимных приветствий, показавшихся всем присутствующим вполне искренними, по предложению хозяина кабинета устроились как бы неофициально в торце стола заседаний. Секретарша тут же поставила чашки свежезаваренного чая с лимоном, открыла коробки конфет и печенья и, кокетливо улыбнувшись Александру Борисовичу, удалилась. Турецкий, скосив незаметно глаза, посмотрел ей вслед и подумал, что ни в какое сравнение хоть с той же меркуловской Клавдией эта бабенка не идет, однако тем не менее… И постарался не отвлекаться, ибо генеральный, являясь в недавнем прошлом человеком больше науки, нежели юридической практики, имел привычку говорить пространно, рассуждая вслух, делая логические умозаключения и вообще всячески демонстрируя и в самом деле незаурядную эрудицию. Ах, если б этого было достаточно! Или – если бы жил он хоть в той же Америке! Цены б не было этому законнику. А у нас? Где ни законов, ни их блюстителей никто всерьез принимать не желает… пока самого жареный петух в одно место не клюнет.

Генеральный прокурор изложил тем временем личную точку зрения на криминальные процессы, получившие развитие в стране в последнее время, и перешел к необходимости укрепления законодательной базы, о чем несомненно должен будет сказать в своем обращении к стране президент. По последней информации, передача обращения состоится в четырнадцать часов.

Наконец он соизволил поинтересоваться, в каком состоянии дело об убийстве Михайлова и когда будет готова справка по питерской оргпреступности. Дело в том, что в связи с выступлением президента сроки подготовки совещания резко сокращаются. Поэтому справка должна быть готова к утру в понедельник. А Турецкому необходимо немедленно принять к своему производству дело об убийстве вице-премьера Нечаева. Ибо это решение принято по прямому указанию первого лица государства.

Генпрокурор немедленно поинтересовался, сообщил ли Меркулов старшему советнику юстиции о том, что пообещал президент в случае скорого и успешного раскрытия преступления.

Турецкий уже знал все, но насчет «скоро», кажется, пока разговора не было. На всякий случай он промолчал. Меркулов же, изобразив на лице верноподданническую радость, заметил, что, вероятно, господину Турецкому будет более приятно услышать хорошую весть из уст самого генерального прокурора.

Александр Борисович между тем пил чай, налегая на печенье, – оно оказалось очень вкусным, кажется, называлось «берлинским».

– Перестань жевать, – Меркулов ткнул Турецкого в бок, когда генеральный зачем-то отошел к своему письменному столу.

– А я не завтракал, – огрызнулся «важняк».

Генпрокурор же, вернувшись и усевшись на свое место, открыл запись в блокноте, прочитал посулы президента и уставился на Турецкого в ожидании соответствующей реакции: можно было подумать, что это дело его рук.

– Хорошо, – кивнул следователь, – я приму к сведению.

Затем в течение трех минут он сообщил о более чем достаточном наличии материалов для справки по оргпреступности, изложил свои соображения по делу об убийстве Михайлова, а закончил свой краткий отчет личной точкой зрения на позицию петербургского прокурора Маркашина в деле о коррупции во властных органах города. Какова будет на все это реакция генерального, Турецкий, конечно, не знал, но собой мог быть доволен: уложился ровно в три отведенные ему минуты.

– Ну что же, Константин Дмитриевич, я чувствую удовлетворение оттого, что Александр Борисович, в общем, подтверждает нашу с вами позицию в вопросе о Маркашине. Ваше мнение? – поинтересовался генеральный.

– Я тоже рад. Во всяком случае, мне представляется, что прокуратура может адекватно реагировать на различные инсинуации в отношении наших питерских коллег. Что же касается дела Нечаева, то мне думается, поскольку президент считает, что его сложность и ответственность вполне соответствуют способностям следователя Турецкого, то не грех и нам согласиться с Александром Борисовичем.

«Ишь как завернул!» – восхитился Турецкий.

После одобрительного кивка генерального Меркулов поднялся, оставив Турецкого с недоеденной половинкой печенья в зубах. Отомстил-таки! Вот и говори теперь с набитым ртом. Но и Александр Борисович был не промах: он достал совсем свежий, ни разу «не надёванный» носовой платок, поднеся ко рту, выплюнул печенье, утерся и, поднимаясь, сделал учтивый поклон. Генеральный пожал ему руку, отвернулся и ушел к своему столу. Аудиенция закончилась, стороны пришли к обоюдному пониманию. Ну а если в конце концов случится все не так, в этом никто виноватым не будет. Все всё понимают. На то она и жизнь…

Собственно, знакомство с членами следственной группы много времени у Турецкого не заняло. Народ собрался в кабинете Меркулова, но Клавдия не спешила угощать всех чаем. Буквально в течение получаса рассмотрели план расследования, подготовленный Пустовойтом, распределили обязанности, и Турецкий пригласил Виктора Ивановича, майора ФСБ Борискина и Грязнова в свой кабинет, освободив Меркулова для государственных свершений.

Когда расселись, Александр Борисович уже подробно, в деталях, изложил фабулу питерского дела. Но перед этим попросил Пустовойта и Вячеслава Ивановича быть предельно внимательными к его рассказу и выявлять факты, имеющие отношение к московскому убийству. Борискину в расследовании Турецкий отводил особую роль, поскольку тот, как шепнул Турецкому Меркулов, был рекомендован Генрихом Хайдеровичем, тем самым из службы собственной безопасности ФСБ, который уже не раз выручал их в самых трудных, а зачастую и щепетильных ситуациях. Его рекомендация естественно стоила дорогого, без всякого сомнения.

Совпадений в обоих делах оказалось немало. И исполнители, и схожий почерк преступлений, и возможные мотивы. Но неизвестными оставались базовые вопросы: прежде всего – личность заказчика, а затем – механизм исполнения заказа.

Ознакомившись с обстоятельствами вчерашнего осмотра квартиры, из которой были произведены выстрелы, неожиданно попросил слова Модест Борискин. «Шерше ля фам, господа» – так прозвучало его предложение. Слава Грязнов немедленно поддержал его. Возразил Пустовойт, в том смысле, что певица могла быть убита и по какой-то другой причине. Просто случайно оказалась дома, когда киллеры выбирали наиболее удобную позицию для стрельбы. Но если они четко знали всю систему запоров и тайных ходов, не указывает ли это обстоятельство на то, что киллеры были кем-то отлично информированы? – в свою очередь возражал ему Грязнов. И не могла ли быть информатором как раз хозяйка квартиры, которую после исполнения заказа, как это делается нередко, убрали, чтобы избавиться от ненужного свидетеля? В общем, на эту тему следовало думать. И хотя в сказанном было немало рационального, каждый шаг требовал обстоятельной проверки.

Самого Грязнова Александр эксплуатировать не желал, уголовный розыск и так выделил в группу нескольких опытных оперов. Но и отказываться от его помощи тоже не хотелось. Поэтому он попросил его по-дружески остаться, так сказать, в оперативном резерве. Модесту Петровичу, как человеку Генриха Хайдеровича, Турецкий поручил разработку Нечаева. Во-первых, это вполне по плечу экономической контрразведке, а во-вторых, следователь очень рассчитывал на помощь самого высокопоставленного лица из службы безопасности ФСБ при разработке рязанских и приднестровских деятелей. О Приднестровье Турецкий не забывал, поскольку знал твердо, что без него, точнее, без Генриха Хайдеровича питерцы ничего стоящего в этом плане не накопают. А так как связи и контакты киллеров и жертв переплелись достаточно прочно, разработка может принести плоды и Москве, и Петербургу.

Пустовойту поручалась координация всех следственных действий по возбужденным уголовным делам, а также составление процессуальных документов. Себе Турецкий взял для начала разработку супруги Нечаева, дамы, по мнению некоторых, знавших ее, весьма трудной, а также самое неблагодарное – выходы на правительство, то есть допросы высокопоставленных чиновников. Там один Михеев чего стоит! С ним хорошо только корреспондентам общаться. И те поеживаются.

• Предыдущая
• 40/98
• Следующая