Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма - Страница 4

Дар. Она уже знала о том, какое у него полное имя, для этого не надо было даже долго задумываться. Будущий король Элвьенты, умерший принц, юный Дарнаэл Тьеррон, и не важно, как он представился её матери. Она тоже носила иную фамилию до того момента, как вышла замуж.

Он силком повернул её к себе спиной, и быстрые, ловкие пальцы юноши скользнули по сотне шпилек в её волосах. Получалось это у него легко и быстро, и рыжие густые пряди падали на плечи. Лиара впервые чувствовала что-то к мужчине за исключением отвращения и впервые была готова отказаться от бесконечно втолковываемых ей принципов эрроканского матриархата, основы всех основ.

— Когда Её Величество ещё думала, что я там умру, она вполне официально тебя мне пообещала, — прошептал Дар ей на ухо, а после едва ощутимо прикоснулся губами к её бледной, белой коже без единого следа веснушек.

Какой бы дрянью ни была Далла Первая, однажды Лиара её переиграет. Но пока что, что бы он там ни думал о женщине и о собственной матери-узурпаторше, она была безумно красивой семнадцатилетней девчонкой, а он — девятнадцатилетним идиотом, который согласился на глупую авантюру, что могла его убить.

Комментарий к Пролог

Эта работа должна была быть опубликована гораздо раньше (или гораздо позже), но автор (я, то бишь) больше не имею сил держать в черновиках.

Спасибо всем, кто прочтёт, двойное — тем, кто оставит свой комментарий.

Разыскивается человек, который будет готов заняться редакцией этой работы и детальной вычиткой глав. Если у вас есть желание — пожалуйста, обращайтесь в личные сообщения.

========== Глава первая ==========

Вообще-то об Элвьенте никогда не говорили так уж и плохо. Часто заявляли, что король местный — та ещё скотина, сволочь и гадюка, но твердили это те милые люди, которые только что попали во владение Его Высочества Дарнаэла Второго, будь он трижды проклят и двадцать раз распят. Собственно говоря, нельзя было так уж радикально говорить о человеке, вот только Бонье, посол из Торресского Архипелага, островной недодержавы, которая никогда не знала, к кому бы прибиться, был уверен в том, что имеет полнейшее право обзывать Дарнаэла Второго за глаза и себе под нос кем угодно, хоть скотиной, хоть самым прелестным мужчиной во всём мире, от этого ничего не изменится.

Бонье был ещё очень молод. Двадцать четыре года для посла — это безумно рано, а он периодами не умел вести себя так, как полагается, поэтому отчаянно опасался, что критика окажется попросту неизбежной. Более того, обычно даже в родной Державе, в Торрессе, он иногда допускал то, что люди именуют глупостями, но что уж сейчас пересчитывать подвиги своего не слишком бравого прошлого?

Он скосил взгляд на зеркало, которое висело в приёмной. Достаточно большое, вывешено оно было прямо у двери в какие-то коридоры, словно для того, чтобы король мог посмотреть на себя перед тем, как поворачивает туда по своим особенным государственным делам. Бонье попытался предположить, как именно выглядит король, но после принял решение, что поймёт это по тому, кто будет сидеть на троне. Не так-то уж и трудно узнать царственное лицо, ведь на голове у него корона, на плечах — красная накидка, да и вообще, короли — штука узнаваемая. Надеясь выглядеть прилично, Бонье попытался поправить свои излишне кудрявые и чрезмерно длинные, как для подобной структуры волоса — сестричкина фраза, — “локоны”, что торчали в разные стороны и упрямо делали его идиотом с вороньим гнездом на голове, но ничего не вышло. Серые глаза сверкнули недовольством, будто бы отражая стандартное настроение каменных стен. Бонье ещё раз выпрямился и одёрнул свой тоже серый посольский костюм. Провернув на пальце перстень, который свидетельствовал о том, что он и вправду наделён определённой властью, молодой мужчина покосился на стражника. Тот минуту назад вышел из тронного зала и выглядел каким-то слишком весёлым. Типично чёрные дарнийские глаза полыхали неподдельным интересом, и он трижды покосился на дверь тронного зала, даже собирался вернуться и уточнить, но не стал всё-таки этого делать.

— Проходите, — откровенно сдерживая хихиканье, промолвил наконец-то стражник. — Вас там ждут. О-о-очень, — последнее слово он как-то смешно протянул и тихо фыркнул, словно демонстрируя, что там, внутри, будет нечто крайне необыкновенное. Понять, что конкретно ожидает его за стенами, увы, Бонье никто не позволил, и тот постарался просто проигнорировать пристальный взгляд темноглазого. Дарниец открыл перед ним дверь, скривился и, казалось, едва сдержался, чтобы не втолкнуть внутрь, но Бонье вновь показал свою воспитанность и не стал отвечать ему тем же, более того, даже не взывал к королю, чтобы тот навёл порядок в своём государстве.

— Вы не должны вести себя так с дворянином, — проходя мимо, не удержался от язвительного комментария Бонье. — Вы всего лишь стражник, так что стойте тут и помалкивайте!

Парень позволил себе сдавленное хихиканье в спину Торресского посла, но Бонье уже и не оглядывался, а гордо вошёл в тронный зал, надеясь на то, что прямо сейчас король радушно бросится его обнимать и просить прощения за глупое и ненормальное поведение собственной стражи. Но как бы ни так!

…Картина, увиденная сейчас, была вообще непонятной и ну просто до безумия странной. Первым взгляд скользнул не по трону и не по королю, а по шпаге, воткнутой в обыкновенный табурет, стоявший прямо перед дверью. Шпага опасно колыхалась, откровенно собираясь свалиться прямо на дорогостоящий мраморный пол. По мрамору расходились в разные стороны цепочки не слишком чистых следов, и вели они к брошенным в углу грязным сапогам, которые никто не собирался отмывать.

Посреди тронного зала стоял стол, за которым по обыкновению собирался совет. Это было бы вполне нормальным предметом мебели, если б на столе не возвышалась гора из трёх табуретов, поставленных один на другой. Прямо на вершине этого неведомого строения находился какой-то незнакомый темноволосый мужчина. Очевидно, стулья были единственным способом дотянуться до слишком высоких потолков, и незнакомец, балансируя на хлипкой четырёхметровой конструкции — если считать и стол, — держался за хрустальную люстру, которую вполне уверенно сейчас протирал. На посла он даже и не посмотрел, и Бонье в очередной раз почувствовал себя оскорблённым — какой-то непонятный слуга даже не обернулся, так и стоял к нему задом, не спустился вниз, не поклонился! А ведь он дворянин, как ни крути!

Когда Бонье наконец-то заставил себя отвернуться от этого милого, дивного существа, наводившего чистоту на люстре и посмевшего не вымыть грязные следы, что тянулись по всему залу, он заметил трон. Красная королевская накидка с меховой каймой, вполне стандартной для каждого короля, как и цвет атрибута, небрежно валялась где-то посреди стола, но вот корона была на троне — повешена на колышек, с правой стороны от короля, на вполне уместном декоративном элементе.

Трон оказался высоким и явно неудобным для восседавшего на нём мужчины. Впрочем, восседавшего — это громко сказано. О короле ходили слухи, что он выглядел в полтора раза моложе своего истинного возраста, но в таком случае на самом деле ему было лет девяносто. По крайней мере, другой диагноз толстому, неопрятному мужчине Бонье поставить не мог. Живот его свисал вполне успешно на колени, вокруг плеши торчали в разные стороны редкие седоватые волоски, а лицо было тупое-тупое, хуже не придумаешь. Руки с толстыми и некрасивыми пальцами, на которых красовались перстни, были сложены на груди, но от этого живот меньше не стал. Нос картошкой, губы толстые, зубы жёлтые — прямо писаный красавец! Это в очередной раз подтверждало, что любили женщины короля Дарнаэла не за то, что он красив, а за то, что богат, ну, и откровенно показывало причину того, что жены и детей у него ещё нет. Какому идиоту захочется плодить такое убожество?

Бонье, впрочем, приехал с дипломатической миссией, а значит, не имел никакого права продолжать демонстрировать своё недовольство. Пройдя мимо стола, да ещё и так, чтобы совершенно случайно задеть плечом хлипкую конструкцию из стульев, он наконец-то добрался до трона и, посмотрев, не упадёт ли он на какую-то гадость, сию минуту рухнул на колени, как и велел этикет.