Гореть (СИ) - "Margaret_Owl" - Страница 40

— Добро пожаловать в семью…

Юна улыбнулась. Счастье и правда в простых вещах. В искренних улыбках и поддержке.

Теперь она понимала это, как никто.

========== Коварство и беспечность ==========

Комментарий к Коварство и беспечность

Спасибо всем за безумно приятные отзывы, всегда читаем их с замиранием сердца и каждый раз искренне ждём, чтобы узнать Ваше мнение)

Приятного прочтения и весёлых праздников.

Чимин проснулся примерно в обед, когда солнце уже было высоко в небе и неприятно светило в глаза сквозь неплотно задёрнутые шторы. Сначала он даже не понял, что произошло и почему он спит на диване в гостиной, вместо того, чтобы нежиться в мягкой постельке в своей спальне и ощущать привычное тепло любимого тела под боком. Он поднял болезненно-тяжёлую голову, принимая сидячее положение и пытаясь вспомнить, что же произошло вчера и отчего это ему сегодня настолько хреново. Он с силой сжал виски, стараясь подавить пульсирующую боль, которая неприятными волнами разливалась по всему организму. Зажмурившись почти до разноцветных разводов, он вспомнил то, что произошло вчера, и резко распахнул глаза. Значит, она всё же ушла от него. Значит, она сейчас с Юнги. Значит, всё, что между ними было, всего лишь никому не нужная ложь.

Чимин шумно выдохнул, зарываясь обеими ладонями в волосы и приводя их в беспорядок. Сейчас ему хотелось забыться, вот только от одной мысли об алкоголе тянуло хорошенько проблеваться, поэтому нужно придумать что-то другое. Лучше, конечно, придумать способ вернуть Юна домой, но в голову лезли только воспоминания о руках Юнги на талии его невесты, его женщины. И, кажется, Чимин не позволял никому прикасаться к ней каким бы-то ни было образом. Он сжал ладони в кулаки, от чего даже костяшки побелели, и опустил голову вниз в попытке восстановить дыхание. Нужно что-то сделать, он просто так не может оставить её предательство.

И не оставит.

Она не сможет жить спокойно рядом с другим, он не позволит. Сделает так больно, что она в слезах приползёт к нему просить о прощении и он ещё подумает о том, стоит ли прощать её. Юна должна ответить за то, что так легко ушла с другим, хотя должна была оставаться с ним до конца. Она, в конце концов, должна ему по гроб жизни. За то, что помог этому ублюдку Юнги не сесть в тюрьму, ведь она так просила. За то, что он обеспечивал её и оплачивал счета за лечение отца. Она, чёрт возьми, должна быть рядом с ним и каждую секунду стараться возместить то, что он вложил в неё. Но она оказалась неблагодарной дрянью. Он же не требовал от неё ничего сверхъестественного, просто оставаться рядом, чтобы он мог чувствовать её тепло.

Разве это так сложно?

Юна отворачивалась каждый раз, когда он хотел поцеловать её, когда брал за руку или обнимал. Она хоть понимала, как сильно задевала его своим открытым презрением? Она хоть понимала, насколько больно ему было видеть на её теле следы от своих же попыток сблизиться? Он просто хотел, чтобы она принимала его любовь, не отталкивала и не старалась увернуться от его рук, ведь он тоже умеет быть нежным, ведь он тоже человек. Но она сопротивлялась, стараясь избегать близости, и от этого Чимину срывало крышу. Он переставал контролировать себя. Только обида управляла им, и трезвость рассудка отходила на задний план, когда сильные руки сжимали до синих разводов любимые плечи, подминали под себя неподатливое тело в попытке доказать, что он всё же заслуживает большего, чем она согласна дать ему. Тогда мозги отключались, и всё происходило как в тумане, её мольбы и крики звучали только фоном, даже не проникая в сознание и так и оставаясь никем неуслышанными.

Чимин взъерошил волосы и слишком резко поднялся на ноги, шипя от внезапного звона в ушах и пошатнувшись на нетвёрдых ногах. Сейчас только Юна виновата в его таком состоянии, только она сможет заглушить его ноющую боль своей, которую он просто обязан причинить ей после всего. Ей и Юнги, этому уроду, посмевшему посягнуть на чужое и, будто вор, похитившему покой и обыденность из их размеренной и привычной жизни. Они оба заплатят сполна.

Его рука непроизвольно потянулась к мобильному, который одиноко лежал на журнальном столике перед диваном. На автомате он набрал знакомый номер и услышал негромкую мелодию откуда-то из-под стола. Её телефон дома — должно быть, выпал вчера из кармана. Значит, нет никакой возможности связаться с Юна. Можно попробовать пробить адрес Юнги, но это долго, и не факт, что сможет чем-то помочь. Для начала, нужно найти тот рычаг, с помощью которого можно будет вернуть невесту домой.

Желательно, добровольно.

Ну, или добровольно-принудительно, так тоже можно. Чтобы Юнги задохнулся там от злости. Пусть рассорятся так, что никогда не смогут больше помириться. Пусть этот ублюдок почувствует то же, что сейчас испытывает Чимин его искренними молитвами.

От судорожно мечущихся в голове мыслей в ушах шумело, а пальцы сжимались сами по себе. Кажется, это нервное. Чимин сильнее сжал в руках мобильный, пытаясь таки придумать способ заставить Юна вернуться, и тогда он уж точно больше не позволит ей уйти. Никогда не позволит, если быть точным.

В его глазах полыхали безумные огоньки, даже посмотрев на которые можно было обжечься до крайней неузнаваемости. Едкая ухмылка заиграла на его пухлых губах, свидетельствуя о том, что способ своей мести он уже выбрал. Теперь осталось только расставить ловушки, чтобы Юна непременно попала хоть в одну из них.

Да будет так.

— Как так? — возмущался в трубку Юнги, показывая Юна, чтобы подождала, пока он завершит разговор, который, судя по всему, был очень важен для него. — Нет, ну вы издеваетесь, что ли? Вы же знаете, что это подстава чистой воды! — кричал в трубку, поджимая губы и нервно расхаживая по своей гостиной под удивлённые и ничего не понимающие взгляды друзей. — Та мне плевать, что и кто сказал! Разберитесь с этим как можно быстрее, у нас на носу выпуск альбома, — хмуро отчеканил, глядя на Тэхёна, который весело болтал с Чонгуком, иногда посмеиваясь или шутливо ударяя. Всё-таки они здорово сдружились.

Юнги сбросил вызов и недовольно швырнул телефон на стол, плюхаясь на диван рядом с друзьями и стараясь приобщиться к беседе, но все резко замолчали, ожидая, что он расскажет, о чём разговаривал с директором.

— Что? — спросил, замечая на себе любопытные взгляды и чувствуя себя от этого неловко.

— Ничего сказать не хочешь? — спросил Намджун, приподнимая одну бровь в немом вопросе и выхватывая из рук Тэхёна шуршащую пачку с чипсами под громкие возгласы последнего. — Типа… кто звонил? — как будто промежду прочим.

Остальные закивали в ответ, всё ещё ожидая, что он выложит им всё сейчас начистоту. Юнги только отвернулся от них, беря в руки миску с попкорном и всматриваясь в экран в попытке понять, как много пропустил, когда говорил по телефону.

— Почему она идёт в подвал? — спрашивает совершенно серьёзно, не понимая того, что происходит в фильме, который они все вместе смотрели. Ровно до этого момента. Потому что сейчас все смотрят только на Юнги и всё ещё ждут от него объяснений.

— Так кто всё-таки звонил? — спрашивает Чонгук, забирая из рук друга миску, именно тогда, когда Юнги ловко закидывал попкорн себе в рот, продолжая пялиться на экран. — Кажется, ты злился.

— Эй, я, вообще-то, ем! — возмутился старший такой небывалой наглости.

— И сейчас злишься, — засмеялся Джун, поддерживая младшего, и зачерпнул из миски целую пригоршню.

— Вообще-то, это мой дом, — твёрдо заявил Юнги в ответ на поддразнивания друзей. — И мой попкорн, — возвращая миску себе. — И в своём доме — делаю, что хочу. И, может, сейчас я хочу злиться, — победно улыбнувшись, он продолжил смотреть фильм, который кроме него сейчас уже никого и не интересовал.

— Почему ты хочешь злиться? — вкрадчиво спросила Юна, потому что она волновалась, что Чимин мог что-то сделать, ибо не в его характере сидеть сложа руки.

— Потому что меня обвинили в плагиате, — сказал он, возвращая своё внимание на экран и задумчиво протягивая. — Зачем в пустом доме спрашивать, есть ли там кто-то, если там по определению никого быть не может?