Впередсмотрящий. Повесть о великом мечтателе (Жюль Верн) - Брандис Евгений Павлович - Страница 11

Тем временем дочь «Гиганта» «Виктория» — аэростат с температурным управлением и тоже с двойной оболочкой — снаряжалась к полету над Африкой. Повышенный интерес к «Гиганту» должен был способствовать и успеху «Виктории», созданной воображением писателя при участии его друга Надара.

Взвесив все «за» и «против», Жюль Верн твердо решил в ближайшие месяцы навсегда оставить биржу, чтобы целиком посвятить себя литературной деятельности.

Ему исполнилось тридцать четыре года. В голове роились сюжеты еще не написанных книг. Все, что он писал раньше, были только пробы пера. Намеченный срок — «к тридцати пяти годам занять в литературе прочное место» — неумолимо приближался.

Летом 1862 года он заявил друзьям:

— Я напал на счастливую мысль: пишу роман в совершенно новом роде, нечто очень своеобразное. Мне кажется, я нашел свою золотую жилу.

— Неплохо придумано, — похвалил Бюлоз, одарив автора щедрой улыбкой. — Вы первый ученый среди писателей и первый писатель среди ученых! Но где это видано — роман без любви? Ни одного женского образа. Одни мужчины, да и те… в воздухе! Вряд ли читательницы будут в восторге. И кроме того…

— Значит, моя рукопись не подходит?

— Напротив! Я решил рискнуть. Считайте, что роман принят!

— Я вам очень признателен, мсье Бюлоз, но мне хотелось бы знать, какой я получу гонорар?

— Гонорар? Вы еще говорите о гонораре! Неужели вы не понимаете, что я вам открываю дорогу? Быть напечатанным в «Ревю де де Монд» для молодого писателя большая честь!

— Прошу прощения, мсье, — сказал Жюль Верн, забирая рукопись. — Дела мои не столь хороши, чтобы принять подобную честь.

Бюлоз ничуть не обиделся:

— Знаете, что я вам посоветую? Обратитесь к Этцелю. Улица Жакоб, восемнадцать. Он охотно издает книги для юношества и поощряет новых авторов. Вполне возможно, что он заинтересуется вашим романом: аэростат… Африка… приключения… Думаю, с ним скорее вы найдете общий язык.

Жюль Верн последовал совету Бюлоза и был очень удивлен, когда вместо обычного делового кабинета его провели в полутемный будуар. Окна были закрыты тяжелыми портьерами, стены и даже потолок затянуты фландрскими гобеленами, большой ковер, подобранный точно по размерам комнаты, заглушал шум шагов. Этцель работал по ночам, поздно просыпался и не выносил резкого света. Первых посетителей он принимал в домашнем халате, не выходя из спальни. Жюль Верн обратил внимание на его красивое удлиненное лицо, усталые задумчивые глаза, тонкие выразительные руки. Всем своим обликом он чем-то напоминал Дон-Кихота.

Визит был недолгим. Прежде чем взять на просмотр рукопись, издатель поинтересовался содержанием романа, посетовал, что придется разбирать такой бисерный почерк, и, заглянув в календарь, предложил наведаться в конце следующей недели. Но не прошло и двух дней, как прибежал мальчик-рассыльный:

— Письмо от мсье Этцеля. Патрон велел еще передать на словах, что вы ему очень нужны, и он сегодня же хотел бы вас видеть!..

Пьер Жюль Этцель, издатель сатирических альманахов, публицист и детский писатель, в 1848 году выдвинулся как политический деятель и занимал видные посты в республиканском правительстве вплоть до министерского. Он был дружен с Бальзаком, Гюго, Жорж Санд, Мюссе, Мерные, крупнейшими писателями Франции, нередко собиравшимися у него в доме. После государственного переворота Этцель вместе с Гюго и другими видными республиканцами очутился в изгнании. За границей он не прекращал борьбы с реакционным режимом Наполеона III. Этцелю, в частности, принадлежала заслуга издания и нелегального распространения во Франции сборника политических стихов Виктора Гюго «Возмездие», доставивших «Наполеону Малому» немало неприятных минут.

Как только была объявлена амнистия, Этцель вернулся на родину и возобновил издательскую деятельность, поставив своей жизненной целью работать для юного поколения.

— Дети — каше будущее, — не уставал повторять Этцель, — им нужно внушать веру в прогресс, веру в человека, претворяющего сверхъестественное в естественное, способного стать господином природы и хозяином собственной судьбы. Мы должны учить и воспитывать, развлекая…

Когда Жюль Верн набрел на издателя, Этцель подыскивал способных сотрудников для нового детского журнала, который задумал выпускать вместе с прогрессивным педагогом, поборником всеобщего обучения Жаном Масе. Наряду с «Журналом воспитания и развлечения» затевалось издание одноименной библиотеки новинок детской литературы.

По первым же страницам рукописи опытный издатель безошибочно угадал, что счастливый случай привел к нему именно того автора, какого ему больше всего не хватало для осуществления столь широких замыслов.

Жюль Верн, как никто другой, уловил дыхание времени. Газеты пестрели сенсационными сообщениями о рекордных полетах на воздушных шарах и ужасных катастрофах в воздухе. Внимание парижан было приковано к Надару, который заканчивал сооружение «Гиганта». Еще не улеглось волнение, вызванное открытием в Экваториальной Африке Великих озер, как мир облетела новая весть: английские путешественники Спик и Грант углубились в африканские дебри в поисках истоков Нила. Навстречу им снаряжались новые экспедиции, а Жюль Верн уже отправил доктора Фергюссона исследовать Африку с птичьего полета!

«Пять недель на воздушном шаре»… Лучшего заглавия не придумать. Да и сама «Виктория» — победа писателя! Аэростат с температурным управлением, послушный воле аэронавта: приспособление для нагрева таза позволяет подниматься на нужную высоту, избавляя от сбрасывания балласта. Такого, кажется, еще никто не придумал! В распоряжении Фергюссона — и батареи Бунзена, и самые точные измерительные приборы, и даже ослепительный дуговой свет, так удачно примененный для спасения миссионера.

Все у Жюля Верна продумано, рассчитано до мелочей, подкреплено цифровыми выкладками. Здесь и воздухоплавание, и география, и астрономия, и электричество. И какое обилие научных сведений, так умело вплетенных в авантюрный сюжет!

События, почти как в газете, приурочены к текущим дням. 14 января доктор Фергюссон докладывает Лондонскому географическому обществу о предстоящей воздушной экспедиции. 26 июня — с тех пор не прошло и четырех месяцев! — воздухоплаватели с триумфом возвращаются в Лондон, и Географическое общество присуждает им золотые медали «за эту экспедицию, самую замечательную в текущем 1862 году».

От присуждения награды до вручения обычно проходит не менее полугода. Надо полагать, что свои медали они получат уже после того, как роман выйдет в свет. Все сведения так правдивы, датировка так точна, что создается иллюзия полной достоверности. Взять хотя бы концовку. Как определенно и внушительно сказано: «Экспедиция доктора Фергюссона, во-первых, подтвердила самым точным образом все факты, установленные его предшественниками — Бартом, Бёртоном, Спиком и другими, все съемки, сделанные ими. Экспедиции же, недавно предпринятые Спиком и Грантом, Хейглином и Мунцигером к истокам Нила и в Центральную Африку, вскоре дадут нам возможность проверить открытия, сделанные Фергюссоном на огромном пространстве Африканского континента между четырнадцатым и тридцать третьим градусами восточной долготы».

Ничего подобного в литературе еще не было. Это нечто совсем новое. И все-таки в рукописи немало изъянов: просчеты в композиции, ненужные эпизоды, затянутые, не идущие к делу описания. Иногда роман начинает походить на статью из географического журнала. Автору хочется сообщить так много интересного, что подчас ему изменяет чувство меры. Разумеется, все эти недостатки исправимы. Надо только помочь Жюлю Верну их почувствовать. А в целом какая удача, какой свежий талант!..