Эрлинг (СИ) - Курленёва Анастасия - Страница 10

– Да. Но так было раньше. Теперь это два отдельных бога. Так вот фейри чувствуют нечто вроде фантомных болей – им чего-то нехватает. И рады бы полюбить, и не могут. Поэтому они тянутся к жителям Сварги.

– А к людям других миров?

– Редко. Их они считают как бы недолюдьми.

– А почему ты сказал, что для рождения ребёнка соблазняется именно женщина? У фейри что, только мужчины красавцы?

– Почему же, женщины тоже. Просто сам акт зачатия не доставляет им удовольствия. И если мужчине надо просто потерпеть пять минут, то женщине придётся вынашивать и рожать младенца. Лично я знаю только одну женщину-фейри, решившуюся на подобный подвиг. Кстати, это же единственный известный мне случай, когда фейри были оба родителя.

– И что же её на это подвигло?

– Она хотела стать царицей. А ребёнок был условием, которое поставил царь.

– Но тогда… – Камилла метнула в мужа пламенный взгляд, – Ламберт никакой не полукровка, а вполне себе человек.

– О, можешь не сомневаться. От фейри в нём от силы процентов десять. Кто-то нашёл очень удачный баланс, – задумчиво сказал Антар.  – Он способен на страстное увлечение: политикой, исследованиями, женщиной, но при этом холоднокровен; хотя животные и не подчиняются ему беспрекословно, но он в состоянии понимать их и при желании обаять, а также, я полагаю, принимать их форму; он стареет, хотя и медленнее, чем прочие люди; устойчив к болезням, хотя и не иммунен. И вообще, я бы сказал, что по отпечатку ауры здорово напоминает вампира.

– Какая хорошая осведомлённость, – встрял Ламберт, которому надоело, что его обсуждают, как будто его здесь нет. – И всё это по той капле крови?

– Не только, – отозвался инженер. – Я провёл полный анализ. Однако, вот мы и пришли.

Город Чёрных произвёл на Камиллу сильное впечатление своими масштабами и плавными линиями. Дома, оформление зданий, мосты через тёмную реку, всё казалось будто высеченным в скале потоками воды, миллионы лет струившейся здесь и по песчинке вымывавшей более мягкую породу. Рассеянный свет, падавший из-под сводов гигантской пещеры, почти не давал тени. Они шли по пустым улицам, то и дело проводя рукой вдоль гладких стен. Антар показывал спутникам величественные дворцы, роскошные, хотя и молчащие уже фонтаны, прекрасные статуи, сопровождая всё это мимолётными комментариями: здесь жила царская семья, этот фонтан работы клана Гроустоун, а вот это… даже не помню кто. Кто-то из легендарных Чёрных, наверно, я в их истории не особенно силён.

Наконец экскурсовод сказал:

– Всё, нам пора возвращаться.

– Нет, ну Антар, ну ещё немного… – тут же разнылась Камилла, довольно точно копируя Гестию. Однако мужчина был непреклонен.

– Надолго оставаться тут небезопасно. Можно попасть в дискретное время. Я всё просчитал, прежде чем заходить сюда. Запланированное время мы выходили. Осталось достаточно, чтобы не торопясь возвратиться, а потом есть вероятность попасть во временнУю трещину. Выйдешь из пещеры – а там уже тысяча лет прошла.

После такого заявления уже подуставшая Камилла прибавила шаг. Миновав штольню, спутники остановились перед сплошной стеной, и инженер приложил к малозаметной выемке свой сапфир.

– А ты уверен, что правильно всё рассчитал? – сокрушённо спросила Камилла, оглядывая открывшуюся панораму.

– Если кто-то что-то и напутал, – мрачно ответил Антар, озираясь кругом, – то не я, а Виллин, когда ворота за нами закрывал. Посмотрите, это не другое время. Это другое место.

Окрестности замка «Чёрный Дракон», 35 г. э. Леам-беат-Шааса

– Итак, что мы имеем на троих, – подвёл итоги Антар, – два кинжала, три кристалла, две единицы псевдожизни, брезгливая девушка в подозрительном одеянии – одна штука.

– Ладно, я поняла, – поморщилась Камилла. – Я попробую, давай сюда свою слизь.

– Зато, – спохватилась она и прикоснулась к заколке, – у меня есть заживляющий артефакт.

– Это здорово, – без всякого ехидства заметил инженер. – Мне приходилось работать с куда худшими начальными условиями. Особенно в первый раз.

– В деревню сразу соваться не будем, – сказал Ламберт,  – переночуем здесь, потихоньку разведаем.

– Согласен, тем более, что Камилле надо потренироваться.

Девушка самоотверженно мучала псевдожизнь. Получалось у неё пока лучше, чем у Гестии, но хуже, чем у Кайла.

– Вот что за люди эти друиды, – раздражённо бурчала она себе под нос, – не зря их магию запретили. То фейри под землёй запрут, то честных туристов в Тмутаракань забросят… Как это там Валюнд говорил? О, вредители и саботажники!

– Он не нарочно, – сообщил Антар, методично вырезая ветки для укрытия пещеры. – Если это вообще его вина.

– Откуда ты знаешь? Мысли его прочитал?

– Читать мысли, которые тебе не показывают, неприлично, – обиделся телепат.

– Но ты мог бы? – спросил Ламберт. – Если бы захотел?

– Ты мог бы, если бы захотел, задрать юбку у проходящей мимо дамы с собачкой. Но ты же подобных вещей не вытворяешь.

– Но от этого не зависит моя жизнь или благополучие…

– Почём знать? Вдруг у неё там арсенал метательных ножей?

– Так что, всем юбки задирать? – рассмеялась Камилла, и псевдожизнь послушно окутала её пышным кринолином.

– Вот именно, что мне, все чужие мысли читать, мало ли там что полезное? Так же свихнуться можно. Тем более что в этом нет никакой необходимости. Основные намерения и по ауре прекрасно видны. Виллин не собирался подкладывать нам свинью, по крайней мере, до тех пор, пока я на него смотрел.

– По ауре? – удивился маг. – А как это определить? Я вижу только способности и некоторые склонности. Как по ней можно предугадать намерения?

– Ты просто неправильно смотришь, – сказал Антар. – Вот взгляни на Камиллу. Что ты видишь?

– Небольшой запас магии, прекрасная жизненная энергия, гуманитарные способности, независимость, решительность… ум, воображение, любопытство…

– Достаточно, – оборвал его собеседник. – Это называется «за деревьями леса не видать». Не описывай деревья, опиши лес.

Ламберт молчал.

– Кхм… – начал Нездешний. – Вот возьми для сравнения мою ауру.

– У тебя… магического резерва вообще почти нет, жизненная энергия огромная, как будто ты ребёнок, – с удивлением заметил Ламберт.

– Ладно, это сейчас не в тему – продолжай.

– Гуманитарные способности слабые, зато технические…

– Проезжай, проезжай, тоже не то…

– Решительность до самоуверенности…

– Вот, это подойдёт. Сравни мою и её. Отличия есть? Помимо объёма.

– Да, – сразу сказал Ламберт.

– В чём?

– М-м-м-м… не знаю, как назвать.

– Да как хочешь. Оттенок, освещённость, привкус… то, что объединяет все чувства одной ауры и отличает от другой.

– Кажется, я уловил, – медленно сказал Ламберт.

– Посмотри на неё ещё раз, – сказал Нездешний. – Видишь, этот тёплый оттенок? Такой… золотистый, как луч вечернего солнца на пшеничном поле в разрыве облаков перед грозой? Или отблеск свечи на матовой поверхности глиняной чашки?

– Д-да, – немного неуверенно ответил маг.

– Он пронизывает и энергию, и ум, и всё прочее.

Ламберт кивнул.

– Это любовь к тебе, – просто сказал Антар. – А, вон, видишь, уголок потемнел, – спохватился телепат.

– Хватит! – закричала Камилла.  – Я вам что? Наглядное пособие?

– Это вот раздражение, – удовлетворённо дополнил он.

– Есть хочется уже, – жалобно сказала Камилла.

Антар порылся за пазухой и извлёк оттуда полотенце.

– Держи, – протянул он его девушке.

– Зачем? – удивилась она.

– Вот этот угол пропитан питательным концентратом.

– Ты серьёзно? Ты носишь с собой пропитанное питательным концентратом полотенце?

– Попутешествуй с моё по Галактике,– вздохнул он, – особенно автостопом, будешь знать, что такое для туриста полотенце. Это здесь нам повезло: кислород есть, гравитация нормальная, давление единица… а то попал я как-то в одно место, вернее, в одно время, там в атмосфере из газов только углекислый и производные серы. Хорошо, псевдожизнь уже при мне была, так пришлось на её фотосинтезе… А в другой раз кислород был, но зато давление как на дне океана. Я от шока таким панцирем оброс, что двигаться не мог. Со второго раза намёк уже понял и вживил псевдожизни инстинкт защиты хозяина. Так что когда круизный лайнер, на котором я путешествовал, напоролся на метеоритный рой и разгерметизировался, я остался жив. Правда, пока меня сняли оттуда прошло около недели… А неделя в скафандре в обществе трёх тысяч замороженных трупов была не самой приятной в моей жизни.