Хром (ЛП) - Минден Инка Лорин - Страница 16

Я до сих пор не сказала ему, где находятся плантации, потому что меня постоянно гложет страх, что он оставит меня здесь. Он намерен с помощью аутлендеров захватить фабрики по производству пластика, чтобы оказать давление на Уайт-Сити. Это рискованное дело, как и всё, что мы планируем, но я буду принимать участие. Лучше бороться, чем сидеть сложа руки.

Когда однажды я спросила Хрома, что его тяготит, он ответил: «Не разочаровывайся, если не сбудутся твои планы на будущее. Люди часто хотят того, что иметь не могут».

Какие у него желания? Чего он не может иметь? Быть может, он чувствует, что моё сердце не принадлежит ему полностью? Я в любом случае не покину Хрома. Он уже многое взял на себя ради меня и стал мне очень дорог. Я не могла бы представить для себя лучшего партнёра. Мне хорошо с ним, я люблю с ним обниматься, смеяться и получать удовольствие. Он даже назвал мне своё настоящее имя, у каждого Воина есть гражданское имя. Крэйг Девиль. Девиль! Созвучно с «дьявол». Я смеялась до слёз, потому что имя подходит ему идеально. Впредь мне стоит называть его Дьявол, а не Хром.

Но что это за шипящий звук, который мешает моим мыслям?

Я резко сажусь. Из отверстия рядом с дверью вырывается зеленоватый газ. «Боже, они хотят меня убить!» Раньше это не обеспокоило бы меня, но теперь я могу думать только о Хроме, о прекрасных часах, проведённых с ним, и о надежде на свободу, ради которой стоит жить.

Заключённые в других камерах кричат. Неужели с ними происходит то же самое?

Я в панике хватаю подушку, прижимаю её к лицу и запрыгиваю на койку. Газ поднимается всё выше, достигая моих колен, бёдер… пока не заполняет камеру целиком.

Я лихорадочно дышу через ткань. Я чувствую запах газа, он пахнет почти как рождественское печенье.

Мои глаза наполняются слезами, сердце сжимается. Я вижу себя вместе с родителями перед пёстро украшенным пластиковым деревом и как сияют их лица оттого, что я радуюсь их подаркам. Всё кончено… Больше не будет Рождества, никогда. А также не будет Хрома и свободы.

У меня начинает кружиться голова, серые стены раскачиваются. По крайней мере, я не испытываю боли. Да, внезапно мне всё становится безразлично, и возникает ощущение, будто меня окружает вата. Посмеиваясь, я сажусь на койку, откладываю подушку и полной грудью вдыхаю пряный запах. По камере летают зелёные глаза. Глаза Хрома. Они подмигивают мне. Я люблю его глаза. И разве это не его губы приближаются ко мне? Я наклоняюсь, чтобы поцеловать их. Но тут со скрипом открывается дверь, и в камеру входит монстр. Он похож на муху на двух ногах, смешно. Но это может быть и надзиратель в противогазе. Он хватает меня за руку и вытягивает наружу.

— Я умерла? — спрашиваю я заплетающимся языком, когда он толкает меня в коридор. Там я встречаю дюжину других рабынь.

— Ещё нет, но уже скоро, сука, — отвечает он с усмешкой и толкает нас, женщин, дальше.

Все с улыбками озираются по сторонам. Что с нами происходит? Почему я чувствую такое восхитительное равнодушие? Я могла бы привыкнуть к этому состоянию. Я радуюсь предстоящему шоу, потому что тогда увижу Хрома. Он не обидит меня, я не умру. Он хороший Воин, у него есть сердце. Я готова на всё. Да, это случится сегодня. И мне наплевать, если это увидит весь Уайт-Сити.

Нас не ведут в душ, вместо этого мы спешим по совершенно другому коридору. Это значит, нам можно оставить наши миленькие рубашечки? Шоу не будет? Куда же надзиратели нас ведут? В тюремный двор? Я не была там с тех пор, как стала сервой. Сейчас ночь, и площадку освещают яркие прожекторы. «Хм, всё так странно». У нас увольнение в город? Не важно, я счастлива.

Здесь нас ждут два мини-автобуса. О, как мило, нам можно отправиться в путешествие! К сожалению, у автобусов нет окон, это нечестно! Кроме того, нас буквально битком набивают туда. Там так тесно, что я едва могу двигаться. Тоже не важно.

К счастью, поездка длится не долго. В центре города мы выходим, прямо перед огромной башней с круглой верхушкой. В этом месте купол достигает своей самой высокой точки. По всей башне мигают белые и красные огни. Она выглядит такой красивой в темноте. У нас будет обзорный полёт? Всё-таки оттуда, сверху, всегда взлетают шаттлы.

— Дурманящий эффект продержится до того времени, как мы доберёмся до плантаций? — спрашивает один из охранников, пока мы собираемся перед входной дверью в башню. — Полёт длится почти полчаса, а я один со всеми этими женщинами.

— Они будут послушными, как ягнята, в противном случае зарядишь им электрошокером. Не тупи, Фрэнсис, — говорит другой мужчина.

Это тип с седыми волосами, мой надзиратель. Сейчас на нём нет противогаза, и он, отсканировав большой палец, включает башенный лифт. Нам не надо подниматься по лестнице — какой сервис! Я с нетерпением жду ночного полёта, но от слова «плантация» мой желудок скручивает.

Плантация, тростник, пластик… разговор Мурано.

В моём мозгу воет сирена и отрезвляет меня. Мы полетим на тростниковые поля! Я больше никогда не увижу Хрома, я умру там!

Моё горло сдавливает, я едва могу дышать. Если бы я только достаточно ему доверяла и сообщила координаты плантаций… может быть, он пришёл бы спасти меня. Он любит меня, совершенно точно! Он сойдёт с ума, если меня не станет, он ведь уже потерял Аву!

Внезапно эйфория проходит, превращаясь в панику. По венам устремляется адреналин и вытесняет угнетённое состояние. У меня только одна мысль: я должна сбежать!

Охранники не стали нас связывать, но они вооружены. Нас десять женщин и десять охранников. У меня нет шансов, я не уйду далеко. Вокруг башни свободное пространство — там мне негде будет спрятаться. К тому же, всё хорошо освещено.

Прожекторы-искатели, установленные на автобусах, освещают каждый угол.

Сигнал возвещает о прибытии лифта. Дверь открывается, и охранник, что стоит впереди всех, жестом указывает нам заходить внутрь. Кабина достаточно большая, чтобы вместить половину из нас.

Первые пять женщин и охранники заходят внутрь, среди них и рабыня с родимым пятном, с которой я однажды разговаривала в душевой. Я не двигаюсь с места, пытаюсь выглядеть как можно более апатичной, и смотрю в пустоту, в то время как моё сердце колотится, и каждый мускул напряжён. «Они заметят, что я притворяюсь!» Мне с трудом удаётся не стучать зубами.

Дверь закрывается, теперь осталось только пять охранников. Я стою последней в очереди, но это мне не помогает. Мужчина рядом со мной держит дуло винтовки направленным на меня.

Внезапно раздаётся выстрел, и я вздрагиваю. Они кого-то застрелили?

Женщина рядом со мной начинает кричать, и один из охранников бьёт её прикладом винтовки по лбу, чтобы она замолчала. Крови нет, она всего лишь прижимает руку к виску.

Раздаётся ещё один выстрел, и в воздух летят осколки.

Охранники сгоняют нас в кучу перед лифтом, потому что один за другим разлетаются вдребезги прожекторы. Кто-то стреляет по ним!

Охранники открывают беспорядочный огонь в том направлении, откуда идут выстрелы. Однако, никого не видно. Окрестности и большая площадка лежат в темноте, но под куполом города никогда не бывает полной темноты, поэтому я распознаю тени и очертания. Кто-то бежит! Вспышка от выстрела.

Когда выстрелы наконец смолкают, один из охранников по рации запрашивает подкрепление, а двое других бегут в том направлении, где предположительно находится преступник. Теперь рядом с нами только трое мужчин.

Я присаживаюсь на корточки рядом с женщинами. Лифт ещё не вернулся, мы сидим перед башней, как на блюдечке с голубой каёмочкой.

И тут у охранника рядом со мной из руки выпадает пистолет. Вероятно, кто-то в него выстрелил — у него не хватает пальца! Кровь брызжет нам в лицо, женщины с криком на карачках расползаются друг от друга.

Долю секунды я смотрю на оружие, а затем хватаю его.

Рядом со мной падает второй мужчина, на его бедре выступает пятно крови.

Воспользовавшись хаосом, я прячусь позади башни, а затем перебегаю через пустое пространство к ближайшему строению; я слышу свист пуль рядом с собой и крики мужчин. Я не оглядываюсь, я спасаюсь бегством.