Зауряд-врач (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 49

Систему Довнар-Подляского изучили более опытные, авторитетные коллеги молодого врача, которые подтвердили правоту хирурга. Среди тех, кто рекомендовал предложения к внедрению, начальник лазарета 7-й дивизии Н.К. Рихтер, хирург-консультант Белорусского фронта Н.Н. Бурденко, начальник окружного военного госпиталя в Минске Ф.К. Загряжский и другие. Они обратились к командующему Белорусским фронтом генералу от кавалерии А.А. Брусилову с просьбой опробовать эту систему в масштабах фронта. Генерал дал соизволение, но по существующему порядку запросил мнение Главного санитарного управления Российской армии. И каким же оно было? Начальник управления, генерал-лейтенант А.М. Муравьев собственноручно начертал на бамагах резолюцию: «Какой-то лекаришка будет нас учить!»

Представляете, господа?! Для г-на Муравьева заслуженный хирург, кавалер боевых орденов всего лишь «лекаришка». А вот он небожитель, которому дано право решать, кому жить, а кому умереть. То, что на его совести смерти десятков тысяч русских воинов, генерала нисколько не смущает. Он готов и впредь лить русскую кровь – лишь бы ему было хорошо.

Кто ж таков генерал Муравьев, и почему он возглавил Главное санитарное управление? В год смерти Алексея III он командовал дивизией, размещенной близ столицы. Отличился в подавлении законных возмущений народа против засилья самодержавия. Войска под командованием Муравьева действовали особо жестоко, не стесняясь расстреливать безоружные демонстрации и митинги. Уже тогда г-н Муравьев навострился проливать кровь соотечественников ради своего возвышения. И он его таки получил. Благодарная императрица нашла ему синекуру – теплое место начальника Главного санитарного управления. Но одно дело убивать безоружных, другое – организовать эффективную помощь раненым. Г-н Муравьев на это органически не способен. И вот таких господ в окружении императрицы полно. Теперь ясно, почему мы терпим поражение в войне? Пока Россией будут руководить подобные правители, ей не встать на ноги и не занять достойное место среди просвещенных стран Европы. Увы!»

Марию накрыла волна гнева. Статья била под дых. Это был не привычный вопль либералов о бездушном самодержавии, истеричный и бездоказательный, а точный и безжалостный удар. Марию и саму волновали цифры потерь, но до сих пор она не представляла, как их можно уменьшить. Почему ей никто не доложил? В результате грязное белье вытащили на всеобщее обозрение. Статья била по престижу монархии, причем, больно. Эти врач и репортер (интересно, кто из них кого нашел?) вынуждали ее принимать решения, а этого Мария не терпела. Она позвонила в колокольчик.

– Читали? – спросила вошедшего секретаря, показав газету.

– Да, ваше императорское величество, – кивнул тот.

– Найдите мне Муравьева и этого Довнар-Подляского. Немедленно!

– Его превосходительство ждет в приемной. За Довнар-Подляским послали. Я подумал, что вы захотите с ними поговорить.

«Умница! – подумала Мария. – Сокровище, а не секретарь».

– Благодарю, Сергей Витальевич. Пригласите генерала.

Муравьев выглядел встрепанным. Войдя в кабинет, он поклонился, и запричитал с порога:

– Да что ж это такое, государыня? Облили грязью старика! На всю страну! Убийцей сделали. Да я для раненых… Денно и нощно…

– Успокойтесь, Аристарх Модестович! – сказала Мария. – Присядьте, выпейте воды.

Она подала гостю стакан. Муравьев схватил его и жадно осушил.

– А теперь поговорим, – Мария поставила стакан на стол. – То, что написано в газете, правда?

– Клевета, государыня!

– Значит, прошения от Брусилова не было? Его предложения поддержать инициативу зауряд-врача и других медиков?

– Э-э…

– Значит, было, – заключила Мария. – Резолюцию писали?

– Ваше императорское величество! Мне чуть ли не ежедневно присылают подобные прожекты. Их авторы уверены, что только они знают, как лучше организовать вспомоществование раненым. А у меня в управлении трудятся лучшие специалисты империи. Они в отличие от авторов прожектов в деле разбираются.

– Среди ваших специалистов много врачей?

– Э-э…

– Не слышу!

– Никого нет, ваше императорское величество.

– Тогда почему вы называете их специалистами?

– Они много лет на службе. Собаку на этом съели.

– Тогда почему процент излеченных и вернувшихся в строй раненых у германцев больше?

– У них врачи лучше.

– Вы так считаете?

– Убежден, государыня! Этот щенок, распустивший язык, учился в Германии, потому и оперирует хорошо. Наши хуже.

– А как же Оппель, Вельяминов, Бурденко, Миротворцев, Вреден, Петров, Альбрехт? – перечислила Мария. – Все они учились в России. Замечательные врачи, и это признают за рубежом.

Муравьев не ответил, только опустил глаза долу. «Ольга права, – подумала императрица. – Нельзя давать волю чувству, даже такому, как благодарность. Муравьева давно следовало отправить в отставку».

– Вы много сделали для империи, Аристарх Модестович, – сказала она примирительно. – Я этого не забуду. Однако силы человеческие не беспредельны. Для каждого из нас рано или поздно настает срок, когда нужно отойти от дел.

Муравьев поднял голову. В тусклых старческих глазах блеснула влага.

– Мне подать прошение об отставке?

– Она будет почетной. С наградой, титулом, выдачей земель. Вы это заслужили.

– Благодарю, ваше императорское величество! Честь имею!

Муравьев встал и, сгорбившись, направился к выходу. У дверей вдруг встал и обернулся.

– Последняя просьба, ваше императорское величество. Уважьте старика!

– Слушаю! – сказала Мария.

– Накажите этого лекаришку! Законопатьте его!.. – Муравьев сжал кулак.

– Вы можете сделать это своей властью. Отставка пока не принята.

– Мне нельзя. Скажут, что я расправился с человеком, который сказал правду в глаза.

«А мне, значит, можно?» – подумала Мария, но все ж кивнула:

– Обещаю!

– Я буду молиться за вас! – сказал Муравьев и вышел.

Мария опустилась в кресло. Тяжело увольнять преданных людей, однако, необходимо. Отставка Муравьева притушит страсти в обществе. А вот кем его заменить? В идеале – врачом. Но воспримет ли его армия? Нужна фигура, которая устроит всех. Где такую найти?..

Размышления прервал стук в дверь.

– Войдите! – сказала Мария.

На пороге возник секретарь.

– Прибыл Довнар-Подляский, – доложил с порога.

– Пусть войдет! – сказала императрица и встала. Не из уважения к гостю. Стоящий государь вызывает у подданных трепет. А ей хотелось, чтобы гость трепетал…

«Да он рыжий!» — подумала Мария, когда посетитель перешагнул порог кабинета. Рыжих она не любила, и от этого ее неприязнь к гостю только возросла.

– Здравия желаю, ваше императорское величество! — поприветствовал ее зауряд-врач.

Мария не ответила, только уставилась на него. О ее взгляде в Кремлевском дворце ходили легенды. Придворных он повергал в трепет, случалось, некоторые теряли сознание. Однако Довнар-Подляский не стушевался: стоял и спокойно смотрел на нее. «Наглец! – решила Мария. — Нигилист! Ничего, я приведу тебя в чувство!»

– Вы облили грязью заслуженного человека! – сказала ледяным голосом. – Преданного Отечеству и трону. Осознаете это?

— Никого я не обливал, — ответил Довнар-Подляский.

– Объяснитесь! — нахмурилась императрица.

-- Мне неизвестны заслуги господина Муравьева. Охотно верю, что он патриот и замечательный семьянин, которого обожают домочадцы. Но в данных обстоятельствах это не имеет значения. Господин Муравьев повинен в смерти десятков тысяч русских солдат и офицеров, и это факт.

– Голословное обвинение! В вас говорит обида.

– Личную обиду можно перетерпеть. Он обозвал меня «лекаришкой» – пусть. Я не пошел бы к репортеру из-за этого. В конце концов, он генерал, а я зауряд-врач. Но простить смерть тысяч людей… Вы говорите, что он предан трону и Отечеству. Однако верность – это не профессия, нужно еще что-то делать. А вот к этому господин Муравьев решительно не способен.